Но Мереминский не спешит меня целовать.

Находит в зеркале мой совершенно поплывший от всего происходящего взгляд. Сердце пропускает очередной удар, когда он, так и не сводя с меня своих пронзительно синих глаз склоняется к моему уху и спрашивает:

— Где ты была этой ночью?

Обманчиво мягкий голос, в котором я отчётливо слышу жёсткие, требовательные нотки. На лице ни тени улыбки, зато на дне синего взгляда застыл настоящий лёд. Будто сейчас рядом мной стоял не уже привычный мне весельчак и балагур Мереминский, а совершенно незнакомый, чужой человек. Который почему-то вдруг возомнил, что имеет полное право требовать с меня какие-то объяснения!

Но на которого всё равно предательски реагировало моё тело…

Наклоняется ко мне ещё ниже. Опаляет мочку уха своим горячим дыханием, вновь заставляя мой пульс разгоняться до предела. Совершенно забываю про его вопрос. Между прочим, очень важный вопрос судя по лицу Мереминского!

Встряхиваю головой, будто бы пытаясь прогнать морок, что застилал мне разум, и делаю резкий шаг в сторону. Пора прекращать эту мучительно-прекрасную агонию.

— А я разве обязана перед тобой отчитываться?

— Не обязана, — усмехается Мереминский, подходя к моему рабочему месту. Берёт в руки солнцезащитные очки, которые я оставила на столе, и медленно начинает крутить их в руках. Чёрт! Неужели всё-таки узнал? Хотя вряд ли мужики обращают внимание на такую мелочь как аксессуары. Но почему он тогда так внимательно разглядывает эти дурацкие очки?! И зачем я вообще согласилась взять их у Лиса? Ах, ну да, я же мастер конспирации! Как я могла об этом забыть?! — И всё же? Где ты была?

— Тебе короткую версию или расширенную? — прищуриваю я глаза.

Скрещиваю руки на груди, чтобы хоть как-то унять охватившую меня дрожь. Чёрта с два он будет лицезреть моё волнение!

— Правдивую.

— М-м правдивую? После нашего с тобой разговора я… провела очень увлекательный вечер. Встретилась с Лизкой, попросила у неё прощения, потом мы поехали кутить в ресторан…

— Марин, ну я же просил правдивую! Хватит уже ёрничать! — закатывает глаза Ярик, лёгким движением отбрасывая очки обратно на стол.

— То есть по-твоему — я вру?! — моментально вспыхиваю я. — Хочешь сказать, что я не только бессердечная стерва, но ещё и лгунья?!!

— Я такого не говорил…

Конечно, не говорил! Зато подумал именно так!

А это было обидно! До жути обидно! Я что прощения не могу попросить у другого человека? Или признать, что я не права? Получается, так обо мне думает этот синеглазый засранец?! Да, пускай у меня никогда не было настоящих подруг, но это не значит, что я никогда не смогу их завести! Со мной очень даже можно дружить, и весело проводить время и накидываться в ресторане и много чего ещё интересного делать! И если господин Мереминский в это не верит, то пошёл он к чёрту!

А с удовольствием подскажу ему направление!

— Мереминский, пошёл вон! — громко отстукивая каблуками подхожу к двери и распахиваю её настежь. Очень недвусмысленно намекая, что некоторым в конец обнаглевшим товарищам пора бы уже и честь знать!

Ярик растерянно смотрит на меня в ответ, точно сомневаясь в моей адекватности. И это меня распаляет ещё больше.

— Марин…

Чувствую, как задыхаюсь от переполняющей меня злости и обиды. Направляю указательный палец в сторону его смазливой физиономии и резко перевожу на дверь:

— Вон!!

— Мы ещё не договорили. Неужели ты серьёзно…

— Я сказала: проваливай!! Мне надо работать!

— Ладно. Вечером всё обсудим, — чуть поджимает губы Ярослав и окинув меня напоследок трудно читаемым взглядом.

«Спасибо уже не десять лет вперёд наобсуждались!» — хочется мне крикнуть ему в лицо, но я лишь сильнее цепляюсь за ручку. Со всей дури захлопываю дверь, как только этот долговязый переступает за порог приёмной.

А потом медленно сползаю вниз, прислонившись к двери спиной и роняю голову на скрещенные руки.

