— Да, я… я тоже, — хрипло отзываюсь, млея от его нежных, неторопливых касаний.

Боже, как же хорошо сейчас… С другими парнями у меня даже близко ничего подобного не было. Как магнитом тянет к нему, и я совершенно не могу сопротивляться этому притяжению. До одури хочется утонуть в его объятиях, коснутся его губ и целовать так, как никто и никогда не будет его целовать. Ни одна из этих чёртовых Алин и прочих смазливых дур! Целовать всю ночь напролёт и… не только.

Щёки моментально вспыхивают огнём. Мой первый раз…

Я понимаю, что действительно хочу этого. Да, мне немного страшно. Неизвестность всегда пугает. Я боюсь сделать что-то не так, боюсь боли, о которой рассказывали девчонки в лицее. Но в глубине души я всегда знала, что смогу решиться на этот шаг только с Яриком. И сейчас все мои страхи и сомнения как-то незаметно отошли на задний план, оставляя место лишь приятному волнению.

— Когда ты уезжаешь?

— Через полторы недели, — тихо отвечаю я, пытаясь изгнать из головы картинки нашей возможной близости. Но они настойчиво продолжают крутиться в моей голове, разливаясь жаром внизу живота. Стыдливо опускаю взгляд, будто Мереминский мог прочесть мои мысли. — Сначала с родителями на море, а после сразу поеду в Москву в последних числах августа.

— Жаль…, - вздыхает Ярик и тут же осекается, — Нет, не в том смысле, что я не рад твоему поступлению. Мне жаль, что я не могу остановить время.

— Время?

— Да. Знаешь, если бы я верил во всю эту чушь с загадыванием желаний перед тортом, то я бы загадал, чтобы это лето никогда не заканчивалось. Мне будет тебя очень не хватать здесь, Мариш.

— Мне тебя тоже… очень!

От его признания перехватывает дыхание, горло сжимает болезненный спазм. Почему эти слова мы говорим друг другу только сейчас, когда… Когда уже ничего нельзя изменить?!

Молчим и просто смотрим друг другу в глаза. Не выдерживаю и первая смущённо отвожу свой взгляд.

— Ладно, я пойду, наверное.

С огромным трудом всё-таки нахожу в себе силы, чтобы освободить ладонь из нежного плена. Вот только ни в моем голосе, ни в моих действиях нет ни капли уверенности. Потому что на самом деле я дико хочу остаться здесь, с ним…

— Хорошо, иди, — глухо отзывается Мереминский, отворачиваясь от меня.

Я не вижу, а скорее ощущаю, как напряжена его застывшая в полумраке фигура. Хочется коснуться его, ласково провести кончиками пальцев от основания шеи по плечам вниз, очертить дорожки вен на предплечьях, обнять крепко-крепко, прижавшись к его широкой спине и… Не отпускать. Хотя бы несколько мгновений почувствовать, что он мой и только мой.

Мозг отдаёт команду телу подняться с кровати и отправиться спать, но сердце блокирует любую мою попытку подчиниться голосу разума.

Я не могу. Я просто не могу сейчас уйти…

Да, я знаю, что у нас ничего не получится. Я знаю, что нам не быть вместе. У меня учёба в Москве. А Ярик не из тех парней, которым нужны серьёзные отношения, тем более отношения на расстоянии. Но если только сейчас, хотя бы один раз… Просто узнать, что такое настоящее счастье.

— Я… Я скоро уеду, — начинаю говорить я, отчаянно стараясь справиться с волнением в голосе. Аккуратно подвигаюсь ближе, прислоняясь щекой к его спине. Ярик вздрагивает, но не отстраняется от меня. И это предает мне немного уверенности, чтобы продолжить. — Но прежде, чем это произойдет, я бы хотела узнать…

— Что? — спрашивает Мереминский каким-то чужим, хриплым голосом.

— Как это… Быть вместе. Ты и я.

Скольжу руками по его плечам, вбирая в себя лёгкую дрожь, жар исходящей от его кожи. Обнимаю крепче, прижимаясь всем телом к его широкой спине, будто боясь, что Ярик сейчас растает в ночи как сон.

— Я ничего от тебя не требую. Я… я всё понимаю, правда. И ни на что не рассчитываю, — торопливо говорю я. Утыкаюсь носом в футболку, с упоением вдыхая любимый аромат его кожи, смешанный с ароматом парфюма. — Просто этой ночью я хочу… чтобы мы были вместе. По-настоящему.

Замираю, в ожидании его ответа. Провожу ладонями по твёрдой широкой груди, ощущая на кончиках пальцев отчаянно быстрый стук его сердца.

