— Как вращаются планеты вокруг своего солнца, так и миры в нашей вселенной перемещаются относительно друг друга. Мы просто чуть поменяли место расположение, никуда мы не убегали. И дело не в Империи и их указах, а в законах мироздания. Все проще.

Он едва заметно хмыкнул, но хватку на моих плечах не ослабил.

— Я очень устала. И хочу домой. Ничего больше. Ни интриг, ни махинаций. Империя может в это поверить? Просто отпустить меня обратно в мой мир, — с горечью прошептала я.

Комендант чуть потянул меня назад, к себе, и крепко обнял в жесте поддержки. От давно забытого ощущения мужских рук на теле и объятий даже закружилась голова. Но вопросы Астроил задавать не перестал и от темы не ушел:

— Ваш мир перемещается не в космическом пространстве?

Я на миг замерла, но врать смысла не было. При желании меня могли проверить на детекторе лжи, а то и вовсе считать нужную информацию прямо с мозга — при работе с политическими преступниками такое практиковалось. Ходили слухи, что подобная процедура на Машине правды может стоить психике очень дорого.

— Да, у нас нет вакуума. Между мирами нашей вселенной есть воздух и свет. Думаю, мы существуем в ином формате.

Повисла долгая молчаливая пауза. За это время успела трижды прогудеть надземка, когда по ней проносился поезд. Со стоянки улетели все челноки, кроме нашего с маркировкой «Асвиора». Мир еще не успел проснуться, только вдали нарастал гул мегаполисов, заслонявших собой горизонт.

— Я переговорю с руководством. Я все же Второй Советник Императора. До той поры, пока он не примет решение, тебе придется побыть под моим контролем, — шепнул он на ухо, заставив мир вокруг чуть потемнеть. Я откинула голову назад, на его плечо, и вгляделась в синеющее небо. Что же я делаю, Ватмаар меня подери? Что говорит в моей крови? Хмельная амарика или черная отрава? Жажда близости или крови? Страсти или власти? Когда устал так сильно, что уже и время становится одной неверной рекой, так тяжело осознать, где заканчивается реальность и начинается хмельное марево.

Лишь ощутив на своей шее теплое и сладкое прикосновение губ, а за ним пронзительную дрожь по всему телу, мне удалось распахнуть глаза и чуть прийти в себя. Я попыталась унять трепещущее сердце и сбившееся дыхание, но руки коменданта сжимали меня цепкими кандалами.

— Не сопротивляйся, умоляю, — прошептал он, продолжая целовать мою шею, а мир вокруг кружился и таял.

Я резко вырвалась из его объятий и сорвала с плеч китель, ощущая холод утра, отрезвляющий и резкий, он полоснул меня по голой коже и опьяненному сознанию.

— Астроил, не надо, — начала я. Но комендант в мгновение оказался рядом, прикладывая к моим губам палец, заставляя молчать.

— В высших кругах ходили легенды о лидорианцах. Высшая раса, с невероятной красотой, силой и удивительной харизмой. Мне казалось, разведчики приукрашивают. Но я сразу заметил тебя в толпе, ни нелепые прически, ни поддельные документы, ни дешевые одежды не могли спрятать твоей истинной сути.

— Астроил, я не обычная лидорианка. Я опасна… когда не контролирую себя. Ты слишком мало знаешь как о моем народе, так и обо мне. Остановись, потому что я слишком долго сдерживалась и сама уже не остановлюсь. И поверь, то, что я с тобой сделаю… не сделает тебя счастливее. Пожалуйста…

— Знаешь, мне нравится, когда ты просишь, — улыбнулся он и прижал меня к себе, подталкивая к челноку.

Плохие идеи, дурные обстоятельства.

Даже когда я силилась контролировать ситуацию — она выскальзывала из рук. Как и сейчас. Я очнулась лишь на миг, когда мои губы жадно приникли к теплой и такой сладкой коже коменданта, пока мой рот наполнялся его кровью. Проклиная себя на всех известных языках, я так и не смогла подчинить себе измотанное тело. Оно хотело, жаждало человеческого тепла, страсти, и, не в последнюю очередь, — крови. Живой, соленой, с металлическим привкусом. И только она могла дать мне желаемый покой и тишину.

