Он поморщился от очередного приступа боли, против воли вложил мешочек в руки девушки, которая застыла в изумлении, и незаметно для Сюльри покинул комнатку.

– Земля? – всё еще недоумевала она. – Да на кой мне земля-то? Что мне с ней делать-то?

Но ответом ей была лишь тишина опустевшей комнатушки.

***

Вач укрылся в тени коридора и бесшумно наблюдал за тем, как из комнаты, пошатываясь, выходит Байзен. В образовавшейся щели Вач заметил застывшую фигурку Сюльри, и сердце его пропустило удар.

«Она здесь», – взволнованно подумал Вач. Но он не спешил. Вач пытался перебороть давно забытые чувства воодушевления и радости. Он наконец-то сможет искупить свою вину перед этой девочкой. Вину за то, что лишил её детства, лишил семьи и дома. Теперь он вернёт её обратно. Лишь Мгла спадёт, окончится война и божественные игры, Вач приведёт Сюльри домой. И сможет тогда вздохнуть с облегчением.

Но это позже. А сейчас нужно дать Сюльри знать, что она теперь в безопасности, что теперь Вач её не оставит, будет следить за каждым шагом и не позволит богам втянуть её в свои интриги. Как он это сделает? Вач пока не знал, но был уверен в том, что ответ не заставит себя долго ждать. А сейчас нужно лишь сделать шаг и наконец воссоединиться со своей совестью, с тем грузом, что так тянет вниз, мучает и гнетет.

Как только шаги Байзена слились с тишиной Храма, Вач вышел из тени и направился к двери в комнату. Вач протянул руку, коснулся ручки и застыл в изумлении. Дверь резко распахнулась и из полумрака комнатки на него с неменьшим удивлением уставились два блестящих синих глаза.

Сюльри изумленно хлопнула глазами:

– Ты ещё кто такой? – она быстро оглядела Вача, всё ещё разгуливавшего в образе ордженского мальчика, и догадливо объявила: – Ты что, брат того мальчишки? На вид – одно лицо! А, ты, наверное, меня не понимаешь, – задумчиво постучала пальцем по подбородку Сюльри. – Ну, так и псы с тобой, стой себе тут, а я пойду.

Сюльри юрко протиснулась между дверью и Вачем, но тот резко вытянул руку в бок и схватил девушку за плечо. Она боязливо вздрогнула и тут же пошла в атаку:

– А ну пусти! Кто тебе разрешал меня хватать! Совсем обезумел! Люди добрые, помогите!

Она вырывалась с безумным рвением, но Вач крепко держал Сюльри:

– Да не вертись ты! – громко зашептал он. – Я тебе зла не желаю, только ходить тебе никуда нельзя, это опасно!

Сюльри всё продолжала выкрикивать несвязные фразы, которые однажды навсегда запомнила, будучи постоянным возмутителем спокойствия на любой ярмарке и в любом торговом районе. Сколько раз она слышала в свой адрес нечто подобное, сколько раз ей приходилось самой спасать себя на рыночных площадях, взывая к жалости прохожих – несчетные количество.

– Да послушай же ты! – уже громче прикрикнул Вач. – Разве ты не слышишь, что я понимаю твой язык? Дай мне объяснится!

В последней просьбе прозвучала такая мольба, что Сюльри с интересом замерла и обратила свои круглые глаза на Вача.

– Ты что, меня понимаешь? – удивленно вопросила она. – Ты же из Орджена, разве нет? Откуда ты знаешь иргийский?

– Выучил. – В свою очередь удивился её изумлению Вач. Почему её так поразило его умение говорить на иргийском? Но девушка сама вскоре ответила на немой вопрос Вача:

– Так это же сложно! Иргийский самый сложный язык в мире! В нём столько слов, столько правил.

Вач приподнял лохматую бровь. «Разве не в каждом языке существует множество слов и правил? – задумался он. – Это она ещё не слышала о догарском, который делится на язык мужчин и женщин, или о нескольких десятках языков, коими пользуются в Солнечной империи, где каждая категория населения имеет своё наречие и не имеет права говорить на нём с существами высшего или низшего порядка».

– Разве ты не знаешь ни одного иностранного языка? – хоть Вач и знал Сюльри с самого детства, но не ведал, в сущности, ни о чём, довольствуясь историями жизни «Эспера», рассказами о воспитанниках Сюльри и бесконечных вопросах, которыми она заваливала его при встрече.

