Она не могла ответить, хотя внутренне кричала от боли и ненависти. Силы были на исходе, что-то убивало её, растекалось по телу огнем.

– Про… кля… ты, – сквозь боль выплюнула она. – Все… вы…

Бросив все последние силы на этот удар, она с криком вонзила копье в тело Урагири, а затем провалилась в темноту.

***

– Кута ке та? Кута ке? Карке сохра денте ке? Джарха те?

Дилфо почувствовал, как его трясут за плечо и что-то кричат на ухо, но слов разобрать не мог.

– Керке таксо леклитора кенда корарта се ке! Абсерурал ке! Тайсвен то кта учиркале элакт ва!

«Не понимаю… Ни слова не понимаю…»

Дилфо всё ещё пребывал в тумане недавнего воспоминания. Он думал, что уже не вернётся обратно, навсегда застрянет в чужой ненависти и сгорит без остатка.

– Кутхар! – прервал бессвязные выкрики громкий мужской голос. – Сюльри то кта, дахчебарка то кутхар ка! Дилфо то кта тачке раке кто нта ка!

«Дилфо? – удивился он. – Моё имя?»

– Бесстыжая девчонка! Сказано ей не трогать, а она делает, что вздумается, куда это годится?!

«Тайсвен? – сквозь туман подумал Дилфо. – Вернулся?»

– Мне куда больше нравилось, когда она была без сознания! Это ж надо так трясти мальчонку! Откуда только сил понабралась.

– Не кричите, Тайсвен, поблизости могут быть жрецы.

«Этот голос… Вилфо?»

– Мне и без тебя это известно! Поэтому берите мальчонку и уходите, – всё-таки сбавил тон Тайсвен. – Этот проход выведет вас в «Эспер», там найдёте ход в подземный город великанов, где и переждёте Мглу. Как только станет спокойнее, я призову Байзена и вы сможете вернуться.

– А если мы не вернемся? – спокойно вопросил Вилфо. – Ты готов отпустить нас, зная, что видишь нас в последний раз?

– Не в последний, мой юный друг, – с уверенностью проговорил Тайсвен. – Это временная мера.

– А как же Ха Яркел? – не отступал Вилфо. – Разве он не знает о тех, кто гостил в его Храме? У него не возникнет вопроса, куда все подевались?

– Ха Яркел слишком занят, чтобы заботиться о таких мелочах. Бо Лукан для него гораздо важнее сновидца и двух кенканов с лазутчиком. Я найду, что ему сказать, не переживай, мой друг.

– Что будет с Бо Луканом?

Тайсвен немного помолчал, а затем серьёзно произнёс:

– Надеюсь, что вы об этом никогда не узнаете. А теперь идите, времени мало. Жрецы скоро начнут задавать вопросы, на которые я буду обязан ответить.

Послышались звуки возни и женские выкрики на странном языке. Она о чём-то яростно кричала, но никто, похоже, не спешил её успокаивать.

– Зачем ты это делаешь? Зачем идёшь наперекор господину? – чуть тише вопросил Вилфо, когда звуки возни немного отдалились.

– Я делаю так, как будет лучше для него, – также тихо ответил Тайсвен. – Не имеет значения, если мои действия идут вразрез с его указаниями. В конце концов, мы с тобой ведь для того и умирали, чтобы сделать своих господ счастливыми.

– Я не умирал, – коротко ответствовал Вилфо.

– А я – да. И нисколько не жалею об этом.

В словах Тайсвена слышалась улыбка, но Дилфо почудилось, что слова жреца полны горечи.

– Иди, пока мальчишка не очнулся, – давал указания Тайсвен. – Так будет спокойнее: меньше вопросов. И будь с ним осторожнее – сновидцам трудно приходится, особенно таким юным. Пропускать боль других через себя и не давать ей выхода… Не всякий выдержит подобную тяжесть.

«Тяжесть? – думалось Дилфо. – Мне не тяжело видеть боль других. Больнее испытывать свою, ведь от неё не скроешься. Я вижу, как страдают другие, но это их мучения, не мои».

– Не волнуйся, скоро мы будем в Доме. Там безопаснее, – прошептал ему на ухо Вилфо, возвращая к реальности.

