Зрелище было жутковатое — казалось, передо мной стоят не люди, а бесполые, безликие существа. Они не пытались выглядеть добрыми и светлыми, но и злом я бы их не назвала. Они были силой, ощутимой и очевидной.

Я не удивилась, когда один из них подошел к Императору и проговорил:

— Протекторат рад видеть вас целым и невредимым, Ваше Величество.

Голос тоже казался обработанным электронными устройствами, безликим, по нему нельзя было сказать, мужчина говорит или женщина, какого возраста этот человек и человек ли он.

Анатоль сдержанно кивнул. Я ощущала, что с его языка готовы сорваться нелестные высказывания или же колкие замечания, но как я уже говорила, в Императоре ощущалась основа — отличное воспитание, так необходимое венценосной особе. Посему Император проявил свою ярость и негодование лишь холодным кивком. Видимо, он еще не решил, правду ли я сказала, отчего не видел смысла рисковать с пустыми обвинениями. Тем более прилюдными.

К нашей процессии присоединились трое протекторов в черном, и мы продолжили движение ко дворцу. Эти безликие существа поглядывали на меня не поворачивая головы — несмотря на непроницаемые шлемы, я ощущала их взгляды очень остро.

Небо над головой хмурилось снежными тучами, мрачными, рваными. На разной высоте клочки облаков летели с разной скоростью, выдавая силу ветра и непостоянство погоды. Чахлые растения по периметру площади наводили на мысли об их вечнозеленой природе, а холодный воздух — о том, что на столицу Гиры опустила свой подол зима. В этих краях она не отличалась жестокой стужей, но была ветреной, сырой и полной резких перемен в погоде.

Когда мы с Астроилом были здесь на концерте (для меня — всего пару месяцев назад), над столицей висело удушливое лето. Новые детали ложились друг к другу, но не всегда гладко вписывались в мою версию, они, казалось, стремятся вынести мне чудовищный приговор. Но какой?

Я шла, понурив голову, думая о сверкающих космических станциях, о битве с абсорбами. О масштабных замыслах Императора Дакора и Илиима, о планах на дальнейшую жизнь со мной Астроила. О том, почему в этой реальности ничего подобного не случилось.

Камень под ногами скользил и едва заметно хрустел наледью. Ветер трепал легкую майку, но холод не мог мне повредить, ибо глубоко в душе царила такая стужа, что никакой магией огня ее было не растопить. Кто-то из паладинов, кажется, тот ветеран, что командовал в схватке у звездолета, набросил на мои плечи свой плащ. Я рассеянно поблагодарила кивком.

На меня навалились апатия и депрессия, когда стало очевидно, что мир вокруг — не дурной сон, а твердая реальность.

Мне казалось, что я иду на плаху. Восхожу по заиндевевшим камням на эшафот, под стражей паладинов и безликих протекторов. И возьми меня Ватмаар, если я не лелеяла эту малодушную мечту! Но подчас смерть является самым легких выходом, а простых путей жизнь мне никогда не давала. Радостно и светло умереть в бою, молодым и сильным, в рассвете славы, оплаканным миллионами и возвеличенным в легенду. На деле же, куда чаще люди умирают глупо и прозаично, и стоит восхвалить богов, если они позволяют сохранить достоинство до самого конца.

Если эти новые, чужие люди из враждебного и темного мира, не казнят меня, то свое возьмет черная кровь. Она разъест мои вены, выжжет ледяным огнем мой разум, подточит тело. А лидорианское наследие позволит агонии продлиться куда дольше, чем умирал бы человек. Стеонтий, горбатый алхимик с огромной гордыней! Зачем ты дал мне зелье? Не лучше ли было пойти темным путем и принять участь жителей ночи, отдавшись жажде крови? Да, я стала бы вампиром. Кто же знал, что найти порцию лекарства мне будет в разы труднее, чем без смертей и преступлений получить кровь от желающих меня спасти!

