Ярик прижимает меня к себе, так сильно, что я снова чувствую быстрый стук его сердца. Не знаю, сколько мы так уже целовались, но с непривычки у меня уже начали болеть губы. Но это была такая приятная усталость, из-за которой совершенно не хотелось останавливаться. Да и вообще, как можно останавливаться в такой момент, когда ты до умопомрачения счастлив?!
Хочется чуть ускорить темп и самостоятельно углубить поцелуй, как совсем недавно демонстрировал мне Мереминский, и я с удовольствием это делаю. Крепче обнимаю Ярика за шею и как-то незаметно перемещаюсь к нему на колени.
А вот так целоваться ещё удобнее!
Чувствую, что Ярику тоже пришлась по душе смена положения. Нежные, неторопливые поцелуи становятся тягучими, жаркими, будто бы Мереминский немного увлёкся и отпустил контроль. И это было так сладко и так классно… Не могу сдержать тихого стона прямо ему в губы. Но в этот момент его руки будто бы каменеют. Ярик неожиданно отстраняется от меня, прерывая наш поцелуй.
Распахиваю глаза и вижу перед собой совершенно поплывший синий омут, который резко меняется выражением, не сулящим мне ничего хорошего. Потому что я отчётливо вижу в его глазах ужас, неловкость и… сожаление, которые разрывали моё сердце на части.
Неужели он правда сожалеет о том, что сейчас было?!
— Марин, — начинает Мерминский, чуть прокашлявшись. — Я думаю, нам не стоит… Это всё как-то…
— Неправильно? — договариваю за него я, чувствуя, как в груди начинает медленно разливаться боль.
— Ну в каком-то смысле… — замялся Ярик, нервно взлохмачивая свою тёмную шевелюру. — Марин, просто… мы же с тобой лучшие друзья. Я же знаю тебя с детства, когда ты ещё вот такой была…
Показывает рукой в воздухе мой примерный рост, какой я была, когда мы с ним познакомились и смущённо замолкает.
— Ещё скажи, что я тебе как сестра! — вспыхиваю я, резко вставая с кровати. Мереминский поспешно поднимается следом за мной и растерянно смотрит, как я одёргиваю своё короткое платье.
— Нет, но…
Но?! Что ещё он такого интересного сейчас скажет, чтобы окончательно меня добить?!
Дура, какая я же я дура! Вырядилась, намалевалась ради него, а ему плевать! Потому что я всё равно для него недостаточно взрослая, чтобы со мной можно было встречаться! А может просто недостаточно красивая? Ну а что, когда все девчонки в городе готовы за тобой бегать с высунутым языком, можно ведь и повыбирать! Зачем останавливаться на какой-то там обычной подруге детства?! Которая ещё к тому же вешается тебе на шею и просит поцеловать…
Идиотка!! Глупая, наивная идиотка!
— Марин, ты ведь знаешь какой я… И я не хочу сделать тебе больно, — с отчаянием говорит Ярик, подходя ко мне и пытаясь взять меня за руку, но я её тут же отдёргиваю и отступаю на шаг назад. — Я не хочу всё испортить, и чтобы мы с тобой поссорились. Ты… ты очень важна мне…
Важна?! Я его люблю, мечтаю о нём, с ума по нему схожу, а я для него… просто важна?! Потрясающе! Это именно то, что хочет услышать каждая влюбленная девушка!
— Не переживай, не потеряешь, — цежу я сквозь зубы, злобно прищурив свой взгляд, чтобы сдержать рвущиеся наружу слёзы. — Буду мозолить тебе глаза так часто, что ты сам в итоге взвоешь.
— Марин…
— Расслабься, Мереминский. Я больше не буду напрягать тебя подобными просьбами, — гордо вскидываю голову и выдавливаю из себя усмешку. — Ты, конечно, молодец — не подкачал, и реально неплохо целуешься… Но знаешь, свет клином на тебе не сошёлся. В мире полно парней, которые будут рады всему меня научить. И не только поцелуям…
На последней фразе голос меня немного подводит. Отворачиваюсь от Ярика, делаю глубокий вздох и уверенной походкой направляюсь к двери. Чувствую, как с каждым шагом сердце внутри пронзает дикая мучительная боль. Но он никогда не узнает, что я чувствую на самом деле. Он никогда не узнает, как сильно меня ранили его слова…
Королевы не показывают своей боли и своих слёз.
