— Я пойду туда.

— Нет, вы слишком велики, вам туда не пройти. И мне тоже.

— Может быть, я пойду? — спросил Аре.

— И я, — сказала Мета.

Клаус внимательно посмотрел на них.

— Мета — да. Возможно, что и господин Аре. Я точно не знаю.

— Можно нам пойти сейчас? — неуверенно спросил Аре, — а то надвигается буря.

— Кто же отправляется в путь в такую погоду? — забеспокоилась Силье.

Тенгель уже приготовил все, что нужно было взять с собой. И уже в сумерках, вместе с Клаусом, Аре и Метой, они отправились в Акерсхюс. Лив и Даг тоже хотели ехать, но Тенгель отговорил их: чем меньше народу, тем меньше они привлекают к себе внимание.

Штормовой ветер поднимал поземку, кружил в воздухе хлопья снега. Тенгель посадил впереди себя Мету, надвинув ей шапку прямо на глаза.

— Суль не боится костра, я знаю, — кричал он на скаку Аре, задыхаясь от встречного ветра. — И пыток тоже. Но она не знает, что это такое. Она не знает, как инструменты размалывают на куски человеческую волю, его разум и самоуважение. Костер она может вынести, это так. Но мы должны избавить ее от ужасных орудий пыток.

— Это должно произойти завтра утром, не так ли?

— Да, а костер — послезавтра.

— Этого не произойдет, — стиснув зубы, проговорил Аре.

Они доехали до места в полночь, когда во дворе пристава было уже темно, Лишь штормовой ветер завывал в кронах деревьев и над крышами домов. Они слезли с коней, Клаус показал им дорогу из леса.

Дойдя до нужного места, двое старших мужчин детально проинструктировали Аре и Мету, как следует спускаться по узкой лестнице. Первым спустился Аре. Он быстро обнаружил отверстие и тихо позвал Суль.

— Аре? — послышался в ответ ее шепот. — И Мета? Что вы здесь делаете?

— Мы принесли весть от отца. Он вместе с Клаусом стоит снаружи. Он спрашивает, не нужна ли тебе помощь. Чтобы избежать мучений. Мы принесли с собой средство…

Аре не смог сдержать слез.

— Любимый братишка! — донесся до него снизу голос Суль. — Передай привет отцу и скажи, что я приму все, как есть, что я не хочу избегать своей участи.

Мета захныкала. Аре шикнул на нее.

— Мы знали об этом, Суль. Но отец все же велел спросить. Мы принесли пирожное и вино от матушки, они совершенно безобидны.

Это было не так. Тенгель предусмотрел ответ Суль и добавил в пирожные и вино смертельный яд.

— С удовольствием возьму, — сказала Суль, — ведь у меня тут нет ни воды, ни единой крошки съестного, а мне не мешало бы подкрепиться перед завтрашним днем.

— Отец посылает тебе эту берестяную коробочку, — произнес Аре, захлебываясь от слез. — Он думает, ты так сможешь скоротать ночь…

Ведьмовская мазь! Суль с восхищением взяла ее.

— Да, эта ночь не будет длинной!..

— Я должен… — всхлипывал Аре, — передать тебе привет от всех. Мы все тебя любим, Суль. Мама Силье и Тенгель. Лив и Даг. Даг так мучается, что не смог спасти тебя. Мы все бесконечно любим тебя.

— И я тоже, — всхлипнула Мета.

— И Клаус, и тетя Шарлотта, и Якоб. И я. И все, все слуги в обоих домах.

— Господи, Боже мой, — неуверенно засмеялась Суль. — Воистину у меня так много друзей!

Некоторое время Аре молчал, потом продолжал:

— Всей Линде-аллее и Гро…стенсхольму… так не хватает тебя, Суль!

— Ну, ну, не надо так, — отозвалась она. — Передай всем привет и скажи, что я счастлива! Пусть они поймут, что я хотела этого! Я не гожусь для их мира… Но, Аре…

Она помедлила.

— … я чувствую, что… точно, я чувствую, что вернусь назад! В иной, более мягкой форме. Я не могу объяснить это чувство, но оно прекрасно, Аре! И… присмотри за Суннивой — ради меня!

— Мы все будем это делать. Когда Силье и Тенгель устанут, за дело возьмемся мы с Лив и Дагом. Ей будет у нас хорошо, Суль.

— Тогда все в порядке. Передай всем привет и скажи, что они единственные люди на земле, которым я рада.

