— Яр, всё не так, как кажется… — шепчу я, чувствуя, как по щекам начинают стремительно бежать слёзы. До боли прикусываю костяшки пальцев, в ожидании ответа Мереминского. Чувствую себя обвиняемым в зале суда, которому уже вот-вот должны вынести суровый приговор.

— Это моя фраза, Марин, — смеётся Ярик, но этот смех тоже отдает злобой и горечью. — И я не помню, чтобы хоть раз ты мне поверила и давала возможность объяснить, как всё было на самом деле.

— Ярик, пожалуйста…

Музыка становится чуть громче, как будто в убежище Мереминского резко распахнули дверь. А вместе с разрывающими битами музыки к Ярику вваливается какая-то шумная компания. Слышу множество голосов, которые радостно его приветствуют: «О, Мереминский!», «Яр, подваливай к нам», «Ярик, мы соскучились…». Последняя фраза принадлежит какому-то знакомому мне женскому голосу.

Жгучая боль разливается у меня в груди, точно по сердцу резко полоснули ножом. А потом ещё раз и ещё, пока оно глупое продолжала трепыхаться в агонии, зачем-то отчаянно цепляясь за жизнь.

Мереминский в своей стихии — веселье, вечеринки, алкоголь, девушки. Много девушек… доступных, развязных, которые всегда вешались на него пачками, заставляя меня сгорать в пламени ревности. А сейчас что получается — всё снова вернулось на круги своя? И я сама же своим поведением всё разрушила?!

— Марин, поговорим завтра, когда я смогу нормально воспринимать информацию. Я завезу тебе с утра твои вещи. Спокойной ночи.

Ярослав отключается, не дожидаясь моего ответа. Я несколько секунд бессмысленно смотрю на экран айфона, пытаясь осознать новую реальность.

Спокойной ночи?! Он серьёзно думает, что я смогу сегодня заснуть?! Зная, что он там полупьяный в компании каких-то баб, которые «очень соскучились» и которые будут совсем не прочь уехать с ним этой ночью?..

Отправляю Лизке и Корсакову одинаковые сообщения, с просьбой узнать, в каком баре сейчас Мереминский. Друзья обещают написать мне, когда что-то узнают. Лизка удивляется, что Ярик сейчас не со мной и спрашивает, что у нас произошло. Но я не настроена на объяснения и отвечаю ей лаконично и обтекаемо: «потом всё расскажу».

Тело охватывает нервная дрожь, стоит мне только представить Ярика с кем-то из этих девиц из его послужного списка.

Спускаюсь вниз на кухню, чтобы выпить воды и хоть немного переключиться и прийти в себя, но стакан едва не выскальзывает из моих дрожащих рук. Содержимое растекается по столешнице, часть капель падает на мои голые ступни, заливает пол… Только мне всё равно. Начинаю бессмысленно метаться по дому, точно раненный зверь, пытаясь дозвониться до Ярика. Но оператор сотовой связи раз за разом любезно сообщает мне, что «абонент выключен или находится вне зоны действия сети».

Отличный план, Меремнский — заставить меня сходить с ума от волнения, чтобы наказать за те чёртовы фотки с Лисом! Да, умом я понимала, что Ярику было больно увидеть меня в объятиях другого. Особенно после того, как мы сделали очень важный шаг навстречу друг другу. Но если бы он дал мне хотя бы минуту, чтобы я могла всё объяснить! Если бы он только меня выслушал…

Я ведь не выбрала Лиса! Да я вообще никого не выбирала! Всё что я хотела, это поговорить с Елисеем и объяснить ему, почему хочу взять паузу и разобраться в себе.

Поговорила, называется…

Несколько часов проходят как дикий, кошмарный сон, из которого я никак не могла вырваться. Мереминский по-прежнему не желал выходить на связь. Лизка предложила подключить службу безопасности Корсакова, чтобы отследить местоположения Ярика, но я посчитала это излишним. Не хватало ещё посвящать безопасников в наши личные разборки! Достаточно того, что весь офис теперь шушукается у меня за спиной и кидает на нас с Мереминским любопытные взгляды после той истории с цветами!

Но я просто умру, если не поговорю с ним сегодня!

