Дилфо тут же окатило новой волной обжигающего страха и леденящего отчаяния. Он в смятении повертел головой, судорожно вгляделся во мрак и, не найдя в нём ничего, разразился горестными рыданиями. Ему казалось, что он остался совсем один и здесь, под землёй, и в целом мире.

Мерный гул не утихал, наоборот – становился все громче, от него все вокруг вибрировало. Дилфо чувствовал, как через его тело проходят волны от ударов, и с каждым из них мальчик вздрагивал от ужаса. Дилфо сходил с ума от неизвестности и страха, они сковывали все его тело, причиняя нестерпимую боль. Темнота, шум, боязнь за свою жизнь и отдаленный страх за близких приносили мальчику невыносимые страдания, которые он за всю свою жизнь никогда не испытывал.

Сквозь неутихающий гул, который был настолько оглушительным, что впитывался под кожу и проникал в самое естество, до слуха Дилфо донёсся еле слышный лязг металла, а через мгновение во мраке возникло мягкое голубоватое свечение.

– Ю-ючке, это ты? – заикаясь, спросил мальчик. Он едва видел сквозь мутную пелену слёз перед глазами. Он протянул дрожащую руку вперёд в надежде прикоснуться к юноше и увериться, что это именно он стоит перед ним.

Меч плавно двинулся в воздухе и осветил бледное лицо Ючке. Дилфо, чьё зрение слегка прояснилось, отшатнулся, завидев в темноте жуткое светлое пятно с двумя горящими лиловыми огоньками. Но тело мальчика настолько пресытилось переживаниями и тревогами, что эта вспышка страха, едва возникнув, тут же исчезла, и Дилфо в беспамятстве опустил голову на грудь, что-то бормоча себе под нос.

Шум снаружи медленно стихал и отдалялся, Ючке прислушался, а затем, что-то решив про себя, уверенно схватил Дилфо за плечо и поднял на дрожащие ноги. Тот не сопротивлялся и, обессилев, поплелся за юношей, совершенно не понимая, кто он и что происходит.

Они медленно поднялись по скрипучим ступеням наверх, часто останавливаясь для того, чтобы Дилфо перевёл дыхание. Ючке отворил дверь, и мальчик тут же крепко зажмурился от яркого солнечного света, что впивался в глаза иглами после непроницаемого мрака полуземлянки. Туман исчез, и дышать стало легко, но запах горящей плоти и шерсти не давал вздохнуть полной грудью. Дилфо бросил неосторожный взгляд под ноги и увидел съежившиеся овечьи туши, многие из них были раздавлены чем-то, и их белые кости торчали тут и там из слежавшихся комков коричневой шерсти. Дилфо стало дурно, желудок сжался от боли, и он свернулся от позыва рвоты, но пропущенный завтрак не дал мальчику облегчиться, он скрючился и кряхтел, нагнувшись над сварившимся телом овцы, и беспомощно цеплялся руками за рубаху Ючке.

Юноша терпеливо ждал, пока мальчику не станет легче. Он ловко поддерживал того за плечи и внимательно всматривался в округу, крепко держа в левой руке меч с намерением пустить его в ход, когда возникнет такая необходимость.

Спустя пару минут Дилфо всё же отдышался и, дрожа, поднялся.

– Всё хо-хорошо, – зашелестел Дилфо. – Со мной всё в по-порядке. Надо идти, надо на-найти Пирта и Ларфу. Они в до-доме, я знаю это.

Ючке медленно без пререканий повёл мальчика к Торчащему зубу, точнее тому, что от него осталось, старательно обходя трупы овец. Дилфо осоловелым взглядом глядел вокруг, ни на чём толком не сосредотачиваясь, стараясь не концентрироваться на обломках, которые раньше звались домом Пирта и Ларфы. Одна мысль о том, что под балками и кусками стен могут находиться тела его близких, приводила мальчика в дикий ужас, а потому Дилфо не поднимал глаз, чтобы не встретиться с ярким напоминанием о том, что он, возможно, остался сиротой. Мальчик видел только высохшую траву и коричневые клубки шерсти под ногами, но когда Дилфо поднял голову, взгляд его зацепился за широкую песчаную петляющую полосу, что тянулась иссушенной чешуей змеи теперь там, где раньше текли воды Холодной реки.

Дилфо не сразу сообразил, что именно он увидел, но как только осознание добралось до его воспаленного ума, оно стало для него последним ударом.