— Мы знаем это.

Он опустил вниз руку и пожал узкую ладонь Суль.

Они долго-долго держались за руки.

Суль взяла то, что передал ей Тенгель. Сначала она намазалась мазью, потом съела пирожное и выпила вино. После этого легла на нары. Между сном и бодрствованием она открыла в себе нечто новое: одно кристально-чистое воспоминание.

— Теперь я знаю, почему Тенгель Злой так ненавидит меня, — прошептала она в темноту. — Теперь я знаю, где я видела его…

И некому было ее слышать. Она провалилась в забытье.

Она плыла над волнистым пейзажем и над глубокими водами, пока не достигла Его горы. Там она нырнула в глубину и оказалась в преисподней, где приземлилась на лужайку. Властитель Тьмы подошел к ней — он был еще более привлекателен, чем когда-либо до этого. Черты его лица напоминали молодого Тенгеля, но это был не он, это был собственный демон Суль. Он обнял ее и сказал:

— Наконец-то ты со мной, моя любимая! Теперь мы навеки будем вместе.

Его глаза были влажными и полными любви — истинной любви, той, о которой она мечтала. Она встретила ту любовь, ту искренность и то понимание, о которых тосковала всю свою жизнь, но никогда не встречала. И она почувствовала, что тоже наполняется любовью — истинной любовью к нему. Она могла любить мужчину! Она, до этого знавшая лишь чувственную любовь и свои бесплодные скачки в Блоксберг! Теперь же мир любви принадлежал ей! Впервые Суль была по-настоящему счастлива.

Все собрались в Гростенсхольме, никто не мог заснуть. Шарлотта сидела на скамье перед печкой, не смея пошевелиться. Возле нее был Якоб Скилле — и его скорбь была столь же сильной. На другой скамье рыдала Лив на руках у Дага.

Вдруг все замерли. Сквозь шторм они услышали треск, будто что-то медленно ломалось.

— Что это? — прошептала Шарлотта. Даг подошел к окну.

— Треск слышен с липовой аллеи, — сказал он. — Похоже, это дерево…

— На аллее?

— Да.

— Значит, все кончено, — прошептала Лив с бесконечной грустью в голосе.

Беспокойная душа обрела покой. Угасла посреди прекраснейшей в ее жизни любовной грезы.

Силье сидела дома, в Линде-аллее, и ждала, когда все вернуться — и тут она услыхала, как падает дерево. Она вспомнила, как Тенгель впервые увидел зараженную чумой Суль. Он долго колебался, не зная, стоит ли спасть этого ребенка. Да, стоило!

Несмотря на свои откровенные промахи, Суль научила их бескорыстию — научила их любви. Благодаря ее крутым мерам в Линде-аллее и в Гростенсхольме на протяжении многих лет все были защищены от человеческого зла.

Силье взяла на руки Сунниву, крепко прижала ее к себе. Падающая за окном липа почти уже коснулась стволом земли, перед этим зацепившись ветвями за соседнее дерево. Лицо Силье окаменело.

Озноб пробежал по коже, хотя в комнате было тепло. Ее преследовали слова Ханны: «Ты и Тенгель — единственные, кто может вести Людей Льда дальше. Суль — это тупик». Как ненавистны были ей теперь эти слова!

— Что из тебя вырастет, дитя мое? — шептала она. — Что из тебя вырастет?

Все случилось так, как и предсказывала Суль. В год ее смерти появилась на свет новая, маленькая Суль. Она была вторым ребенком Лив и Дага, и ее окрестили именем Сесилия, в честь Силье и Шарлотты. И несмотря на то, что малышка так напоминала саму Суль, ей все же недоставало того загадочного чувства вины и непостижимой трагичности.

Правда, лишь до тех пор, пока эта чудесная крошка не подросла…

Эйкебю, один из хуторов Гростенсхольма, доставлял одни неприятности своему хозяину, барону Дагу Мейдену, и его матери Шарлотте. Они так старались прокормить свою семью, но что толку, раз старый крестьянин из Эйкебю вознамерился буквально следовать словам Библии и населять землю сию? Уже и старший сын его женился, а остальных детей было мал мала меньше. Сын следовал по стопам отца, продолжая населять землю, плодиться и размножаться, и в 1607 году у него было уже пятнадцать человек детей, которые спорили о куске хлеба со своими тетушками и дядюшками. А те были ненамного старше их.