Бедный мальчик!

Мало того, что его внешность могла напугать любого. Ему пришлось вынести много страданий в свои первые годы, проведенные в маленькой, тесной клетке. Быть может, она сделала еще хуже? Как же он должен чувствовать себя сейчас одиноко, ему сейчас холодно и голодно! Елена решительно взяла свежий хлеб и выложила его рядом с висящей на кустах одеждой. На следующий день ей надо собрать несколько надежных людей и прочесать лес. Он не мог далеко уйти!

Она легла спать, но долго не могла заснуть, прислушиваясь к звукам. Она ничего не слышала.

Елена подумала, что ей надо поговорить с местными жителями, подготовить их к тому, что у мальчика очень необычная внешность. Иначе кто-либо мог в страхе забить его до смерти.

Этого не должно случиться. Он был на ее ответственности. Только на ее. Это ведь она открыла дверь клетки.

Сердце ее разрывалось, когда она вспоминала взгляд, которым он наградил ее в тот момент. В этом взгляде она увидела неописуемое одиночество, несмотря на его агрессивное поведение в тот момент, когда она приблизилась к клетке.

Понял ли он, что она желает ему добра? Знал ли он, что в мире есть добро?

Елена была не уверена.

Ее чувства были другими. Их было трудно определить. Сёльве был ее первой настоящей любовью. Говорить, что это любовь, было, наверно, рановато. Но в ней зажегся огонь, столь жаркий, что она чуть было не лишилась разума. Мысль, что именно он держит в клетке мальчика, такого неухоженного, доставляла ей боль. Она пыталась вспомнить первое впечатление, которое произвел на нее Сёльве. В его лице было что-то дешевое и вульгарное, но это что-то было трудно уловить. Быть может, легче попытаться убедить себя, что он не виноват в судьбе мальчика, сидящего в клетке.

Мальчик может быть опасен для людей.

В таком случае Елена плохо обошлась с Сёльве. Она совершила к тому же преступление по отношению к своим землякам.

Ей нужно поговорить с кем-то!

Жизнь стала для Елены совсем сложной.

Изрядно проголодавшийся и уставший Хейке смотрел в темное вечернее небо из расщелины, в которую только что забрался.

До этого он прошел через лес и выбрался к странным скалам, где было много выемок и пещер. Хейке не знал, что это карстовые пещеры. Он был слишком уставшим и голодным, чтобы изучать горы. Все его раны нестерпимо болели.

Потом он нашел для себя маленькую расщелинку под глыбой камня и забился в нее. Ему было холодно и страшно. Свободу, которую он принял с распахнутой душой, было, оказывается, трудно понять. Все было внове, и почти все причиняло боль.

Хейке было трудно думать долго. Он издал жалобный звук и свернулся клубочком. В его глазах угас желтый блеск, он заснул.

Ночь стояла тихая. Он ворочался во сне, чтобы согреться.

Луна осветила верхушки гор, они казались белыми. Хейке не видел этого. Он спал.

Ему снилось, что над ним склонился какой-то человек. Он смотрел на этого человека, но не мог узнать его. Незнакомец протянул ему мандрагору. Хейке взял ее со счастливой улыбкой и прижал к груди.

Она была очень теплой!

Все печали, вся боль и все неизвестное потеряли значение. Его единственный друг был снова с ним!

В ту ночь Сёльве спал мало.

Ему мешало отнюдь не беспокойство о том, как там дела у маленького Хейке. Нет, нет! Напротив, он испытывал жалость к самому себе, к своей беспомощности. За что достались все эти несчастья именно ему, ведь он был на пути к вершинам власти, добивался благосклонности самых желанных, самых благородных женщин, он притягивал к себе богатство так, как рыбак забирает своей сетью рыбу.

И все из-за этого проклятого мальчишки!

Он был слишком добр по отношению к нему, вот в чем была его ошибка. Ему следовало отделаться от него уже давно.

Но Сёльве понимал, что не смог бы этого сделать. До тех пор, пока ребенка защищала его кукла.

Теперь мандрагора исчезла. Именно сейчас ему надо найти Хейке и убить его, отвязаться от этого навязанного ему судьбой бремени. Сейчас! В этот момент!

