— Приходил. Я не стал брать машину, решил прогуляться.

— Ярик, да тут идти пешком максимум десять минут! Ты бы не успел замёрзнуть! Сколько ты ждал меня на улице?!

Боже, я вернулась со свидания с Лисом уже под утро. А он что всё это время меня ждал?!

— Я не помню, Марин. Да и какая разница… Просто провёл несколько вечеров на свежем воздухе. Не надо на пустом месте устраивать трагедию.

— Пару вечеров?! Так ты и вчера… И вчера тоже меня ждал?! — в ужасе прижимаю руку к губам. Мереминский демонстративно переводит взгляд на потолок и не спешит мне отвечать. — Господи, Ярик, ну есть же телефоны! Неужели нельзя было просто мне позвонить!

— А ты бы ответила? — грустно усмехается Мереминский, — Когда тыс ним, ты ведь не берёшь в руки телефон. Я ещё в Калининграде заметил, когда ты резко пропадала из сети или начинала односложно отвечать, как будто урывками.

— Ярик…

— Скажи честно, ты с ним счастлива?

— Мне с ним хорошо, — говорю я после минутной заминки. Опускаю глаза, не в силах выдержать пронзительно синего взгляда, который проникал мне под кожу и прокладывал уверенную тропинку к самым потаённым уголкам моей души.

— Очень дипломатичный ответ, Марин.

Да потому что, как я могу быть счастлива, если меня постоянно разрывает на части?! Если я не могу полностью сосредоточиться на отношениях и уделять человеку то время и внимание, которых он заслуживает! Вот в Москве и проверю насколько я счастлива!

— Тебе нужно поесть, — приподнимаюсь с дивана и вновь ухожу в сторону кухни. — Дай угадаю, ты за целый день даже не подходил к холодильнику?

— Что мне к нему подходить? Любоваться на пустые полки? — ворчит Мереминский.

— Огурцы хотя бы поел мамины, которые мне недавно рекламировал! — фыркнула я. — У тебя овощи какие-нибудь есть?

Достаю из морозильника кусок куриного филе. Ладно хоть мяса у Ярика всегда было навалом. Он ещё тот мясоед. Значит, можно будет сварить ему куриный бульон.

— Да, мама передавала… Там внизу где-то в шкафчиках. Ты что, правда, собралась мне сейчас готовить?

— Нет, я собираюсь стащить у тебя лук с морковкой и увезти с собой на память в Москву! — бурчу я, доставая все необходимые ингредиенты для вкусного бульона и ставя филе на быструю разморозку в микроволновку.

В целом, тут ничего сложного. Я ему уже варила ему бульон пару лет назад, когда Мереминский неожиданно свалился с температурой. Значит, не должна растерять навыки. Татьяна Михайловна говорила, что самое главное — это добавить лук с морковкой, тогда будет вкусно. Так кастрюлю для бульона нашла, где-то у Ярика ещё должна быть овощерезка. Ножом я вряд ли управлюсь, ну или помимо овощей еще обкромсаю себе весь маникюр…

— Не поедешь ты ни в какую Москву, — слышу я тихий голос Мереминского и от неожиданности чуть не роняю на пол кастрюлю.

[1] Эконометрическая модель — основное понятие эконометрии. Средство анализа и прогнозирования конкретных экономических процессов.

— Очень вкусно, — говорит Ярик, опустошая вторую тарелку бульона и доедая филе. — Спасибо, Мариш!

Я никогда не любила готовить. Но видеть, как твой любимый мужчина уплетает за обе щёки приготовленную тобой еду — есть в этом что-то безумно приятное. Наверное, это какой-то базовый женский инстинкт, который, обычно, во мне глубоко дремлет и просыпается исключительно рядом с Мереминским.

— Пожалуйста, — сухо киваю я, стараясь сдержать до неприличия довольную улыбку. Забираю тарелку из рук Ярика, чтобы отнести в посудомойку.

— Я знаю, что ты специально…, - начинает Мереминский, но тут же заходится в кашле.

— Чего я специально?

— Учила рецепты, чтобы порадовать меня, — говорит Ярик, чуть приподнимается с дивана и находит мой растерянный взгляд. — Чтобы приготовить мои любимые блюда. Мама мне рассказала…

Чёрт, Татьяна Михайловна! Ну ведь просила же, как человека! Хотя на что я надеялась? Длинный язык — это, похоже, общая семейная черта всех Мереминских!

