Принц отказался от ужина и вскоре отправился спать в повозку.

— Я что-то совсем устал…

Сквозь сон он потом слышал, как Дао Юн открывает дверцу и укладывается на свое место.

Второй раз принц проснулся от невыносимой боли в животе, внутренности будто кто-то разрезал острым ножом.

Почти теряя сознание, Сенлин простонал:

— Дао Юн, мне так больно…

Ответа он не услышал, с трудом повернулся на бок. Сквозь занавеси на оконцах в повозку пробивался смутный свет, снаружи слышались встревоженные голоса. Постель напротив смята, но Дао Юна на ней не было.

Дверца повозки распахнулась, внутрь заглянул Най Тэн. Голос его звучал хрипло и сдавленно, будто говорил кто-то другой.

— Дао Юн… Он умер!

Принц Сенлин попытался встать, но тут же снова рухнул на постель.

— Ох… вам тоже плохо? — пробормотал Най Тэн. — Только держитесь, я сейчас позову Гандзо!

Чародей появился быстро, осмотрел принца и распорядился:

— Лучше вынести его из повозки. И пусть скорей разведут костер!

Принца на руках вынесли наружу, бережно уложили на стопку дорожных тюфяков. Господин Гандзо дал ему выпить какое-то освежающее питье, после которого больному стало немного лучше.

— Где… Дао Юн? — едва слышно спросил он.

— Он рано утром вышел из вашей повозки, я уже тогда проснулся, — сказал Цин Шен, сидевший тут же рядом на траве. — Сделал несколько шагов, вдруг пошатнулся и упал. Я подбежал к нему, но было поздно… он умер. Господин Гандзо ничего не смог поделать.

— Я… тоже умру, господин Гандзо?..

— Нет уж, вам я не дам умереть, — бросил чародей, который ненадолго отвлекся, чтобы помешать отвар, кипевший в маленьком котелке над костром. — К Дао Юну меня позвали слишком поздно, но…

— Нет, не говорите, что он умер! Я не верю…

— Вам показать его мертвое тело? От этого зрелища вам только станет хуже, вот и все. Сейчас не время горевать. Пока в сознании, отвечайте, что вы с ним ели или пили? Или, может, угодили вчера в какую-нибудь пещеру с ядовитым воздухом?

— Я не помню, — пробормотал принц, у которого снова начались боли. Он почти ничего не видел, вокруг сгущалась темнота. Обращенные к нему слова слышались нечетко, словно сквозь толстое одеяло.

— Ну же, вспоминайте! Потом можно будет закатывать глаза и лишаться чувств. Смотрите на меня и отвечайте!

Цин Шен стиснул слабую руку принца. Остальные метались по лагерю, выполняя распоряжения чародея, который сквозь зубы приказывал то принести что-то из второй повозки, то подлить воды в котелок… Или так же как Цин Шен молча сидели на траве, не веря тому, что происходит.

— Один старик угостил нас орехами, — прошептал принц. — Но я не помню, как они называются. Мы… вытащили его из ямы… и потом…

Он все же ненадолго потерял сознание, очнулся от резкого запаха, исходившего от стеклянного флакона. Господин Гандзо приподнял его голову и упорно пытался влить в рот содержимое флакона.

— Ну же, пейте! А то будет совсем поздно.

Принц с трудом проглотил отвратительную на вкус, горькую жидкость. Почти сразу его вырвало кровью, смешанной с черной слизью, в широкую чашу, которую успел подставить Гандзо.

— Вот так, теперь станет легче… По крайней мере, должно стать.

Если бы у принца Сенлина был выбор, он бы, возможно, предпочел смерть, лишь бы избавиться от боли, изнуряющей тошноты и бесконечных мучений, которые доставляли ему хлопоты чародея. Только бы все это прекратилось, и его оставили в покое, перестали теребить, пичкать снадобьями, растирать холодеющие руки. Но он был совершенно беспомощен и уже не мог повлиять на то, что происходит вокруг.