Всё изменилось. Непоправимо.

Кажется, вместо традиционного распития кофе у нас намечаются постоянные утренние ругачки. Но ссоры — это ещё полбеды. А вот что делать, если меня теперь каждый раз так будет штормить в его присутствии? Если моё тело будет постоянно так на него реагировать, полностью отрубая разум?

В голове ни одной полезной мысли касаемо работы. А сегодня, между прочим, очень важный день для нашей компании. К которому я ни черта не готова…

Вдох выдох. Собираю всю свою волю в кулак и заставляю себя вновь принять вертикальное положение.

Слегка пошатываясь после пережитого эмоционального всплеска, дохожу до своего рабочего стола и заглядываю в планер. Нужно освежить в памяти, какие пункты мне необходимо проверить перед прибытием иностранных партнеров. Но где-то на середине списка меня вдруг пронзает болезненная мысль, которую я гнала от себя много лет. Но к которой упорно возвращалась в самые тяжёлые моменты нашего общения с Яриком.

Мне лучше уехать.

Если всё так будет продолжаться, то я не смогу с ним работать. Я стану невнимательной, я начну совершать ошибки, которые могут нанести урон компании, я… просто не смогу нормально выполнять свою работу. А значит выход был только один — перевод в другой филиал. Куда-нибудь подальше от Самары. Туда, где не будет рядом Ярослава Мереминского.

***

Ярослав

Да уж, отлично поговорили!

Ярик изо всех сил сдерживался, чтобы не последовать примеру Маринки и самому от души не хлопнуть дверью собственного кабинета. Но не хотелось пугать секретаршу. Она и так бедная за последние недели много чего повидала в его исполнении. Например, на той неделе он попросил её отменить все встречи и прямо с утра надрался, как скотина, в своём кабинете. Выполз ближе к обеду, махнул рукой на прощание и отправиться домой трезветь.

Ну просто мать вашу образцовый руководитель!

И ведь никому не расскажешь, что бывают такие дни… Вот по-настоящему хреновые дни, по-другому и не выразишься! Когда на тебя наваливается всё и сразу, точно окончательно пытаясь придавить грузом нерешённых проблем. И при этом ты чувствуешь, как внутри у тебя медленно и чертовски мучительно разрывается сердце. На мелкие-мелкие части, каждая из которых невыносимо болела. Вряд ли о таком можно поведать своим подчинённым. Пускай уж лучше думают, что это начальство так сходит с ума перед запуском важного проекта. До открытия крупного торгово-развлекательного центра «Корсар», над которым несколько лет трудился их холдинг, оставалось всего лишь несколько месяцев. Волнение постоянно витало в воздухе, то тут, то там у кого-то из сотрудников сдавали нервы — и это было нормально. Но не для Ярика. Во всём, что касалось работы он был спокоен как удав. Да и во многих других вещах его выдержке и оптимизму могли позавидовать многие.

В общем, распитие напитков в среду с утра на рабочем месте и приступы жестокого самобичевания — это точно не про него. Так он думал до недавнего времени. Но, как говорится, никогда не говори никогда. Оказывается, в жизни Мереминского был человек, который мог с лёгкостью сподвигнуть его на подобное безумство и вывести на сильные, неконтролируемые эмоции. И этим человеком была Маринка.

На текущий момент самым провальным пунктом его гениального плана был пункт под названием «Ревность». Между прочим, очень сильное чувство, которое служит своеобразным индикатором, если ты небезразличен человеку.

Ревнует ли его Марина? В последние годы Ярослав не мог дать себе однозначный ответ на этот вопрос. Он никогда не любил обсуждать с ней свою личную жизнь, но кое-что у них в разговорах всё-таки проскакивало благодаря природной болтливости Мереминского и правильным заданным вопросам со стороны Маришки.

Вытащив на поверхность всю необходимую ей информацию, Вишнякова обычно озвучивала несколько едких, но в то же время дельных замечаний, которые вполне могли помочь Ярику наладить его личную жизнь. Если бы он действительно этого хотел — налаживать свою личную жизнь с кем-то ещё кроме самой Маринки. Но он не хотел. И подобные их дискуссии по поводу девушек он обычно заканчивал фразой, что «это всё не то» или «они не те, кто мне нужен».