— Только одна просьба к тебе. Чисто по-дружески, — говорю я, распахивая дверь. Оборачиваюсь к Ярику, окидывая напоследок его застывшую напряжённую фигуру своим полыхающим от злости взглядом, — Никогда не лезь в мою личную жизнь! Никогда!
Дверь я не закрываю. Пускай выметается из моей комнаты, а ещё лучше пускай проваливает из моего дома! Видеть его больше не хочу! Хотя…
— Эй, Болдарев! — свешиваюсь через перила лестницы, стараясь перекричать громкую музыку, окликаю нашего общего друга Мишку Болдарева. Которого в компании мы почему-то между собой прозвали Мэлом. — Чего там один сидишь, киснешь?
Через десять минут мы с ним уже целовались на диване в углу гостиной, игнорируя любопытные взгляды моих одноклассниц и удивлённые переглядывания парней из нашей компашки. Но мне на них было плевать. С этими курицами я никогда особо не была близка и позвала на свой день рождения скорее из банальной вежливости. Ну и чтобы пацанам было нескучно.
Но среди всех этих удивлённых шокированных взглядов был один, который отличался от остальных. Тот, который весь оставшийся вечер прожигал мне затылок. Тот, который я ощущала даже на расстоянии с другого конца комнаты.
Мереминский всё видел.
«Так тебе и надо!» — злорадно думала я, отвечая на поцелуи Мишки. Кстати, очень посредственные поцелуи, если сравнивать с поцелуями этого синеглазого гада.
Я больше не чувствовала того самого волшебства, которое заставляло моё сердце биться быстрее. Наверное, оно осталось там в моей комнате, вместе с вдребезги разбитыми мечтами. Я так и не почувствовала его ни с Мэлом, ни с другими парнями, с которыми потом мутила назло Мереминскому.
И я не чувствовала его ещё много лет, пока судьба опять не решила проверить на прочность нашу дружбу с Яриком.
Глава 21
Не могу уснуть. Воспоминания бередят душу, от чего я уже второй час ворочаюсь в кровати с боку на бок, пытаясь прогнать призраки прошлого. Но тщетно. Они по-прежнему со мной, также как маленькая белая яхта с алыми парусами, которая разместилась на прикроватной тумбочке. Безмолвное напоминание о самом счастливом, и в то же время самом грустном дне рождения в моей жизни.
С тяжёлым вздохом включаю светильник и сажусь на кровати. Взгляд тут же цепляется за одну из моих любимых фотографий, стоящих на полке — я, Лис, Ярик и Сашка во время одной из наших совместных вылазок на природу. У нас у всех улыбки до ушей. Мереминский тогда был в ударе и постоянно сыпал идиотскими, но в то же время очень смешными шутками. Мне кажется, стоит только лишь посмотреть на фото, и я даже сейчас услышу наш громкий смех. Был в нас тогда какой-то юношеский задор, беззаботность и веселье. А ещё была дружба. Настоящая дружба, от которой теперь остались только воспоминания.
По фото можно многое понять, особенно тем, кто умеет читать язык тела. На переднем плане сидим я, Лис и Ярик. Парни разместились по обе стороны от меня. Над нами сверху возвышается Корсаков, который широко раскинул свои объятия, будто бы загребая всех под своё крыло.
Елисей собственническим жестом притягивает меня к себе. Мой же корпус и наклон головы всё равно обращены к Ярику. Который обхватил мою руку и вроде бы немного прильнул ко мне, но по сравнению с Лисом почему-то между нами чувствуется дистанция. А Сашка на фото, как связующее звено. И если подумать, так оно и было на самом деле. Именно Корсаков являлся душой нашей компании, и только благодаря ему мы все в итоге и познакомились друг с другом.
Смотрю на фотографию и понимаю, как сильно всё перевернулось с ног на голову за каких-то несколько лет.
Как мы могли всё так бездарно потерять?!
Сашка и Лис вряд ли когда-нибудь смогут вернуть былую дружбу после истории с Янкой. Наше общение с Мереминским уже давно свернуло куда-то не туда и стремительно скатывалось в пропасть…
Оставались только я и Елисей, которые по-прежнему занимали очень важное место в жизни друг друга.
Или уже нет?
Моя рука сама в унисон мыслям потянулась к телефону. Если есть хоть один шанс, что можно что-то исправить, я должна попробовать. К чёрту гордость и все эти нелепые банальности, что девушка не должна писать парню первая!