Что он ответит? Что у нас ничего не получится, потому что я для него по-прежнему просто друг? Или сделает вид, что ничего не понял, сославшись на туманность моих формулировок?

— Ярик, поцелуй меня, — тихо прошу я. К чёрту все эти намёки! И если Мереминский боится неправильно истолковать мои слова про «быть вместе», то значит добавим немного конкретики! — Пожалуйста…

Слышу громкий порывистый вздох.

Ярик резко поворачивается ко мне, но вместо поцелуя перехватывает мою ладонь и… начинает целовать. От кончиков пальцев двигаясь медленно вверх, оставляя дорожки из поцелуев на тыльной стороне ладони.

Сердце болезненно ударяется внутри о грудную клетку.

Это значит «нет»?! Он просто не знает, как мне об этом сказать, чтобы не ранить мои чувства?!

Закрываю глаза, пытаясь унять так некстати набежавшие слёзы.

Так, только не смей реветь, Марин! Не смей!! У тебя ещё вся жизнь впереди, чтобы оплакивать свою разодранную в клочья гордость и собирать по частям осколки сердца.

— Мариш, — шепчет Ярик простуженным хриплым голосом, ласково прижимая мою ладонь к своей груди, — Мариш, посмотри на меня.

Закусываю до боли нижнюю губу, распахиваю глаза и… встречаюсь с его затуманенным от страсти взглядом.

Он хочет! Я ведь вижу, что он тоже этого хочет! И не меньше, чем я! Но если он сейчас опять начнёт мне что-то задвигать про нашу дружбу, то я просто умру…

«Пожалуйста» — не успевает слететь с моих губ, как Ярик притягивает меня к себе. И наконец впивается в мои губы жадным, отчаянным поцелуем.

Цепляюсь за его плечи, растворяясь без остатка в этом поцелуе. Вкладываю в каждое касание губ всю себя, все свою любовь, что так долго сжигала меня изнутри.

— Мари-и-ша-а, — стон Мереминский, на миг отрываясь от моих губ.

Мне кажется, я уже схожу с ума от одного лишь звука его голоса. От того, как он произносит моё имя…

Одной рукой Ярик зарывается в мои волосы, стягивая резинку.

— Распусти их… для меня, — рассыпает по моим плечам длинные тяжёлые пряди.

Жаркий тягучий взгляд скользит от моих припухших от поцелуев губ вниз, лаская каждый сантиметр кожи. Мне нравится, как он на меня смотрит. Нравится ощущать себя перед ним такой красивой и желанной.

— Мариш, что ж ты со мной делаешь… — рвано выдыхает мне в губы.

В его голосе слышатся нотки отчаяния, которое тут же заглушает дикое, неконтролируемое желание.

— Только… только не останавливайся, — молю я, испугавшись, что Ярик пойдёт на попятную, вновь подняв так ненавистный мне этическо-моральный вопрос дружбы.

— Даже если бы я захотел, то уже не смогу, — усмехается Мереминский. Встречается глазами с моим абсолютно шальным, поплывшим взглядом. А потом вновь резко притягивает к себе, сминая мои губы. Сильно, почти до боли сжимает в объятиях. — А к черту это всё!

Продолжая терзать мои губы, опускает на кровать. Ощущаю тяжесть и жар его тела. И это так правильно, так… Не могу подобрать слов, насколько хорошо. Будто бы каждая моя клеточка наполнена ликованием и счастьем.

Оплетаю ногами его бедра, вжимая сильнее в себя. Запускаю ладони под его футболку, ногтями впиваясь в оголённую кожу на спине, провожу вдоль позвоночника.

У Ярика вырывается короткий рык в ответ на мои прикосновения. Не могу сдержать довольной улыбки. Мне нравится, как он реагирует на меня. Рядом с ним я забываю про всё — про свою неопытность и робость, про свои страхи. Мне хочется таких вещей, о которых я раньше даже стеснялась подумать… Но с ним это кажется абсолютно естественным и правильным.

Вот только пока инициатива была полностью в руках Ярика. И не только в руках… Мереминский резко задирает мой топ вверх. Одной рукой сжимает грудь, а второй втягивает губами сосок, начиная вытворять своим языком такое, что… Не могу сдержать громкого стона. Я и не знала, что у меня такая чувствительная грудь. Да я, получается, вообще ничего не знала о своём теле до сегодняшнего дня! Выгибаюсь дугой, когда Ярик слегка прикусывает зубами сосок. Впиваюсь ногтями в край простыни, резко натягивая её на себя. Дрожь волнами растекается по всему телу. Если это только начало, то что будет дальше?..