— Не хочешь, чтобы я слепо сопела у тебя за плечом и задавала наводящие вопросы? — я рассмеялась и нашла пузырек. — Выключи свет на минутку, мне нельзя глаза засвечивать.

Наутро, когда меня трясли за плечо, я открыла глаза и увидела серую изнанку своей повязки. Пожалуй, я бы могла даже пофилософствовать на тему обратной стороны моей яркой жизни, которая на поверку оказывается такой же невзрачной. Но куда больше мне хотелось сейчас лечь в горячую ванну и отмочить ноющие от неудобной койки мышцы.

— Нам пора на «Солнышко», вставай! — раздался голос ДеВеля над ухом, разрушая мои мечты о ванне, химических огоньках вокруг, которые не так болезненны и ярки для больных глаз и о…

— Давай!

Я выругалась и встала с койки, ощупывая пространство вокруг ватными спросонья руками. Я уснула в комнате пилота, который был занят или же постеснялся меня раздеть, отчего мне в плечи вдавились бретельки моего парадного платья, в спину — металлическая пряжка, а браслеты на руках так и вовсе словно вжались в плоть. Растирая пострадавшие от ночевки части тела, я шарила по столу в поисках воды. Но меня грубо взяли под руку и уволокли в сторону выхода.

— А может, я все-таки обуюсь?

— Если ты сможешь идти босиком, будет лучше, — тихо сказал ДеВель, чрезвычайно заинтриговав меня. — И тише.

Я вздохнула и чуть оторвала повязку от глаз, так, чтобы видеть в узкую щелочку, свои ноги. И все равно умудрилась удариться беззащитными пальцами о металлическую ступеньку, тихонько взвыв от боли. Но до «Солнышка» мы добрались на удивление быстро и без приключений. Народа было мало, отчего я сделала вывод, что сейчас очень раннее утро, и после таких тяжелых дней вся станция, кроме дежурных и работающих посменно, забылась сном.

Мы проскочили в двери корабля, которые тут же закрылись за спиной, отгородив нас от мира вокруг. ДеВель спешно прошел в рубку, тут же начав готовить корабль к старту. Через открытый проем я увидела, что временные стабилизаторы по-прежнему у нас в трюме. Я не успела оценить вид «Солнца» снаружи из-за яркого света ламп освещения станции, поэтому не знала, насколько пострадала обшивка. Но, судя по рубке, внутренние помещения корабля совершенно не изменились.

Я плюхнулась в кресло и пошарила рукой в кармашках. Мне удалось с радостью обнаружить остатки настойки. Решив не мешать ее пока с лекарствами, я вернула алкоголь на место и вытянула ноги, подтягиваясь. Стянула браслеты и закинула их в кармашек. Затем все-таки встала, доползла до каюты и переоделась в простую и удобную одежду. Меня манила моя койка, но пришлось вернуться в кресло пилота.

К тому моменту, когда я уже окончательно проснулась и пришла в себя, «Бионс» остался далеко позади, равно как и огромный, почти такой же как сама станция, «Платинум». Крейсер поражал размерами, изяществом и особым шиком, присущим всем боевым кораблям Империи. Я заметила еще несколько истребителей наподобие «Дарион-74», которые курсировали неподалеку. Приборы же мне рассказали, что вся система забита боевыми кораблями. А мирных стало в разы меньше — они улетели от греха подальше.

— Мы опять убегаем? — спросила я, снова прикрывая повязкой слезящиеся глаза. ДеВель тут же заботливо отключил свет в рубке, отчего остались лишь полутьма, далекие звезды и огоньки на приборной доске.

— Нет, на этот раз мы летим по личному заданию Императора, — увидев мое удивление, пилот добавил, — я нашел кое-что любопытное. Первый советник высказал изрядную долю скептицизма, а потом и вовсе на мои вопросы заявил, что это не мое дело. Второй советник воспринял всерьез и даже собирался сопроводить нас, но это уже я сам не одобрил — он нужен здесь, к тому же я почти уверен, что мы юркие и легкие, как-нибудь убежим в случае чего, а огромный корабль в сопровождении только создаст проблемы. Пришлось писать самому Императору. Это было страшно. Но как это ни странно, он ответил мне буквально через час. Я никогда не видел его вживую, вот так… ну не вживую, на экране, но чтобы реально с ним говорить! Я немного запинался и даже, наверное, начал заикаться, но выложил ему все твои догадки и попросил, чтобы нам дали возможность провести свое исследование. Император дал нам девять дней, этого должно хватить с лихвой, а после следует вернуться к «Платинуму». Мы летим в одну систему, где в последние пять лет пропало множество кораблей. Она находится на том же витке спирали галактики, что и мы, но куда ближе к краю, а дальше за этой звездой — только войд.

