Анатоль поднял покрасневшие от усталости и залпов Элайи глаза.

— Так что спасибо за помощь, кем бы ты ни была, — произнес и медленно, тяжело встал.

Я видела перед собой еще юного воина, такого, каким и сама была когда-то. Все было в его взгляде — и облик скорбящего Шинмера, и жажда жить Эльки, и мечущаяся душа Атраса, и моя собственная гордыня.

— Послушайте, — шепнула я, и Анатоль так резко остановился, словно ждал моего обращения. — Хорошая битва та, в которой ты выжил. Отличная битва — где ты победил и выжил. Не терзайте себя потерями, просто оцените сделанное, чтобы не повторять ошибок. Так поступают мудрые правители.

Император ничего не ответил, не осадил меня, но и не бросился с благодарностями за участие, просто сдержанно кивнул и ушел.

Ну вот, я становлюсь такой же, как и мои старые наставники — ответить утешающей притчей или невнятным тезисом на все проблемы. И ведь все равно, пока человек сам не пройдет трудный путь прописных истин, все эти золотые слова так и останутся абстракцией.

Наверное, Императора больше утешил мой голос или же дружелюбное внимание. Очень хотелось в это верить. Хотелось верить, что во мне еще остались силы принять участие в новой игре и победить самой.

Как же я нуждаюсь в амарике!

Незадолго до приземления на Гиру в мою каюту зашел Император. Меня перевели из лазарета в небольшую отдельную комнату, скупо обставленную, но я бы не смогла точно сказать — это апартаменты или камера? Дверь запиралась снаружи, но в узах меня больше не держали. Я не своевольничала, стараясь не делать лишних поступков и резких движений.

Анатоль прошел в комнату, задумчиво оглядевшись, и присел на один из пластиковых стульев так, чтобы видеть меня, сидящую на койке. Он пристально смотрел, словно хотел разглядеть что-то новое или же жаждал услышать от меня некое откровение. Не уверена, что смогла бы оправдать его ожиданий или помочь в решении неких неизвестных мне проблем этого странного мира.

Но и молчать тоже было невежливо.

— Понимаете, — чуть хрипло произнесла я. — Мне действительно ничего не известно об Империи, кроме географических названий и общей информации. Более того, я понятия не имею, как здесь очутилась…

Анатоль как-то странно кивнул, и по этому жесту я не смогла понять, верит он мне или нет. Он тут же перевел разговор в другое русло:

— Вы храбро сражались на Крааморте.

Я пожала плечами.

— Один из моих учителей назвал бы это безрассудством.

— Я бы выбрал другое определение — доблесть. Что побудило вас покинуть корабль и броситься в бой?

Это был сложный вопрос, потому как я и сама затруднялась на него ответить.

— Ощущение опасности, понимание, что нельзя медлить и оставаться внутри. Элайя и большая часть светочей оказались снаружи, я только сейчас осознала, что у корабля и его команды не было шансов спастись без вас. Наверное, это инстинкты. А может быть, все дело в этом, — я подцепила рукой подвеску с гербом, намекая на родственные связи.

— Значит, вы сразу поняли, что едва ли удастся отсидеться в безопасности?

— К сожалению, я крайне редко думаю о собственной шкуре, отчего она уже изрядно потрепана, — улыбнулась я. — Еще реже мне удается «отсидеться»… хотя нет, мне ни разу этого не удавалось. Может, я просто и не ищу легких путей?

— Может быть, — задумчиво проговорил Анатоль.

Я решила сменить тему.

— Соболезную по поводу гибели одного из ваших светочей.

— Спасибо, — отозвался Император, и по его голосу я поняла, что потеря для него страшная. Видимо паладинов и Анатоля связывали тесные узы не только работы, но и дружбы.

Мы еще некоторое время побеседовали с Анатолем на отстраненные темы: о моих ранах, о сложностях Посвящения, о защитном световом куполе корабля. Новые знания об этом мире были обрывочными, неполными и вызывали больше вопросов, чем ответов. Из всего вороха я уяснила одно — по прибытии в столицу Империи меня передадут на допрос неким протекторам. В знакомой мне вселенной за плечами Императора никогда никто не стоял — Совет находился ниже по рангу, а Протекторат даже не упоминался.

