– Бо Юкан всё ещё хранит молчание, – сухо произнёс Ма Сульхэ. – Он не выходит из Резиденции, не даёт указаний божественной армии. Мы ничего не добились, поэтому Мгла остаётся. Дайте ей ещё немного времени.

Мгла – творение старого мира. Последствие ошибки наших предшественников, повлекшая за собой их гибель.

Кто знает, может, ошибка новых богов станет началом и нашей погибели. Давно пора. Мы слишком засиделись на тронах властителей мира, который никогда нам не принадлежал.

– Это рискованно, Ма Сульхэ, – шёпот стал громче, а слова пропитались страхом. – Мы не знаем, чем это может закончиться, ещё никто не выпускал Мглу так надолго. Лицо Древней уже покрылось трещинами, кто знает, как долго она сможет сдерживать напор Мглы.

– Не беспокойтесь об этом, о Мгле позаботятся, – отрезал Ма Сульхэ. – Займитесь поисками, Бо Ючке не могла скрыться далеко.

– Сама – нет, но ей помогают. В поисках нет смысла, Ма Сульхэ, её нога не ступала на земли Юдолей, без сомнений.

– Тогда будем искать в Небесной Тверди, – непреклонно предложил Ма Сульхэ.

– Это ни к чему. Нужно просто подождать. Рано или поздно она явит себя, Бо Ючке давно растеряла друзей, и никто не станет скрывать её так долго, рискуя потерять владения в Солнечной Юдоли из-за нашествия Мглы.

Мой голос прозвучал слишком громко, нарушив заговорщическую атмосферу, окутанную таинством загадки. Не люблю эти игры, они напоминают мне заговоры, которыми кишат дворцы смертных. Боги не должны опускаться до подобного. Но кто знал, что однажды мы опустимся ещё ниже.

– Вы в этом уверены? – ледяным голосом задал вопрос Ма Сульхэ.

– Да, абсолютно. Солнечных богов заботит род и души смертных. А Бо Ючке не вписывается ни в одну категорию. Скоро Солнечный Пантеон станет искать её сам, чтобы выдать на суд Лунному. Ни к чему торопиться. Мгла сделает всё быстрее, чем мы, простые боги.

Я подняла голову и открыла глаза, хотела убедиться, что моя ложь сработала и на этот раз. Ма Сульхэ в своём неизменном кимоно из простого черного шёлка смотрел на меня. Холод его сапфировых глаз согревал сердце – он верит, а значит, всё идёт по плану. Кто бы мог подумать, что я буду сожалеть об этом.

– Хорошо, – Ма Сульхэ медленно кивнул. – Олпун, – обратился он к невысокому илпасу, который состоял из тысячи склизких складок и четырех бугров, на которых угадывались мутноватые зрачки, – передайте моему брату, что придётся ещё немного подождать.

– Но господин, – несмотря на отсутствие рта илпаса говорил внятно и грамотно, хоть и шёпотом, – армия Лунного Пантеона уже давно ожидает сражения и…

– Это более не обсуждается, – прервал Олпуна Ма Сульхэ. – Идите, не заставляйте брата ждать.

Илпаса с громким хлопком и протяжным шипением втянулась в сырую почву и скрылась из виду. Мы остались вдвоём.

Ночная прохлада сырым туманом поднялась с озера и окутала тело зябкой дымкой. Никогда не думала, что моё тело будет способно ощущать столь несвойственное ему. Но эти чувства мне нравились. Всё было лучше, чем палящий и удушающий зной Солнечной Юдоли.

– Я не доверяю вам, Бо Хулар, – обратился ко мне Ма Сульхэ, и в сапфировых глазах я отыскала подтверждение его слов. Что ж, так даже лучше: легче обманывать того, кто тебе не верит и заранее готов к лжи.

Ха, а лгать богам Войны входит у меня в привычку.

– Конечно, Ма Сульхэ, я понимаю, – кивнула я. – Было бы ошибочно доверять сыну бога Иллюзий.

– Дело не в том, кто ваш отец, а в том, к какому роду он принадлежит, – слегка покачал головой Ма Сульхэ и шёлк его волос плавной волной коснулся округлого подбородка. – Ваша преданность Лунному пантеону поражает, но при этом увериться в вашей лояльности нашему роду не представляется возможным. Наш союз временный, скоро нам вновь придётся играть за разные стороны.

