Я рассмеялся:

— Папаша мой грил: «Шерсть во рте — шерсть в балде».

Он ухмыльнулся и потряс мою руку.

— Меня звать Скойван Чиммельпфеннег.

— Да у тя имечко, как у короля, — восхитился я. — Ты не больно обидисся, коли я тя до Чима сокращу?

— Дык все дружки мои так, — ухмыльнулся он, похлопав меня по спине. — И для ребят навроде вас Чим ладно будет. — Он перевел взгляд с меня на Денну и обратно.

Денна, к ее чести, не стала делать очень уж большие глаза при внезапной перемене моей манеры говорить.

— Ну, извиняй, — сказал я, махнув в ее направлении. — Чим, эт моя сам-любимая сестра.

— Диннаех, — сказала Денна.

Я понизил голос до сценического шепота.

— Девшонка шо надо, тока ужас кака скромная. Ты от нее, поди, и словечка не добьесся…

Денна приняла свою роль без малейшего колебания: уставилась на ноги и нервно сцепила пальцы. Она подняла глаза ровно настолько, чтобы улыбнуться свинопасу, потом снова их опустила, изобразив столь правдоподобную картину стыдливого смущения, что даже я ей почти поверил.

Чим вежливо коснулся своего лба и кивнул.

— Рад познакомицца, Диннаех. В жизнь я не слыхал такого чудного голоса, — сказал он, снова водружая бесформенную шляпу на голову. Поскольку Денна на него по-прежнему не смотрела, он повернулся ко мне.

— Здорово за стадом ходишь. — Я кивнул на свиней, бродящих среди деревьев.

Свинопас, ухмыльнувшись, покачал головой.

— Эт не стадо. У овец да коров стадо. А свиньки — у них гурт.

— Правда, што ль? — удивился я. — А шо, друг Чим, можно у тя порося купить? А то мы с сестрой седни не обедали…

— Может, и можно, — осторожно ответил он, сверкнув глазами в сторону моего кошелька.

— Коли ты его для нас освежуешь, я те дам четыре йоты, — сказал я, зная, что это щедрая цена. — Но тока ты окажи нам честь и раздели его с нами.

Это была осторожная проба воды. Люди на одиночных работах, вроде пастухов или свинопасов, обычно или избегают общения, или изнывают по разговорам. Я надеялся, что Чим окажется из вторых. Мне нужна была информация о свадьбе, а народ в городке, похоже, говорить об этом не особенно стремился.

Я хитро улыбнулся свинопасу, сунул руку в сумку и показал бутылку бренда, купленную у лудильщика.

— У меня даж тут есть кой-што на такой случай. Коли ты не прочь чуток поболтать с парочкой путников прямо среди дня…

Денна подхватила свою роль и подняла глаза как раз вовремя, чтобы поймать взгляд Чима, робко улыбнуться и снова опустить ресницы.

— Ну, мамаша-то моя мя прально воспитала, — благочестиво сказал свинопас, кладя руку себе на грудь. — Я ваше не пью, только от жажды или когда ветер дует. — Он театрально сорвал с головы бесформенную шляпу и отвесил нам полупоклон. — Вы вроде люди хорошие, дык я рад буду с вами вместе отобедать.

Схватив за шиворот молодую «свиньку», Чим увел ее в сторону и там заколол и разделал с помощью длинного ножа, извлеченного из сумки. Я расчистил листья и сложил несколько камней, чтобы сделать очаг.

Через минуту пришла Денна с охапкой хвороста.

— Думаю, мы собираемся выкачать из этого парня всю информацию, какую сможем? — тихонько спросила она поверх моего плеча.

Я кивнул.

— Извини за «робкую сестру», но…

— Да нет, отличная была мысль. Я не слишком бегло говорю по-деревенски, а он скорее откроется тому, кто говорит. — Ее глаза блеснули за моей спиной. — Он почти закончил. — И Денна ушла к реке.

Я тайком использовал симпатию, чтобы разжечь огонь, пока Денна сооружала пару вертелов из раздвоенных веток ивы. Тут и Чим вернулся с поросенком, аккуратно разделенным на четыре части.

Я достал бутылку бренда и передавал ее по кругу, пока поросенок жарился над огнем, капая жиром в угли. Я изображал, что пью, просто поднимая бутылку и смачивая губы. Когда бутылка перешла к Денне, она тоже едва пригубила, но ее щеки после этого порозовели. Ветер дул, а Чим держал свое слово — так что скоро нос свинопаса приобрел приятный глазу красный цвет.