Комендант, железный человек, закаленный в космических битвах, чьи виски были выбелены звездным светом, не боялся ни ран, ни крови. Он дал мне сделать несколько глотков и отстранил меня, повалив на кровать. Как я здесь очутилась? Почему все утонуло в сладком мареве, весь путь от театра до огромных покоев этого слуги Империи?

Демон во мне хотел сломить Астроила, подчинить своей воле и выпить до дна, как дорогое вино. Женщина — мечтала подчиниться самой, стать воском в его руках. Но все равно свою волю диктовал комендант. Он выстроил особые взаимоотношения, почти равноправные, но ему удалось контролировать ситуацию до последнего мгновения. Когда я была готова сорваться, он давал то, что было нужно, и снова играл со мной без тени страха и сомнений.

Я почти забыла обо всем, он казался невероятно опытным и сильным. Но не настолько, чтобы я не могла его сломить. Или мне так лишь казалось. Все его тело покрывали шрамы и мне хотелось поцеловать каждый из них, прильнуть всем телом и губами. Жилистое тело со стальными канатами мышц, напряженное, словно под кожей действительно находился металл. И даже его кровь была с железным привкусом.

Он что-то шептал на ухо, отчего сладость близости только увеличивалась, а от каждого его движения хотелось кричать. Жаркие прикосновения, дразнящий запах пота — казалось, я плавлюсь в его руках. Я что-то шептала в ответ, прижималась, двигалась навстречу, выгибая спину, заставляя его прикусывать губу от наслаждения и на миг переставать дышать. Время исчезло, остались только звуки нашего дыхания, едва сдерживаемые стоны, стук крови в висках и дразнящий, жаркий шепот. Все вокруг застилало марево, отчего расплывались очертания предметов и весь мир переставал существовать.

Я бессильно откинулась на подушки, пытаясь восстановить дыхание, ощущая цепкий, сильный капкан рук коменданта. Он чуть приоткрыл глаза, изнемогая от нахлынувшей лавины эмоций, и притянул меня ближе к себе. Я поддалась, ощущая в душе страшную грусть. Но хотя бы тело чувствовало себя чудесно, без боли и голода.

Я впервые выпила человеческую кровь.

Хранить обеты тому, кто предал меня, так далеко от дома казалось глупостью. Вся моя жизнь казалась абсурдом. Я уснула в тепле чужой постели и таких незнакомых рук, уткнувшись носом в грудь коменданта, пока он ослабевшими пальцами перебирал пряди моих волос.

Сто лет слишком долгий срок для одиночества и страшного голода. Не пора ли перевести дух?

Утро на станции никак визуально не отличалось от любого другого времени суток. Я проснулась, выбралась из невероятно мягкого вороха одеял и подушек, словно из теплых вод на поверхность, и не обнаружила коменданта. Отыскав вокруг обрывки одежд, я натянула их на себя. Не было ни сонливости, ни осточертевшего голода — никаких неприятных ощущений. Я чувствовала себя как никогда живой и бодрой. Отогнав от себя чувство вины, как надоедливую муху, встала с постели и осмотрелась.

Дверь, ведущая в коридор станции, явно заперта на магнитный ключ, и выйти без разрешения мне не позволят. Поэтому я отправилась бродить по самим апартаментам коменданта. Все было таким строгим, чистым, безликим. Серый пластик, скупые украшения интерьера — голограммы в рамках на стенах, несколько искореженных кусков металла с подписями.

«”Грандмар”, прямое попадание истребителя зансиви».

«”Феор”, удар магнитной пушки, аварийная посадка на Обли».

И остальные в том же духе. Части разрушенных кораблей, на которых служил комендант до того, как осел на управляющей должности. Либо он много воевал, либо его кораблям не везло — насчиталось восемь различных крушений. Всю ту страшную сетку шрамов по телу — я насчитала ночью не меньше сотни ровных порезов — он, видимо, получил во время одной из аварий.

Я прошла дальше, бесшумно ступая босыми ногами по пружинящему покрытию пола. Мини-кухня, бар, высокий стол с не менее высокими стульями. Гостиная с круговым диваном и столиком посередине, — все серое и серебристое, с вкраплениями черного и голубого. Все вокруг функциональное, лаконичное, ничего лишнего. Для такого яркого человека это было странно. Астр показался мне страстной, глубоко эмоциональной натурой. Хотя, вполне может быть, что его душа чаще находилась где-то в другом месте, как и его интересы. Например, в рубке станции. Или в бою. Или в укромных, неожиданных местах.