Все эти годы я так страстно хотела, чтобы Ярик принадлежал мне и только мне… Но это невозможно. Ни один человек не может полностью принадлежать другому. Мереминский всегда будет окружен другими девушками. Бывшими пассиями, коллегами, знакомыми. Это его природа, это его суть. А я всё время буду злиться, что приходиться делить его внимание с кем-то ещё. Я постоянно буду жить в страхе, что однажды ему станет меня мало. Даже если он утверждает сейчас, что у него никого нет, или даже если будет заверять меня, что он никогда мне не изменит — я всё равно не смогу поверить ему до конца. А там, где нет доверия, не может быть настоящей любви.

Неужели всё то, что я испытывала к нему все эти годы — это была не любовь? Но тогда что?! Болезненная привязанность, эгоистичное желание получить то, что тебе недоступно? Мечта маленькой наивной девочки о прекрасном принце?

Что на самом деле я к нему чувствую? Умею ли я вообще любить?! Или всё, что я смогла получить к своим двадцати пяти годам это только сердце, выжженное дотла ревностью, душу, охваченную безграничным эгоизмом и осколки израненной гордости?..

Время уже давно перевалило за полночь, дом погрузился в молчаливую дрёму, но у меня по-прежнему не было сна ни в одном глазу. Из соседней спальни перестали доноситься шаги — после нескольких бесплодных попыток поговорить со мной через закрытую дверь, Ярик ушёл в гостевую комнату. Возможно, Мереминскому в отличие от меня всё-таки удалось заснуть. Он всегда легко и быстро отрубался, стоило ему лишь коснуться головой подушки. К тому же, сильно сомневаюсь, что последние несколько часов он, как я, посвятил глубокому самоанализу. Ярик вообще был не склонен к самокопанию или философским размышлениям. Он всегда чётко знал, чего хочет, шёл к этому наикратчайшим путем, без страха и сомнений. Не боялся озвучить это вслух…

Дай мне шанс. Давай попробуем. По-настоящему. Как ты всегда и хотела.

Хотела. А теперь я не знаю, действительно ли я этого хочу…

Аккуратно держась за перила, спускаюсь на первый этаж. Дом безмолвствовал и будто бы с любопытством посматривал на меня из своих тёмных углов, крадущуюся к входной двери — какое в итоге решение я приму. Но сейчас в моей голове было больше вопросов, чем ответов. А значит придётся опять прибегнуть к своему излюбленному способу, чтобы навести порядок в голове — посидеть у реки, мысленно ведя с собой откровенный диалог. Почему-то именно рядом с водой у меня получалось по-настоящему заглянуть к себе в душу и расставить всё по своим местам.

Прохожу мимо кухни, залитую лунным светом, с удивлением отмечая, что Мереминский успел занести обратно в дом обеденный стол и перемыть всю посуду. Хозяйственный и самостоятельный. В этом мы тоже были с ним полные противоположности — я всегда ненавидела уборку и готовку. За порядок в коттедже отвечала приходящая уборщица, еду я всегда заказывала из ресторана, для грязных тарелок в доме имелась посудомоечная машина. Единственное, что я делала сама собственными руками — включала кофемашину, выбирала программу и наливала себе чашечку ароматного капучино. Ярик же с первого курса универа работал в нескольких местах, сам снимал себе квартиру, при этом как-то ещё умудряясь помогать своей семье и был абсолютно самостоятельным во всех аспектах жизни… А также успевал веселиться и жить на полную катушку.

Какие же мы всё-таки с ним разные. Как я вообще могла столько лет мечтать о том, что мы будем вместе, если мынастолькоразные?! Кто тот идиот, который на полном серьёзе заявлял, что противоположности притягиваются? Единственная сфера, в которой мы отлично притягивались и совпадали с Мереминским, это была постель. Но разве можно построить крепкие отношения на одном лишь сексе?..

Деревянные доски приятно холодили кожу ступней, пока я медленно шла к краю понтона. Главное сейчас не придаваться воспоминаниям о нашем недавнем поцелуе. Это ещё было слишком остро, слишком ярко, слишком больно…

Слишком больно осознавать, что это может быть нашим последним поцелуем.