«В доме? – подумалось Дилфо. – Но у меня больше нет дома…»

Он почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его в воздух и понесли. В лицо пахнуло затхлостью и пылью.

«Ючке… Ты и в самом деле меня бросил?»

Усталость навалилась на мальчика, даже собственное тело казалось тяжёлым. Он не стал сопротивляться ей и спокойно, с облегчением провалился в давно знакомое забытье.

Учитель…

Я не справился. Не смог стать истинным богом Войны. Не смог принять тяжести наслаждения искусством убивать. Вы учили меня быть сильным, жестоким, таким, как мой отец, и я всегда думал, что это единственно правильная дорога, по которой я должен пройти: стать верным прислужником Войны, проводником её ярости. Но боги… Как же сильно я всё это ненавидел.

О сколько насмешек я получал в свою сторону от «истинных» богов Войны за то, что так редко прибегал к её помощи, а точнее, так редко давал выход ненависти ко всему живому, дабы удовлетворить ненасытные желания Войны. Я ненавидел Призыв всеми фибрами души, потому что вместо бессмысленного ублажения бессмертного, но давно мертвого создания, я хотел потворствовать своим собственным желаниям. Эгоизм – то, от чего я должен был избавиться, так говорил учитель, но именно этот урок я никак не хотел усваивать. Усвой я – это был бы уже не Ма Онши.

Восстание Младших богов – было ошибкой. Моё поведение было ошибкой, ведь я убивал тех, кто хотел жить по законам собственной природы, тогда как сам в те годы шёл по враждебной моему естеству тропе.

Кто был прав, а кто виноват?

Не знаю.

Но от той резни мне паршиво до сих пор, сколько бы я не убеждал себя, что всё сделал правильно.

Учитель, разве вы не видели, каким богом я хотел стать? Так почему… Почему, мать твою, твердили мне об обратном?! Неужели мой отец настолько запугал вас, что вы не решились пойти против его указки и воспитать меня тем, кем я являюсь на самом деле?

Вряд ли.

Вы не отца боялись, учитель. Вы боялись меня.

Теперь я это понимаю.

Потому что нет страшнее бога Войны, который с ненавистью относится к своей стезе – он становится неуправляемым. Он становится опасным.

Как я понял это?

Признаюсь честно, до меня вряд ли дошла бы так скоро эта мысль, если бы меня не ткнули в неё лицом.

Я призвал Войну. Я привёл Её в этот мир не для того, чтобы убивать и дать свободу этой безумной стихии, а для того, чтобы исполнить свою прихоть: выбраться на свободу. И я это сделал, а затем отозвал Войну обратно.

Отозвал. Войну. Обратно.

Вы только вдумайтесь в эти слова!

До меня этого никто ещё никогда не делал. Это просто не слыхано, чтобы бог Войны смог отозвать её из мира, лишив возможности всласть разгуляться. Это попросту невозможно, так не принято, это против правил.

Но я смог.

Почему? Да потому что мне плевать на Войну и её потребности, ведь я не просто бог Войны – я Бог. А боги делают, что хотят. Правда, иногда они об этом почему-то забывают.

Я отозвал Войну, заставив всех поразиться, застыть в изумлении в поисках ответа на вопрос: «Как? Как, мать твою, он это сделал?!»

А разгадка очень проста: я смог лишь потому, что никто до меня этого никогда не делал. Никто даже не пробовал, скованный правилами и запретами, которые сами боги Войны предпочитают называть обычаем и данью уважения древнему существу. А как по мне – это бред собачий. Уважение должны оказывать богам смертные, а мы, высшие существа, с покорностью его принимать. Это, конечно, ирония, но боги сами всегда твердили об этом. Но, а по факту что? Сами же расшаркиваются перед более высшими существами. Вот тебе и повелители мира, ага. Лишь жалкие сошки, стоящие на ступень выше ничтожеств под названием «смертные».

Хотя я и сам недалеко ушёл от этих жалких созданий. Открыв глаза, я сразу понял, что вновь вернулся к своему прежнему незавидному статусу. Всё тело болело, голова кружилась, а перед глазами зависла черная с красными точками пелена, напоминающая извращенное звёздное небо. Руками и всем телом я чувствовал, что лежу на чём-то мягком и рассыпчатом. Пепел. Я сжёг призывом дотла одно из дядиных поместий.