Сёльве не мог дождаться наступления утра. Никто ведь не мог сказать наверняка, не найдет ли мальчик свою мандрагору. А тогда будет слишком поздно.

Как только забрезжил рассвет, Сёльве вскочил и вышел из дома. Он знал, куда направить поиски.

Вокруг расстилались горы с небольшими вкраплениями леса то там, то здесь.

Если Хейке думает, что он сможет укрыться от Сёльве, то горько ошибается!

С мрачной решимостью Сёльве углубился в лес. В слепой ярости он пробивал себе путь в этой пустынной чаще, среди острых камней и пышных деревьев. Здесь он искал накануне, это место его не интересовало.

Сёльве остановился. На самом деле в это время дня в лесу было не так уж приятно. Птицы еще не запели свои песни, воздух был с ночи холодным, а по равнине стелился туман. Еще не совсем рассвело, хотя ночь уже уступала место дню, в общем, только начинался рассвет. «Как в стране троллей, — подумалось ему, — где нет людей, а живут только дикие звери и…»

Дикие звери и странные существа? Не хотел бы он с ними встретиться. Что за животные водились здесь? Он не знал. Но он знал, что в местных фольклорных преданиях не существовало троллей. Здесь были вампиры, оборотни и.

Фу, что это взбрело ему в голову? Что это он стал сам себя запугивать, он, взрослый мужчина?

Просто было так неприятно одиноко и темно. Он опять попал в полосу тумана. Его клочья обвивали деревья, скрывая за собой неизвестность.

Вон там, например! Сёльве вздрогнул. Разве там не спрятался кто-то страшный…

— Ну что ты, Сёльве, — сказал он себе. — Это всего лишь кривая елка!

Не слышалось ни звука. Здесь что, никогда не рассветает? Приходилось напрягать зрение, пытаясь понять, что он видит.

Нет, здесь, внизу, он искать не сможет. Это все равно ни к чему не приведет. Ему нужно подняться наверх, осмотреть местность. Тогда он легко найдет мальчика. Сёльве присмотрел подходящую вершину, возвышавшуюся над туманом, и направился к ней.

Малыш Хейке просыпался постепенно, вспоминая, что же случилось.

Вокруг него было темно. Потолок из камня…

Он сбежал из клетки!

Но…

Он вспомнил вчерашний жгучий холод, голод и боль в суставах. Но ему же не холодно! Он совсем не замерз, напротив, ему мягко и приятно.

Затем он вспомнил, что лишился любимой игрушки, его охватила печаль, и он жалобно заскулил.

Хейке поднялся на локтях и осмотрелся. Он был укрыт чем-то теплым. Меховая куртка? Он был завернут в прекрасную меховую куртку!

Ноги тоже были теплыми, и на какое-то мгновение он успокоился, не чувствуя своих ран.

Его ноги были укрыты кусками кожи. И еще…

Он потрогал камень под собой. Нащупал плотные штаны, которые служили ему подстилкой ночью. Как приятно! Как здорово! Хейке уселся… Господи, как болит все тело, суставы снова заныли, с этим он ничего не мог поделать, и стал энергично натягивать на себя одежду. К его ногам что-то упало.

— Моя кукла! — сказал Хейке потрясенно, и это были первые произнесенные им слова — за исключением песни, которую он когда-то выучил. Ему просто пришли в голову эти слова.

— Моя кукла!

Он так разволновался, что от счастья прижал ее к себе. «Прости меня, что я тебя бросил, — попросил он про себя. — Я не хотел этого, и я так пожалел об этом!»

Одевшись, быть может, не так удачно, он собрался выбраться из своей пещерки. В этот момент он увидел что-то, что сначала принял за камень.

Это был не камень. Он приятно пах — ведь это был хлеб. Так много хлеба Хейке не видел никогда в жизни! Он был свежим. Хейке впился в него зубами.

Это была самая вкусная еда, которую он когда-либо пробовал! Свежеиспеченный, вкусный хлеб!

Да, Елена умела печь хлеб!

В тот момент, когда Хейке наслаждался хлебом в пещере, она вышла из дома и обнаружила, что все развешанные ей вещи, одежда и хлеб исчезли.