Мы с Чимом болтали о всяких пустяках, пока поросенок покрывался хрустящей корочкой. Чем больше я слушал, тем глубже говор свинопаса западал в мое сознание, и мне теперь уже не приходилось так сосредоточиваться на собственном произношении. К тому времени, когда поросенок был готов, я уже едва замечал Чимов акцент.

— А ты здорово с ножом управлясся, — отвесил я комплимент Чиму. — Тока пошто ты прям тута маленка уделал, прочие-то свиньки рядом…

Он покачал головой.

— Свиньки — тварюки подлые. — Он показал на свинью, трусившую к тому месту, где он разделывал поросенка. — Вишь? Она за лехкими евоными идеть. Свиньки умные, да тока ни хрена не душевные.

Объявив, что поросенок почти готов, Чим принес круглую буханку фермерского хлеба и разделил ее на три части.

— Кто ж баранину станет лопать, када есть добрый шмат свининьки? — Он встал и начал резать поросенка своим длинным ножом. — Чаво вам хотца, молода леди? — обратился он к Денне.

— Да я не больно-та разборчива, — ответила она. — Возьму, шо дадите.

Я порадовался, что Чим не смотрел на меня, когда она заговорила. Ее акцент не был идеален: немного длинноватые «о» и слишком напряженное горло, — но весьма, весьма хорош.

— Да неча стесняцца-та, — сказал Чим. — Тута всем хватит.

— Я-то все задние части люблю, — сказала Денна, краснея от смущения и опуская глаза. «О» на этот раз получились получше.

Чим показал свою истинно джентльменскую натуру, воздержавшись от грубых комментариев, и положил ей на хлеб толстый шмат дымящегося мяса.

— Пальчики-та побереги. Погодь минутку, штоб остыло.

Все вгрызлись в еду. Чим отрезал еще по куску, потом еще. Скоро мы уже облизывали жир с пальцев и подъедали крошки. Я решил приступать к делу. Если Чим сейчас не готов немного посплетничать, то не будет готов никогда.

— Я шо дивлюсь: шо ты тута ходишь, када таки дела творяцца…

— А шо за дела? — спросил он.

Он еще не знает об ужасной свадьбе. Отлично. Он не сможет дать мне сведений о самом нападении, зато с удовольствием поговорит о событиях, предшествовавших свадьбе. Даже если не все люди в городке перепуганы до смерти, вряд ли я смогу найти кого-нибудь, кто честно и откровенно расскажет мне о погибших.

— Да я тута слыхал, какая-то беда на ферме Маутенов стрясласся, — сказал я, подавая информацию как можно более расплывчато и безобидно.

Чим фыркнул.

— Не скажу, штоб эт меня хоть чуток подивило.

— Эт почему?

Он сплюнул в сторону.

— Маутены — прям шайка отморозков, и все у их так. — Он снова потряс головой. — Я-т держусь подальше от Стохробника, потому как маманя-то вколотила в мя чуток здравого смысла. А у Маутенов-то и того нету.

Пока я не услышал, как Чим с его невнятным акцентом произносит название места, я не мог понять, почему оно так зовется. Оказалось, холм называется не «Стогродник» и вообще никакого отношения к воде не имеет. Это был «гробник» — курган, могильный холм.

— Я даж свинек своих тама не пасу, а этот дурной гад дом выстроил… — Чим с отвращением покачал головой.

— А народ-то, што ль, их не остановил? — подсказала Денна.

Свинопас издал непристойный звук.

— Маутен-то не больно слухал. Ништо так человеку уши не затыкает, как денежки.

— Дык это ж тока дом, — возразил я. — Кака в том беда?

— Папаша хотел, штоб у дочери был славный дом да вид хороший — эт-то ничего бы, — согласился Чим. — Но уж коли копашь яму под дом да находишь кости и не останавливаесся… Эт уж совсем дурь.

— Да ну! — в ужасе воскликнула Денна.

Чим кивнул, наклоняясь вперед.

— И кабы это самое худшее было. Он дальше стал копать да в камни уткнулся. И шо, остановився? — Он фыркнул. — Он их выташшил да и дом из их сложил.

— А шо б ему не взять эти камни, коли он их нашел? — спросил я.

Чим поглядел на меня, как на придурка.

— Ты б стал строить дом из могильных камней? Ты б взял шото из могилы, штоб дочери своей на свадьбу подарить?