Но мы должны друг друга отпустить. Должны! Так будет правильно. И так будет лучше для всех.

Пора признать, что никто из нас никогда не изменится. Я по-прежнему буду ревнивой собственницей, Ярик… Ярик так и останется собой. Пора признать, что никто и не должен меняться и ломать себя в угоду другому. Потому что это никому не принесёт счастья и лишь окончательно убьет те чувства, которые все-таки были между нами. Пускай это была не любовь, но что-то ведь точно было! То, что не давало нам до конца отпустить друг друга все эти годы.

Пора признать, что это конец. Вот только мое глупое сердце упорно отказывалось в это верить.

Сажусь на край понтона, обхватывая руками колени. Слёзы уже давно высохли и, как обычно, не принеся мне нужного облегчения. Чувствую внутри лишь опустошение и жгучую боль в области сердца, точно я собственными руками сейчас методично кромсала его ножом на куски. А быть может, так оно было и правильно? И это был единственный способ, чтобы подвести черту в наших непростых отношениях с Мереминским? Здесь и сейчас, не откладывая ничего на потом. Не нужно возлагать больших надежд на Москву. Побегом ничего не исправить. Нужно обрубить всё до конца, пока я еще не уехала…

Чувствую, как на мои плечи ложиться мягкая ткань. Невольно задерживаю дыхание и прикрываю глаза, когда его руки скользят по моим плечам, расправляя плед.

Как же мне тебя отпустить? Как же прекратить эту сладкую пытку?..

— С воды тянет прохладой, — заметил Ярик, усаживаясь рядом. Стараюсь смотреть вперёд на тёмную гладь реки. Его присутствие рядом, как обычно, волнует душу и обостряет все ощущения разом. И очарование этой теплой звёздной ночи усиливается во сто крат. Но я не должна поддаваться его чарам! Нужно собрать волю в кулак и озвучить то, о чём я думала несколько последних часов. — Не хочу, чтобы ты заболела. Ты и так сегодня намёрзлась вечером…

— Горячая ванна исправила положение, — отозвалась я каким-то чужим, бесцветным голосом.

— Прости, я совсем не так представлял себе наш отдых здесь. Но ничего, мы завтра обязательно наверстаем…

— Это ты меня прости, — заставляю себя встретиться с ним взглядом, таким же тёмным и бездонным, как звёздное небо, простирающееся над нами. — За всё.

— За всё? — ошеломленно переспрашивает Ярик.

— Да.

— Марин, что это значит?!

— Яр, я так больше не могу, — тихо говорю я, обхватив себя за плечи, чтобы он не заметил охватившую меня от волнения дрожь. — Мы должны отпустить друг друга. Так будет лучше… для всех.

— Надо было выломать дверь, — говорит Ярик, тяжело вздыхая.

— Чего?!

— Мариш, тебя нельзя оставлять одну наедине с собой. Ты за несколько часов успела напридумывать себе чёрт знает что…

— Мереминский!! — возмущённо обрываю его я.

Ну вот что за человек?! Даже самый серьёзный разговор он умудряется превратить в цирк с конями!

— Ну а что? Скажешь, я не прав? И как только тебе в голову такое пришло? Отпустить, ага, конечно! — бурчит Мереминский, а потом резко притягивает меня к себе, сгребая в объятия. От неожиданности у меня вырывается громкий вздох. — Никуда я тебя не отпущу, Маринк! Даже не мечтай!

— Ярик, мы разные, — говорю я, утыкаясь носом ему в шею. Но почему-то мои слова звучит уже не так уверенно, как до этого я прокручивала в моей голове. — Мы очень разные! Неужели ты сам этого не понимаешь? Всё, что мы делаем, а последнее время — просто мучаем друг друга… Да и не только в последнее время! Так было всегда!

— Закрой глаза.

— Зачем?!

Нет, он меня точно сегодня сведёт с ума своими выкрутасами!

— Просто закрой глаза, расслабься…

— Так, Мереминский!

— Да не дергайся ты так, целовать не буду… Пока не буду, — с усмешкой добавляет Ярослав, заставляя меня откинуться назад, ему на грудь. — Просто закрой глаза. И не думай ни о чём. Прошлое, будущее — их нет. Есть только момент здесь и сейчас.