Сопровождаемая мрачными мыслями, что конвоировали меня не хуже паладинов, я вошла под гулкие своды по-прежнему величественного дворца. Он почти не изменился, сохранив и барельефы, и расписанные картинами потолки, и волшебные узоры на полу, и высокие двери, покрытые резьбой. Как мне рассказывал Астр, это был религиозный храм. Но по окончании эры религий и к началу освоения космоса здание сохранили и сделали дополнительной резиденцией Императора, аналогом нашего летнего дворца. Возможно, после сотен реставраций и перестроек, от старого собора осталось лишь внешнее. Внутри же стен проходили сверхпрочные металлические опоры, под слоем красного дерева скрывались пластиковые оконные рамы, а под полами — система подогрева и шумоизоляции.

Современность, замаскированная под древность. Люди всегда цепляются за одежды и вещи, из которых давно выросли, как говорил Астроил.

Меня провели по гулким залам и коридорам, подвели к двери. В нее просунулся один из протекторов и сказал:

— Магистр, я привел пленницу из темных миров, вы готовы ее принять?

После утвердительного ответа я вошла в приоткрытую створку и замерла. В небольшом зале, переделанном под кабинет, за высоким столом сидел старик. Седая борода покоилась на груди, на пальцах — перстни, на голове странного вида венец, видимо техническое приспособление.

Я пошатнулась, прижимаясь спиной к запертой двери.

— Корелан? — вырвалось у меня.

Это было не просто дежа вю, во мне билась непоколебимая уверенность в том, что пройдя сквозь время и смерть, воскрес старик-архимаг. Он все еще на службе у Императора, он все так же сидит в своем кабинете и листает старыми, скрюченными руками древние книги. Он потребует продемонстрировать мою магию, и руны лиохов вспыхнут на стенах дворца столицы Космической Империи.

— Нет, меня зовут Тероний, — произнес твердый, низкий голос, и пристальный взгляд карих, почти черных глаз чуть развеял наваждение.

Пришлось прикрыть на мгновение глаза и попытаться совладать с комом в горле. Реальность продолжала плыть, и мне все тяжелее было понять, что является плодом моего воображения, а что — настоящее.

Если бы это был он… А я бы… я бы вышла сейчас из дворца и увидела снег на темных камнях города. Я бы слышала в тавернах россказни о наступающем враге, о другом Императоре, что вел сюда свою черную армию в погоне за Избранным. Я бы видела грязных стражников, лицезрела смерть Корелана, участвовала в битве, забыв о парализованных ногах… Я бы вышла и изменила всю свою жизнь, стерев предрешенное и начертав новую историю. И ничего бы не было. Ни моего обращения, ни расставания с Натаниэлем. Не было бы «Черного солнца», школы Гишмана, войны с абсорбами. Где бы я была? Замужем? В нашем доме или же преподавала в Академии? Кем бы я была? И с кем?

Мысли, надежды, мечты. Картины несвершившегося и былого закружились вихрем вокруг меня, как летучие мыши, вспугнутые случайным светом. Старик смотрел, молча, выжидающе, а я почти не чувствовала ватных ног. Плащ паладина сполз с плеч, и я поправила его онемевшей рукой.

Слабость прошла, видения померкли, оставив меня среди этого темного мира, одну, лицом к лицу с чудовищной правдой. Я тихо прошла вперед, выдвинула стул и села напротив протектора. Он задумчиво поджал губы, затем налил чего-то в бокал и протянул его мне. Я выпила, не сомневаясь, молясь, чтобы это был яд. Но в вычурном сосуде оказалось хорошее, пряное вино из каких-то плодов. Не так уж и плохо.

— Мы не ожидали визита из Лэнгдора. Думаю, нам всем нужно время все осознать, — пробасил старик. — Значит, Лэнгдор…

— Лидор, — автоматически поправила неправильное произношение. Снова отпила из бокала. Попыталась проглотить ком в горле.

— И когда вы к нам переместились? Давно странствуете по умирающей Империи?

Я пожала плечами. Видимо, даже с этой версией Империи Леара торговала. Звездолет прилетал к нам сам, так что едва ли мы могли бы заметить, что ведем дела с альтернативным миром.

Я решила пока не говорить о других реальностях, о том, что где-то меня ждет адмирал, и «Асвиор» в далеком зазеркалье на орбите Гиры, куда более величественной, чем имеющаяся версия. Думаю, старик и так видел по мне, насколько я потрясена произошедшим и увиденным.