– Почему же не знаю? – нахмурилась Сюльри. – Я говорю на иргийском!

– Но ведь это твой родной язык, – не понял Вач.

– Ну да, – кивнула она, – но для кого-то же он иностранный!

Вач предпочёл не ломать столь прочную логику и поспешил вернуть девушку в безопасность комнатушки, но она уперлась и ни в какую не хотела возвращаться.

– Да что ты тянешь меня! Не хочу я возвращаться, у меня дела есть! – кричала она в тишину коридора. Вач понял опасность скорого обнаружения, если их уже услышали жрецы, таящиеся в своих комнатах, а потому сдался и вопросил:

– Какие у тебя дела? Куда ты собралась? Разве тебе не сказали сидеть в комнате и никуда не выходить?

– А ты откуда знаешь, что мне сказали? – с подозрением сощурилась Сюльри.

– Не трудно догадаться, – легко соврал Вач.

– Да даже если и так, – пожала она плечами, – они мне не хозяева. Моя госпожа, Матушка, далеко отсюда, а я только её слушаюсь.

«Да даже и её приказам ты не всегда следуешь», – мысленно заметил Вач.

– Но ты же здесь в гостях, – не отступал он.

– Вот именно! – расплылась в хитрой усмешке Сюльри. – А гостям у нас в стране все всегда рады, и всё им всегда можно!

С этими словами она развернулась на пятках и стремительно помчалась по коридорам, но при этом практически бесшумно, будто парила в нескольких сантиметрах над полом.

«Во же непослушное дитя», – покачал головой Вач и последовал за ней.

Долго идти не пришлось: пара коридорных поворотов и Вач остановился. Сюльри, прижавшись к стене, выглядывала из-за угла. Сквозь полумрак Вач заметил, как подрагивает девушка, и поспешил приблизиться к ней. Но только он сделал шаг, как услышал:

– … их будет достаточно? – голос был грудным и хриплым, словно его владелец долго мучился от болезни горла.

– Господин Ха Яркел приказал собрать около двадцати особей, – ответил юный голос, но интонация, с которой говорил хозяин голоса, больше походила старику. – Мы привели около трех десятков. Этого вполне достаточно.

– Вполне достаточно, чтобы убить бога? – со свистом прохрипел первый.

– Не убить, а захватить и обезвредить, вам ведь ясно было сказано. Никаких импровизаций, господа, четко следуйте плану.

Вач замер. В последнем голосе он узнал главного жреца храма Песка – Тайсвена.

«Ха Яркел задумал захватить Бо Лукана? – размышлял Вач, медленно приближаясь к Сюльри. – Он побоялся идти напрямую против Ом Теи, но решил взять контроль над Бо Луканом, сыном Верховного бога? Как не посмотри, во всём этом нет никакой логики. К чему брать под стражу Бо Лукана, который сам пришёл в его Храм и не оказывает никакого сопротивления?».

– А что делать с остальными гостями храма? – поинтересовался молодой жрец.

– Свидетелей остаться не должно, – коротко отрезал Тайсвен.

Вач подоспел вовремя. Едва Тайсвен это произнёс, как Сюльри испуганно вскрикнула, и этот вскрик донесся бы до жрецов, если бы Вач вовремя не закрыл рот девушки своей ладонью.

«О чём он говорит? – недоумевал Вач. – Разве планом Тайсвена не было использовать Сюльри в своих целях? Да и тот мальчик, Дилфо – убивать сновидца вместо того, чтобы извлечь из него выгоду?»

Но находить ответы на вопросы было некогда. За углом послышалось движение, зашуршали рясы, слышался стук о дерево пола, словно тысячи маленьких ножек перебирали друг за другом.

«Горги, – подумал Вач. – Перевоплощенные. Плохо дело. Они чувствуют жизнь за десятки километров, что им пара метров».

– Бежим, Сюльри, пока не поздно, – прошептал он на ухо девушке. Но она будто пребывала в трансе и не двигалась с места. Шаги приближались. Несколько особей зарычали, видимо привлеченные близостью крови.

– В чём дело? – вопросил хриплый голос.

– Они чувствуют, что неподалёку есть смертные, – высокомерно заявил юный жрец. – Конечно, они будут возбуждены. Но сначала бог, закуской займемся потом. Следуйте за мной.