Дрожащими пальцами открываю приложение такси и выбираю знакомый адрес. Пускай приходит «на бровях», плевать! Но мы сегодня поговорим и точка! Если надо будет, окуну Ярика в холодную ванну, чтобы быстрее пришёл в себя. Да и вообще, у меня арсенале много средств, как довольно быстро заставить человека протрезветь!

Ночной город стремительно проносится за окном машины, смазываясь в одно ярко-жёлтое пятно. Слушаю в пол-уха, что бубнит водитель такси, комментируя новости по радио, чтобы хоть немного отвлечься перед предстоящим разговором с Мереминским. Но голос таксиста практически полностью заглушает грохот моего встревоженного сердца. Стрелки часов перевалили за два ночи. Надеюсь, Ярик дома. Не хотелось бы дожидаться его во дворе, сидя на лавочке или объяснятся с вредным консьержем…

— Раскорячился, зараза! — недовольно пробурчал мой водитель в адрес водителя остановившейся впереди машины, из-за которой мы не могли проехать к подъезду Мереминскому.

Недовольно отсчитываю секунды в надежде, что автомобиль всё-таки освободит нам дорогу, но ничего не происходит.

Ладно, тут идти-то всего ничего. И фонари вполне прилично освещают дорогу.

— Я здесь выйду… — говорю я таксисту, хватаясь за ручку двери, но тут же цепенею, увидев выходящих из машины людей.

Ярик в обнимку с какой-то девицей. Сквозь чуть опущенные окна в такси проникает их громкий, пьяный смех. Который эхом разносится по спящему двору и болью оседает у меня где-то в области сердца.

Слегка пошатываясь, парочка доходит до подъезда и после небольшой возни с ключами скрывается в доме.

Кислород окончательно покидает мои лёгкие. Прикрываю глаза, пытаясь отогнать кошмарную картину, которая никак не желала исчезать за пределы моего сознания.

— Домой, пожалуйста, — хрипло говорю я, делая болезненный вздох. Называя таксисту адрес, с которого он меня забрал, резким движением смахивая с лица дорожки из слёз. Водитель скользит по мне удивлённым взглядом, но всё-таки удерживает себя от ненужных вопросов и послушно выруливает за пределы двора.

Ничего не изменилось. И никогда не изменится.

«Оставь мои вещи в понедельник утром в приёмной. Нам с тобой не о чем больше разговаривать», — пишу я дрожащими пальцами. Строчки расплываются у меня перед глазами, но я всё-таки заставляю себя сфокусировать взгляд и нажимаю «отправить».

Сообщение, конечно же, остаётся непрочитанным. Но ничего, увидит, когда от души покувыркается со своей гостьей и соизволит включить телефон.

Удивительно, ещё этим утром я могла себя назвать самым счастливой девушкой на свете, а сейчас…

Прислоняюсь виском к холодному стеклу окна, чувствуя, как медленно умираю от разрывающей меня внутри боли.

— Это как понимать?! — рычит Ярик, пытаясь протиснутся в приоткрытую калитку ворот. Но злость, которая так и не улеглась во мне с вчерашней ночи, придает сил, и я не пускаю его на территорию участка. Вместо этого я выхожу к нему сама. И плевать, что на мне лишь короткий шёлковый халатик, который я впопыхах накинула на себя, выпрыгивая из кровати, подгоняемая трелью домофона и нескончаемых звонков мобильного.

По Мереминскому видно, что он злой, как чёрт, но всё равно не может удержаться чтобы не пройтись обжигающе ласкающим взглядом по моим обнажённым ногам, нырнуть в разрез на груди…

Ну уж нет! Поджимаю губы и сильнее стягиваю полы халата, чтобы этот бесстыжий синий омут не оставлял на моей кожи свои отметины.

Скотина! Смотрит на меня так, будто ночная фея оказалась первоклассным бревном и не смогла удовлетворить все его потребности. Только вот это вообще не мои проблемы! В мои планы совершенно не входит помогать Мереминскому справиться с его повышенным либидо!

Скрещиваю руки на груди и скольжу недовольным взглядом по незваному гостью и по сумке с моими вещами, которая валялась у забора.

— Это я у тебя хочу спросить, Мереминский! — огрызаюсь я. — Время десять утра! Какого чёрта тебя приспичило ломиться ко мне в дом?!

— Марин, я принёс твои вещи…

— Ты разучился читать?! Я тебе написала, чтобы ты оставил их завтра утром в приёмной!