Я хотела объясниться с Императором, рассказать о том, что я заблудилась, что не преследую некие цели и не являюсь ничьим орудием в политической игре… но возможности так и не представилось. Он все время переводил тему, задавая какие-то странные вопросы. Вроде «Какие отличия я ощутила в технике боя, сражаясь световым мечом?». Я честно отвечала, хотя и не понимала зачем мы обсуждаем это, а не действительно важные темы.

И вот мы прибыли на Гиру. На этот раз я не заметила никакого намека на темную вуаль или же следов разложения и запустения. Планета голубела океанами там, где ее поверхности касались лучи солнца и сверкала огнями в ночной части точно так же, как некогда мне виделось с «Асвиора». Он и сам был тут же, на орбите, потрепанный и уставший, меньше в размерах и лишившийся — или так и не получивший — трех секций, но все еще сильный. Судя по виду, его оборудовали под военную станцию — он щерился пушками, сверкал силовыми полями и какими-то световыми агрегатами.

Я прикусила губу и проводила станцию взглядом, пока мы заходили на посадку прямо на планету. Игра «Найди десять отличий»! Я могла их найти сотни и тысячи, но от того, что было и немало знакомых фрагментов, меня снова накрыла волна отчуждения. Казалось, я сейчас проснусь в постели Астроила или же меня просто вырубил взрыв очередного абсорба… Я отогнала ненужные мысли и сконцентрировалась на реальности вокруг.

Мы сделали несколько кругов, чтобы с минимальными проблемами войти в атмосферу и завершили посадку в главном мегаполисе Гиры. Дворцовая площадь, больше похожая на огромное мощеное поле, приняла груз корабля на вековые камни. Сейчас же из величественного здания правительства вышли встречающие, к звездолету покатились машины технического обслуживания, а на мостовой проявилась проекция световой дорожки до самого трапа, похожей на лунную тропинку на водной глади. Это было другое здание, не такое, в каком меня когда-то принимал Дакор.

Я стояла позади Анатоля, окруженная пристальным, но беззлобным надзором его светочей. На мне были брюки и майка обслуживающего персонала звездолета, так как мое легкое платье превратили в лохмотья кусты, осколки стекла и лучевые залпы Элайи.

Странное ощущение — выходить в новый мир без денег, оружия, багажа, почти нагой. Не имея ничего, кроме самой себя, силы и интеллекта, знаний, опыта и почти угасшей надежды. Я выждала немного, давая Императору пройти первым и сделать несколько твердых, гордых шагов по голубоватой голограмме дорожки. Его радостным взрывом оваций встретила небольшая толпа, по всей видимости — чиновники и придворные. Анатоль держался отлично, осознавая важность момента, он, тем не менее, не переигрывал и не проявлял волнения. Шел так, как и должен ступать правитель по своей земле.

Странно, Император словно преобразился. Я уже не видела на его лице отсветов эмоций, он не проявлял никаких чувств, казался уверенным и спокойным. Это было странно, учитывая, что наедине со мной — посторонним человеком, — он вел себя иначе. Оставив зарубку на будущее, я пока отогнала эту мысль.

Когда все приличия были соблюдены, я и сама сделала несколько шагов вперед, паладины двинулись следом, вежливо конвоируя меня во дворец. Нога, пораненная стеклом, еще побаливала, отчего я прихрамывала.

Тут же, стоило мне чуть отойти от трапа, я увидела в толпе группу людей во всем черном. На них были обтягивающие, как для верховой езды, брюки, плотные рубашки-кителя, высокие, узкие сапоги, длинные черные плащи-жилеты. И маски. Они больше походили на шлемы — черные и гладкие, без следов черт, они не увеличивали размер головы, но обхватывали ее полностью. На руках перчатки, отчего для обозрения не оставалось ни единого кусочка кожи или волос. Чуть зеркальная поверхность забрала отражала меня саму и звездолет.