— Диора, — вновь заговорил Анатоль. — Ты все сделала правильно, я ни на миг не сомневался в тебе. Я всегда знал, что ты выберешь верный путь и попытаешься спасти чужой тебе мир. Я знаю твое доброе сердце, которое не смогли зачернить ни тьма, ни войны, ни потери. И я безмерно благодарен за все эти попытки изменить предначертанную трагедию, уничтожившую множество миров.

Я судорожно вздохнула, но прерывать запись не решилась. Он знал, что я не смогу промолчать. Знал, прощаясь со мной у Героны, когда я улетала. Знал, что я не вернусь.

— Об одном прошу — не терзайся тревогами и сомнениями, пожалуйста. И не расстраивайся. Ты сделала все, что могла. Но в твоем прошлом до прихода Тьмы еще две тысячи лет, а поколения людей сменяются слишком быстро.

Анатоль глянул на терминал, что держал в руках и снова поднял взгляд на меня, грустно улыбаясь.

— Все дело в том, что Император и двое его советников побоятся оставлять запись вашего разговора в архивах, чтобы не сеять панику, и решат действовать тайно. Дакор второй передаст твою информацию сыну, а тот — своему ребенку, но через семьсот лет очередной Император умрет прежде, чем успеет рассказать дочери о надвигающейся угрозе. И когда потомок Илиима поведает ей о надвигающейся Тьме, это будет уже казаться легендой и пророчеством, а не достоверными данными. Спустя много лет Илиим второй услышит от своего деда, что приход Тьмы давно был обещан, но никто не поверил. Он расскажет внуку еще одну семейную легенду — об упавшей звезде, что разогнала грозовую тьму над человечеством. О том, что возможно одной только волей и силой духа оттеснить страшного врага. Илиим, вдохновленный этой картиной, создаст Элайю, удивительную машину, что усиливает свет в самом человеке и позволяет рассеивать Тьму.

На миг Анатоль замолчал, затем грустно хмыкнул.

— Ты сделала все, что могла. И если бы ты, побоявшись потерять меня, молча улетела домой — то через семь тысяч лет Империи попросту бы не существовало. Но я верю, что ты сделала правильный выбор, вступила в борьбу с абсорбами и предупредила правительство, дав ход истории, что нам обоим знакома.

Я вдруг поняла, что меня трясет. Дрожали руки, дыхание вырывалось какими-то резкими толчками, в горле пересохло, а в животе клубился холод.

— Звездочка любимая, — ласково улыбнулся Анатоль. — Судьбу нельзя изменить, но я знаю точно — совпадений не бывает, и она на нашей стороне. Я буду ждать и всегда верить в тебя. До встречи через две тысячи лет!

Он вновь улыбнулся, и проекция погасла, оставив меня в полнейшей эмоциональной мешанине. Апатия, шок, эйфория, ужас от пережитого, страх, немного злости, любовь, радость… все смешалось воедино. Мимо закрытой двери топали слуги, кто-то уже начинал ходить по коридору и звать меня по имени, а я сидела и смотрела в одну точку.

За узким окном раздался тяжелый удар грома, отозвавшийся легким звоном в небольшом витраже, через секунду грянул ливень, барабаня по разноцветным стеклышкам и каменному карнизу. Мои руки тряслись, и я сжимала их в кулаки, силясь справиться с внутренней бурей.

Я могла уничтожить Анатоля, если бы захотела его спасти. Я решилась стереть его из истории, чтобы помочь Империи, и создала время, где он и родился.

Он жив, каким-то невероятным образом, он все-таки существует где-то там в невероятной дали. И он будет меня ждать.

Я поняла, что эти мысли позволили мне справиться с апатией и как-то успокоиться, а затем и ощутить яростное торжество от такой трудной победы. И совсем чуть-чуть счастья.

Я встала со стула, сложила Эленион и медленно пошла обратно в Большой зал, к своей семье, привычной жизни и любимому дому. Прежде чем сесть за стол рядом с Адрианом и ДеВелем, что деликатно не задавали вопросов о беседе, я глянула на всех собравшихся и громко сказала:

— Пожалуй, мне будет не хватать звезд, но не настолько, чтобы снова отправиться в техногенные миры, — а уже сев на резной стул, тихо добавила: — По крайней мере, не раньше, чем через две тысячи лет.