Смотреть на далекие звезды было уже не так больно. К тому же открывался просто чудесный вид на какие-то невероятные разноцветные туманности. Они казались прекрасными и удивительными, их хотелось потрогать руками и даже попробовать на вкус. Я как завороженная смотрела на них и медленно подъедала сушеные пряные коренья.

ДеВель спал в каюте, отдыхая после гиперпрыжка. У меня пока не хватало ни знаний, ни таланта, чтобы правильно ввести корабль в гиперпространство на ручном управлении, а потом точно и аккуратно вывести его оттуда. Пользоваться же существующими порталами с автоматизированной системой внешнего пилотирования мы не хотели по соображениям секретности задания.

Я не видела прежде весь процесс целиком. На больших кораблях не удавалось найти иллюминаторы достаточно широкие, чтобы иметь хороший обзор, а все предыдущие прыжки на «Солнце» я безбожно проспала. Не могу сказать, что я много упустила.

В момент прыжка реальность за лобовым стеклом начинала искажаться, визуальная картина вытягивалась и растягивалась во все стороны, пока не происходил неприятный толчок, сопровождавшийся сильной вибрацией. После все замирало, и можно было обнаружить снаружи некую серость с более светлыми и темными разводами. Они едва заметно вращались вокруг, пока корабль летел куда-то вперед по этому невнятному туннелю. У меня от него начала кружиться голова, именно из-за странности вращения, когда нельзя сказать, налево оно идет или направо, стоит на месте или же движется, по часовой стрелке или против? Неприятное чувство дезориентации и легкой тошноты.

А больше в гипере смотреть было не на что. Зато, когда мы спустя четыре дня с момента отбытия с «Бионса» вышли из серого коридора, передо мной открылась удивительная панорама звездных туманностей, с завитками, похожими на разноцветные шали, застывшие в невесомости.

На фоне разноцветной светящейся пыли звезда этой системы была едва заметна. Она мерцала голубоватым огоньком вдали, и, судя по приборам, лететь нам в пределах ее аномалии не меньше пары суток. Я уже изучила руководство «Солнышка» и могла декламировать его как молитвенник наизусть. Также была дочитана книга об инопланетных печалях, концовку я тоже слабо осознала, но прониклась. И заодно зареклась читать книги, где мне понятны только слова, которыми они написаны.

Поэтому ничего не оставалось, кроме как проверить еще раз приборы и отправиться детально изучать наш корабль. В прошлые полеты я либо убегала от проблем, либо неотрывно глядела в звездную даль, либо сражалась, а экскурсию ДеВель мне так и не провел.

Первым делом я отправилась в трюм, где обнаружила тихо гудящие конструкции, покрытые чехлами из серого пластика. Их я трогать не стала. Помимо этого я обнаружила множество ящиков с припасами, которые не портятся без морозильника, снаряжение, одежду и множество тех мелочей, что я приобрела на «Бионсе». Они оказались отлично закреплены и совершенно не пострадали в прошедших приключениях. Я частично перенесла еду на камбуз, одежду в свою каюту, туда же отправились купленные ценности, инструменты я оставила для ДеВеля, потом на досуге глянет.

Все мои приобретения, что обошедшиеся мне в немалую сумму, отнюдь не заняли много места. Трюм все еще был наполовину пуст, гулок и темен. Надо думать, у нас будет возможность заполнить его трофеями, добытыми в экспедициях.

Машинное отделение встретило меня мигающими светодиодами автоматических систем и множеством пломб. Имперцы монополизировали ремонт и обслуживание военных кораблей. Думаю, полная секретность и неприкосновенность технологий — главное условие продажи корабля. Кстати, к некоторому разочарованию, я обнаружила, что Первый советник переписал корабль на меня, зная, с чьих счетов он был куплен. С одной стороны это уберегало меня от возможных неприятностей, с другой — он был сердцем ДеВеля, его новой великой любовью, которая с такой легкостью заменила Агнессу. Я знала, что «Солнце» мое лишь временно.