— Прости, что не ценил этого раньше.

Отворачиваюсь и прикрываю глаза, чтобы унять рвущиеся наружу слёзы. Ну вот зачем? К чему сейчас эти признания?! То, что было раньше, уже не вернешь…

— Тебе нужно надеть сухую футболку, — глухо говорю я, не желая развивать тему. Да сама мысль, что это, возможно, наш последний дружеский вечер рвёт мне душу на части, а Мереминский похоже решил окончательно добить меня своими признаниями!

Ставлю посуду в посудомойку, убираю кастрюлю с остатками куриного бульона в холодильник. Пускай потом ещё поест, как проснётся. Сомневаюсь, что он завтра будет в состоянии себе что-то приготовить.

Лизку, может, попросить с Корсаковым заехать и покормить этого захворавшего героя?

— Давай я помогу тебе подняться на второй этаж. Мне кажется, на кровати всё-таки удобнее спать, чем на диване… — возвращаюсь в гостиную, аккуратно присаживаюсь на краешек дивана, на безопасное расстояние от Мереминского. Чтобы между нами было минимум физического контакта и минимум возможностей для душещипательных бесед.

— У меня нет кровати, — Ярик с тяжёлым вздохом падает на подушку и вновь натягивает до подбородка плед.

— В смысле у тебя нет кровати?!

— Ну, то есть, есть основание, а матрас отдельно стоит, — пояснил Мереминский, начиная стучать зубами.

Да что ж такое-то! После жаропонижающих, обтираний и куриного бульона ему же должно было стать лучше!

— То есть у тебя есть основание, есть матрас, но ты всё это время спишь на диване в гостиной?! — непонимающе уставилась я на Ярика.

— Марин, а зачем мне спать одному на огромной круглой кровати? — впивается в меня своим внимательным синим взглядом, пронзая насквозь моё и без того изнывающее от боли сердце. — Я её не для этого покупал…

— Я вообще не понимаю зачем тебе понадобилась огромная круглая кровать! — недовольно восклицаю я, стараясь обработать в своей голове полученную информацию.

Он ведь встречался с Ланой, когда купил эту квартиру. Конечно же, она оставалась у него на ночь, но… Получается, в спальню он её не водил? Но почему?!

— А ты не помнишь, да? — усмехается Ярик. — Солнышко… Совсем не помнишь? Да, вижу, что не помнишь.

Солнышко? Так, кажется, он опять начинает бредить!

— Ладно, я сама схожу, принесу тебе футболку.

Если он опять начинает температурить и нести бред, нужно вызывать скорую. Я сделала всё, что могла, но я же не врач!

Стремительно несусь на верх, перешагивая через ступеньки, забегаю в спальню.

Мереминский не соврал, круглое основание кровати действительно одиноко стояло посреди комнаты. А рядом с ним у стены расположился огромный круглый матрас. Ещё не распечатанный, в упаковке.

Круглый… Нет, ну это надо же было додуматься!

Солнышко…

Воспоминание накатывает внезапно, ослепляя меня яркой вспышкой. Цепляюсь в ручку двери, пытаясь удержать равновесие, пока в моей голове всплывают давно позабытые фрагменты нашего с Яриком разговора.

— Дикость какая-то, — говорит Мереминский, кивая на круглую кровать.

Не помню почему мы забрели в мебельный салон. Просто слонялись без дела по торговому центру или хотели переждать ливень.

Каждый раз оглядываясь назад, я с улыбкой вспоминаю это беззаботное время. Я ещё школьница, Мереминский один из самых активных и ярких студентов своего потока, звезда университетской команды КВН. Корсакова тогда отец сослал служить в армию, чтобы вправить ему мозги. Лис стажировался заграницей, а мы почти всё лето провели вместе с Яриком. И даже практически не ссорились…

— А, по-моему, прикольно, — смеюсь я, с разбега запрыгивая на круглый матрас.

— Пошлость какая-то, — бурчит Мереминский, аккуратно присаживаясь рядом. — К нему ещё зеркала на потолке не хватает.

— Нет, вот зеркальный потолок — это точно пошлость! — растягиваюсь я на кровати во весь рост, разводя в разные стороны руки и ноги. — А вот круглый матрас — это тема! Смотри, можно вот так улечься, как солнышко, и каждый день спать с разной стороны!