– Ре-река! – бешено вскричал Дилфо, потратив на это свои последние силы. – Реки больше нет!

Произнеся это, мальчик содрогнулся всем телом и провалился в омут беспамятства.

Как только на Холлас опустилась тень, мы покинули тесную комнатушку харчевни, которую рыжая полноватая хозяйка с милейшей улыбкой отдала нам за полцены, и двинулись к центру города.

Хоть Ючке и протестовала, но мне всё же удалось уговорить её зачесать волосы в высокий хвост и покрыть толстым слоем глины, чтобы их цвет не бросался так явственно в глаза. Мы сговорились, что если будут спрашивать: кто мы и откуда, то без зазрения совести она должна соврать, что мы прибыли из Оргерхерда – земель пустынных кочевников, которые спят на земле и питаются лошадиным навозом. Насчёт последнего: не знаю, правда это или нет, но звучит достаточно противно, чтобы желающие побеседовать с нами моментально это желание теряли.

Под покровом темноты мы пробирались к центру города, к Мечу погибшего великана, по узким прохладным переулкам между высокими домами с маленькими круглыми оконцами, что прорезались в стенах скорее для воздуха, нежели для обзора за окрестностями – нам такая особенность жизни холгойцев оказалась на руку: никто не замечал нас, двух полуночников.

– Так что такое этот «Меч погибшего великана»? Харчевня? – поинтересовалась Ючке, пока мы прятались в затхлой подворотне от двух пьянчуг, на которых мы наткнулись, едва ступив за порог. Эти двое, тучные рыжебородые ремесленники, громко кричали друг на друга и размахивали своими кулачищами, что больше походили на кузнечные молоты.

– А, тебе вдруг стало интересно? – иронично протянул я. – Я думал, что тебе всё в этом мире известно, раз ты ни о чём меня не спрашиваешь.

Она молча зыркнула на меня и презрительно закатила неприкрытый повязкой глаз. Вот кто её научил так делать? Никогда не встречал бога, который так бы по-человечески умел закатывать глаза и выказывать своё презрение. Ну, кроме меня, конечно.

Драка холгойцев была в самом разгаре: в ход пошли керийские кинжалы из Фу-Хо-Га, лезвия которых были пропитаны ядом керийских пауков. М-да, без трупов явно не обойдётся.

– Ладно, так уж и быть, расскажу тебе, раз мы тут всё равно застряли, – сжалился я над любопытной богиней. – Меч погибшего великана – это меч погибшего в этих землях великана.

– И всё? – недоверчиво сощурилась Ючке. – Но как великан оказался так далеко на севере? Разве их бывшие владения не находятся на западе?

– О, так тебе известна история Солнечной Юдоли, похвально, – один из пьянчуг, высокий дородный мужчина, ловко, для нетрезвого человека, полоснул своего противника кинжалом по лицу. Его противник не остался в долгу и резким движением воткнул сопернику в бочину лезвие по самую рукоять. Ещё пара минут, и драка будет закончена. А пока яд кинжалов убивал холгойцев, я продолжал: – Никто не знает, как и зачем этот великан прошёл через горы и земли кенканов, но факт остаётся фактом: гигантский меч из прочной стали, кою не берёт ни ржавчина, ни время, торчит посреди центральной площади Холласа, и, судя по легендам, сам город был основан вокруг этого меча, так как из дыры, что он образовал в земле, потек живительный ручей.

– И это правда? Ручей действительно существует? Жители этих земель не платят богам Звёздной Юдоли налог за пользование водой? – удивилась Ючке, а затем её потянуло на философские рассуждения: – Они ведь тогда могут делать все, что угодно, не взирая на установленные правила и границы между государствами. Если в Холгое есть своя вода, не значит ли это, что его жители следуют собственным законам существования, которые разнятся с общепринятыми в Солнечной Юдоли?

Какая умная богиня, ну вы поглядите! Сама делает выводы без помощи старших. Похвально-похвально.

– И-мен-но! – воздел я палец к небу. – Поэтому царство Холгой постоянно вступает в дрязги с соседями: чувствует своё над ними превосходство. Холгойцев даже твой брат в узде иногда удержать не может. Нет, конечно, до Солнечной империи Холгою далеко, но жизнь холгойцы своим соседям усложняют знатно. Даже в то время, когда я жил в Небесной Тверди, проблема Холгоя остро стояла на повестке дня в Солнечной резиденции, с тех пор, судя по слухам, ситуация не особо изменилась.