Смутный и тревожный день прошел, незаметно перетек в вечер, потом в глухую душную ночь. Сенлин время от времени впадал в беспамятство, потом сознание снова возвращалось к нему. На ночь он остался на прежнем месте. Его не стали переносить в повозку, так чародею было удобней ухаживать за больным. Да и сам Сенлин, если бы мог что-то решать, отказался бы возвращаться туда, где теперь не было Дао Юна. Уже нельзя было заговорить с ним, коснуться его руки, ощутить тепло друга рядом… Прежний мир разрушился, его вытеснил иной, наполненный страданием и горем.

Наступило следующее утро, кровавый рассвет сменился серым облачным днем. В полдень хоронили Дао Юна. Каким-то чудом принц нашел в себе силы, чтобы проводить его в последний путь. Принца поддерживали с двух сторон, он не чувствовал своего тела, будто ставшего чужим, и не отрывал взгляд от могилы, где под шелковым покровом лежал самый близкий человек, ближе которого уже не будет. По лицу Сенлина катились слезы, остальные друзья тоже плакали. Впервые они встретились со смертью ровесника, до этого не знали подобного горя и никогда не думали, что такое возможно. Дао Юн… сильный, шумный, острый на язык и всегда готовый прийти на помощь. Они будут взрослеть и меняться, если снова ничего не случится. А ему уже никогда не исполнится двадцать два...

Комья рыхлой земли медленно падали в могилу, рассыпались, оставаясь на светлом шелку. Друзья будто нарочно медлили. Каким бы ни был тяжелым этот момент, еще тяжелее было осознавать, что он закончится, и тогда Дао Юн навсегда скроется под землей. Они покинут его, хотя сердца сопротивляются этому, а он останется совсем один.

— Мы заберем его, когда вернемся домой? — прошептал Вень Чэн.

— Наверное, — так же тихо ответил Най Тэн. — Думаю, родители захотят, чтобы он покоился в семейной усыпальнице.

Точно знали, что тело окоченело, касались его, когда готовили к сегодняшнему дню. Но все равно казалось, что Дао Юн на самом деле не умер и они сейчас, возможно, хоронят живого.

Однако все закончилось, и осиротевшие друзья вернулись в лагерь, оставив Дао Юна лежать в могиле, вырытой под приметным деревом, отмеченной серым камнем. У принца сразу закончились силы, и он молча повалился на свое временное ложе.

— До чего же сильный яд, — угрюмо сказал господин Гандзо. — А ведь я применил самые лучшие средства, способные справиться с любой отравой. Хотя это настоящее чудо, что вы все же выжили.

— Когда я смогу продолжить путь? — спросил принц. — Он был готов сейчас обсуждать что угодно, лишь бы не думать о смерти Дао Юна.

— Вряд ли скоро. Пройдет, по крайней мере, несколько дней. И я советую вам, как только появится возможность, сразу отправиться домой. Это далеко, но и ехать куда-то в неизвестность в таком состоянии нельзя.

— Нет, господин Гандзо. Мы поедем в сторону Данвэйна, как только я смогу выдержать дорогу.

— Какое безрассудство!

— Я объясню вам, почему должен попасть в Данвэйн…

Господин Гандзо слушал очень внимательно. Рассказ принца растянулся надолго, хотя, в сущности, не так уж много сведений содержалось в его словах. Просто он был еще настолько слаб, что голос то и дело изменял и приходилось прерываться. Но все же он рассказал о том, как обещал умершей возлюбленной сделать все, чтобы та могла обрести новую жизнь… и о том, как некоторое время призрак Фай Чжень следовал за путешественниками. Правда, после встречи в саду принца Дракона, ставшей спасительной для Сенлина, призрак больше не появлялся. А странную находку — пояс Фай Чжень, вряд ли можно было считать знаком благосклонности со стороны призрака. Да и самое первое появление призрачной Фай Чжень оставило скорее тревожное впечатление, если припомнить жутковатые подробности блужданий по враждебно настроенному лесу.

— Сложно угадать, как относится к вам призрак, — сказал чародей. — Может, покойная Фай Чжень затаила на вас обиду?

Для принца это предположение прозвучало как гром среди безоблачного неба. Разве были у Фай Чжень хоть самые мелкие поводы обижаться? Ведь он так любил ее. И думал, что она была счастлива с ним в Гранатовом дворце.

— Вряд ли… Или призраки начинают по-другому относиться к людям? Дао Юн считал именно так…