Я увидела, как медленно трескается сверхпрочный пластик лобового иллюминатора, как по нему ползут, змеятся белесые молнии, как вдавливается во внутрь кабины темный кусок металла, и вдруг прозрачный материал разлетается на сотни осколков. Воздух мгновенно вылетел в космос, вместе с ним часть конфет из коробки на приборной доске, загорелись красные сигналы, говорящие о разгерметизации кабины.

ДеВель пытается наклониться и прижаться к приборной доске, чтобы пропустить глыбу над собой, но ремни дергают назад, подставляя его голову в шлеме под прямой удар искореженного металла.

Я выкинула руку и что-то крикнула, усиливая в сотни раз защиту на пилоте, пока он пытался прикрыться руками. Магия сработала. Но этот мир был слишком материальным и закономерным. Кусок «Гервана» внезапно столкнулся с непробиваемой магической стеной прямо перед ДеВелем. Но энергия удара должна была куда-то деться, поэтому последовала белая вспышка и «Черное солнце» отшвырнуло назад с огромной силой. Генераторы гравитации едва справились с сумасшедшими перегрузками, но ремни кресла все равно за малым на сломали мне ребра.

Какое-то время мы бешено вращались, а в наушниках шлема истошно вопила сирена, предупреждая об опасности.

Пилот сориентировался быстро, однако вернуть управление оказалось нелегко — осколок повредил левое рулевое сопло и часть наших приборов. И был еще один неприятный момент. «Черное солнце» разгерметизировалось. Точнее его рубка, остальные отсеки были отсечены аварийными заслонками.

Мы отчаянно пытались затормозить, отчасти нам это удалось, но из-за работы только одного рулевого сопла, нас увело в широкую дугу. Когда получилось более-менее вернуть себе управление и нам перестало грозить столкновение с другими объектами, я глянула на приборы. С моей стороны они почти не пострадали.

Две оранжевые точки по-прежнему светились на экране. Героическая смерть «Гервана» не принесла желаемого результата. Две?

Вдруг, последовала резкая вспышка, но она пришла с кормы, поэтому нас не ослепила. Детеныша абсорбов удалось все же загнать под удары «Бионса» или каким-то другим способом победить. Через двадцать минут с нами поравнялся «Эртион».

— Ну, что? Я почти побил твой рекорд! Счет два-два, — заявил он на общей частоте, но сразу стало понятно, кому адресовано послание. Он явно приложил руку к уничтожению второго детеныша абсорбов.

— Идиот! «Герван» уничтожен, у нас потери в легких почти девяносто процентов, а старшие враги все еще живы! — не выдержала я и наорала на пилота «Эртиона». — Какие рекорды, к чертовой матери?!

— Вас просто обидел и разгерметизировал космический мусор и теперь ты боишься продолжать битву, — насмешливо проговорил пилот. Затем резко сорвался с места и полетел к одному из абсорбов.

— Вот же… — я вывела длинную тираду без единого цензурного слова. Но и сама полетела на помощь изрядно потрепанному «Платинуму».

Двое других крейсеров держались на приличном расстоянии от врага, не позволяя себя захватить и кружили вокруг одного из «родителей». Но их было двое и оставалась свобода для маневра. Другой же абсорб наседал на Астроила, пытаясь прорваться к «Бионсу» и отомстить станции за смерть своего ребенка. По крайней мере, я именно так интерпретировала его действия.

Я вгляделась в противника, пытаясь понять, что в нем изменилось. Каким-то другим стало мерцание оболочки, оно словно стало… ярче. Других следов от гибели «Гервана» я не обнаружила.

— Вардан, — выдохнула я. Затем заставила себя сильнее сжать штурвал. — Адмирал Астроил! Говорит «Черное солнце», есть предположение, что абсорб вобрал в себя энергию от взрыва «Гервана» так же, как они поедают излучение звезд. Настоятельно советую не применять импульсное оружие и не давать врагу дополнительную мощь, как приняли?

— Тебя понял, принцесса. Я уже заметил изменения в противнике, — голос адмирала был сухим и жестким.