Мы неспешно прогуливались вдоль озера, в котором плескались длинные зеленоватые угри.

– Понимаю, Ма Сульхэ. Я передал вам в руки Ма Онши. Знаю, как долго вы за ним охотились. Но этого ведь недостаточно, чтобы заслужить ваше доверие. Однако я и не настаиваю. Достаточно и того, что мы идём к одной цели.

– Верно. Рад, что вы это понимаете.

Мы остановились на каменном мосту, который ровной белой дугой возвышался над безмолвным протоком, впадающим в озеро. Я бросила взгляд на прозрачные воды и отражение, золотистым бликом блеснувшее в воде, заставило меня улыбнуться: мужской облик мне подходит гораздо больше.

Горечь пустоты и тихого отчаяния застряла в горле и не позволяла вздохнуть, сжимая легкие в тянущий к земле ком. Тяжесть пригибала, звала преклонить колени и сдаться бесконечной тоске в давно желанный плен.

Он не хотел жить. Хотел уйти за ними, раствориться в Забвении, стать единым целым с теми, кто дарил покой и утешение, дарил желание существовать.

Теперь их нет. Он остался один в этом наполненном толпами незнакомцев мире, и никто не желал впускать его в своё сердце, а он сам не жаждал познать какого это – снова стать важным.

Он давно забыл их голоса и лица. Лишь ноющая боль где-то там, в районе пупка, напоминала об их существовании. Он потерял всё, но обрел вечность, о которой никогда не просил. И этот дар он был готов вернуть в любой момент, но благодетель не желал возвращать подарок, он считал его надеждой, гарантией того, что однажды удастся возвратить всё, обрести долгожданный покой.

– А ты совсем не изменился, Сунги.

Голос, в котором угадывались презрение и отвращение, запрятанные за показной веселостью, вывел его из раздумий. Он обернулся: взгляд обожгли пронзительные багровые глаза и ядовитая улыбка, но тело не чувствовало ни страха, ни волнения – оно больше ничего не чувствовало.

– Вечность вам к лицу, юный принц. Она красит ваше бледное лицо и усталый взгляд, – с неприкрытой иронией вещал мужчина с багряным блеском в глазах. Его простая черная тога спускалась до пола, голые плечи мужчины были усыпаны красноватыми веснушками, а на светло-золотистых волосах, розоватым отливом сияющих под светом звёзд, покоилась узорчатая диадема, в рисунке которой сплелись жуткие несуществующие твари, будто бы созданные из обрывков плоти реальных существ. Темный камень невысокого здания, впитывавший свет факелов безмолвных охранников в выцветших, когда-то черных длинных плащах с глубокими капюшонами, под которыми прятались искалеченные проклятьем лица, легкий запах тления в прохладе ночи, придавали изящному облику мужчины кровожадности и мрачности, что совсем не шла его прекрасным, пускай и излишне идеальным, чертам.

Сунги захотелось отвернуться, как и всякий раз, когда он видел этого мужчину, но, несмотря на это, Сунги с покорной уверенностью глядел прямо в глаза, пропитанные багряным светом.

– Почему же ты не заходишь внутрь? – мужчина небрежным движением указал на черное здание без окон и дверей, откуда и исходил сладковатый запах разлагающейся плоти. – Тебе не интересно, как сильные мира сего творят историю смертных? Разве мой брат не приказал сопровождать его всюду? Ты смеешь не следовать его приказам? И почему ты все ещё смотришь на меня, юный принц? Разве тебе не полагается склонить голову в моем присутствии?

Сунги послушно поклонился. Он, наследник трона Сунгали, склонился в почтительном поклоне, растворяясь в стыде и беспомощности. Теперь, когда жизнь навсегда покинула тело Сунги, он был вынужден вечно пригибать спину перед теми, кто именовал себя богами.

– … и только время покажет, какой из Пантеонов не канет в Забвение, а займёт место на вершине, – громкий бас внезапно отделился от безмолвного здания вместе со своим хозяином: высоким стройным юношей с длинными светло-золотистыми волосами, свободно спадающими на плечи, закованные в скромный доспех из белого золота. Округлые глаза юноши отливали багровым, но оттенок этого насыщенного красного цвета не внушал страха и ощущения скорой смерти, наоборот, в них кипела жизнь, которая сейчас изливалась повсюду вместе с недовольством владельца.