Я даже на миг отчетливо представила его сидящим в кресле на мостике «Платинума», темные брови нахмурены, каштановые волосы чуть взлохмачены, глаза сузились от ярости, а на скулах ходят желваки. Руки сжимают подлокотники кресла, пока Астроил оценивает ситуацию, и крейсер продолжает стрельбу из бортовых орудий по врагу.

— ДеВель?

— Все в порядке, — отозвался мой пилот. — Мне нужно было время что-то сделать с приборами. Все улажено.

Я глянула в его сторону, и заметила, что часть панели управления снова светится, а он склонился над ней и продолжается что-то делать. Затем аккуратно забрал у меня управление, и мы продолжили погоню за отдаляющимся абсорбом.

Датчик на рукаве показывал, что кислорода хватит еще на четыре часа. Я задумалась о магии воздуха и способах очистки, но побоялась, что могу случайно разгерметизировать скафандр, и тогда уже ничего не спасет меня от смерти. Перед глазами мерцали отсветы в остатках лобового стекла, в ушах бились крики и команды других пилотов, большая часть легких звездолетов отсутствовала. Эльмарко и другие капитаны военных истребителей сохранили примерно половину своей изначальной численности. Один крейсер уничтожен. И повержено всего два врага, самых слабых и маленьких.

Наши шансы на победу были плохи.

— Герметизировать кабину? — спросил ДеВель, зная, как я не люблю доверять машинам.

— Нет, я не смогу биться вслепую, а дополнительный силовой экран пока работает хорошо. Пусть пока все останется как есть. Поставь напоминание, что через час нам придется задраить лобовое. Если будем еще живы.

Пилот кивнул и ввел программу в бортовой компьютер. Мы так и продолжили движение вперед с огромной дырой на месте стекла, а защитное поле отгоняло от нас космический мусор, в который превратился «Герван» и другие корабли. Это было опасно, даже военные щиты не могли полностью оградить нас от осколков. Несмотря на то, что на нас надеты бронированные скафандры, а там, где раньше был лобовой иллюминатор теперь шло дополнительное поле, я все равно нервничала. Но если битва будет идти так же плохо для нас и дальше, возможность умереть от случайного осколка будет наименьшей из наших проблем.

Абсорб теснил «Платинум» все дальше и дальше, а залпы крейсера не производили никакого впечатления на врага. Тот явно преследовал какую-то цель. Я просчитала все варианты, наложив дугу противника на звездную карту и сравнив траекторию с расположением кораблей.

Он не шел к станции, нет. Не пытался прийти на помощь второму абсорбу, ни один из кораблей не был его целью. Куда он так целенаправленно движется?

Враг нас не боится. Он не верит, что мы можем нанести ему вред. Скорее всего, дети были совсем слабыми и беспомощными, и убить их — не показатель силы с нашей стороны. Противник не боится. Он проявляет что-то похожее на ярость, но страха нет и в помине. И именно это заставляло испугаться не на шутку. Абсорбы хотят устранить угрозу. Они проверили на себе мощность всех наших орудий, возможности крейсеров и мелких кораблей, даже силу пушек станции. И теперь даже перестали атаковать: второй тоже резко начал игнорировать «Элениум» и «Кориган» и замер в ожидании чего-то.

— Мне не нравятся их действия, — проговорила я, глянув на своего пилота. ДеВель нервно три раза кивнул головой в шлеме в знак согласия.

— А они и не хотят тебе понравиться, глупенькая! — засмеялся пилот «Эртиона» и судя по приборам пошел на врага.

Я же задумалась о том — жаль, что ДеВель при всех его талантах все равно не Арчидоз. Будь на месте моего пилота и спутника дракон, «Эртион» уже бы горел вместе с разговорчивым капитаном. Арчи принципиально не любит нахалов и хамов.

Мы летели к врагу и, судя по скорости, должны сблизиться куда раньше «Платинума» — мы заходили с другой стороны, наперерез. Я нажала на кнопку микрофона на запястье и глянула на своего пилота.

— Слушай, нам нужно прорваться во внутреннюю обшивку ублюдка и попытаться уничтожить его.

— Он может на это не среагировать, — резонно заметил ДеВель. — Вдруг ядро уязвимо только у мелких?