Она лежала в постели, не в силах даже пошевелиться. Все тело болело и ломило. Леонора Кристина слышала о болезни Джессики и беспокоилась о ней, но у несчастной женщины сейчас были более важные заботы, чем судьба ее гувернантки. Она пыталась организовать родственников и друзей на защиту своего любимого Корфитца.

По этой же причине в замок была приглашена Сесилия Паладин. Сесилия явилась без особой радости: ей совершенно не нравилась возня вокруг Йоргена Вальтера и Дины, но она чувствовала ответственность за судьбу Леоноры Кристины и, кроме того, уже давно не видела Джессику и беспокоилась о ней.

А на кухне Элла рассматривала маленькую бутылочку, которую только что достала из своего тайника на кухне. Она прошептала про себя: «Все не должно случиться слишком быстро. Иначе я не смогу насладиться. Может, стоит дать ей отдых? Она так слаба! Я уменьшу дозу… А потом! Когда она будет совсем при смерти, я приду к ней. И она услышит все, что я о ней думаю! Дрянь, ничтожество, которая вскружила голову моему несчастному отцу! И разрушила мою семью! Во всем виновата она одна!»

Вот как можно посмотреть на положение дел, если очень хочется найти козла отпущения. Виноватые всегда найдутся!

После беседы с расстроенной Леонорой Кристиной, Сесилия осторожно попросила разрешения увидеться с Джессикой.

— С кем? О, с любимой игрушкой Элеоноры Софии! Она больна и лежит в постели. Будет очень любезно с вашей стороны, если вы заглянете к ней. У меня самой совершенно нет на это времени и сил. Эта женщина утверждает, что мой муж изменял мне. С ней! Мой Корфитц? Смешно!

При виде Джессики Сесилия испугалась.

— Боже мой, девочка! — воскликнула она. — Что с тобой случилось?

Доброта Сесилия так тронула Джессику, что она больше была не в силах сдерживаться и расплакалась. Сначала девушка не могла произнести ни слова, но потом рассказала о своих болях и страхах.

— Ну почему ты никому ничего не сказала?

— Я не хотела никому усложнять жизнь! У них и так полно забот.

— С этим нужно что-то делать, — решительно заявила Сесилия. — Я скоро вернусь.

Она хотела поговорить с Леонорой Кристина, но та уже куда-то уехала. Поэтому Сесилия села в карету и приказала кучеру:

— Быстро домой! Мне нужны лекарства!

Она подумала, что дома осталось еще кое-что из того запаса, что дал ей Тарье, когда был болен Александр.

Но когда она приехала домой, в столовой за обедом сидели ее муж с сыном, и Сесилия объявила им о болезни Джессики.

Танкред тут же вскочил на ноги:

— Но она не может там оставаться!

— Ее нельзя трогать. Она так же хрупка, как старинная китайская ваза!

— Мне никогда не нравилось, что она получила работу в этом доме! Эти люди… Где мои сапоги для верховой езды?

— Танкред!

— Она будет жить у нас! Не понимаю, как вы можете этого не понимать! И разве Маттиас не собирался приехать к нам через несколько дней?

Он выбежал из комнаты. А вскоре они услышали цокот копыт по мощенной улице.

Александр с Сесилией переглянулись. Взгляды, которыми они обменялись, говорили об очень многом.

— Приятно, что хоть что-то могло его по-настоящему заинтересовать, — промолвила Сесилия.

— Да уж.

— Никак не могу понять, что его мучает. Ты помнишь нашего радостного Танкреда? Всегда с улыбкой и шуткой на устах! А сейчас? Сдержанный и замкнутый, как будто совершенно не доверяет нам! Это так неприятно!

— Да, я согласен с тобой. Сесилия, из его комнаты исчезают вещи, как будто он продает их. Как будто ему нужны деньги. И он не хочет говорить об этом с нами.

— Танкред?

— Не знаю. Мне просто так показалось.

— Девушки? Деньги на игру в карты? Александр, это так на него непохоже! Я боюсь.

— Да. Я спрашивал его, но он все отрицает.

— Давай дадим ему время. А сейчас пусть он заботится о Джессике. Может, это ему поможет.

— Будем надеяться.

Танкред ворвался во дворец Ульфельдтов, как Леонора Кристина предпочитала называть свою усадьбу. Сначала его, правда, никак не хотели пропускать в дом, потом, после долгих расспросов, все-таки были вынуждены это сделать.

Леонора Кристина встретила его в холле.

— Танкред Паладин, что, хотела бы я знать, ты здесь делаешь? Твоя мать была здесь…

— Я приехал за Джессикой.

— Но ты не можешь просто взять и забрать ее, она все-таки присматривает за моими детьми!

— Она смертельно больна! И не похоже, чтобы вас это особенно волновало!

— Больна? Смертельно? — улыбнулась Леонора Кристина. — Какая ерунда! Танкред, это большая привилегия, что тебя вообще пустили во дворец! Ты ведь служишь королю, а его люди собираются убить моего мужа. Так что веди себя прилично — хотя бы из чувства благодарности!

— Где она? — прервал ее Танкред.

Леонора Кристина плотно сжала губы, а потом сухо приказала экономке проводить «этого молодого невежу» в комнату Джессики. Танкред пронесся по дворцу как буря, но достигнув комнаты Джессики, в изумлении замер на пороге.

— О Боже, — пробормотал он. Чудесное лицо было бледно как снег, глаза глубоко запали, и вокруг них были темно-синие тени. Казалось, девушке трудно смотреть, она все время щурилась и прикрывала глаза.

Экономка хотела остаться, но Танкред приказал ей выйти. Она неохотно удалилась, бормоча что-то о правилах приличия. Но наверное, решила, что Джессика так слаба, что ни о каких неприличиях не может быть и речи.

— Джессика, что случилось?

— Не знаю.

Она вдруг увидела еще более отчетливо, чем раньше, как он возмужал и как стал красив строгой мужской красотой.

— Одевайся, мы уезжаем. Я уже предупредил Леонору Кристину.

— Но я не могу… пошевелиться…

Он помедлил, а потом спросил:

— А где твои вещи?

— Вот там в шкафу. Но я нужна Леоноре Кристине…

Он быстро собрал все личные вещи Джессики и засунул их в маленький сундучок, а потом завернул девушку в плед.

— Госпожа Леонора Кристина без тебя переживет, и ей придется обойтись и без этого пледа. — С этими словами он приподнял ее и удивленно воскликнул: — О Господи, да ты почти ничего не весишь!

Он двумя пальцами зажал ручку ее сундучка и ногой открыл дверь. У Джессики от слабости закружилась голова, и она прижалась к плечу Танкреда. Господи, да у нее же изо всех ранок и язв на теле постоянно сочилась кровь! Что он о ней подумает?

— Она вернется, когда выздоровеет, — крикнул по пути Танкред удивленной экономке.

На улице было довольно холодно. Танкред с помощью стражников посадил потерявшую сознание Джессику перед собой на лошадь. Все вместе они постарались плотнее закутать ее в плед, а потом приторочили к седлу сундучок девушки.

Вскоре Танкред обнаружил, что не может быстро скакать на лошади. Джессика стонала от каждого неосторожного движения, и Танкреду приходилось ехать очень аккуратно. Ему стоило бы подумать о карете для нее заранее, но теперь уже было поздно. Кроме того, мама была права, и Джессику вообще нельзя было перевозить в их дом. Ей нужен был прежде всего покой. Но теперь они во что бы то ни стало приедут домой! Может, стоит где-то переночевать по дороге? Нет, нет, надо спешить.

Несмотря на дикую боль, Джессика вновь пришла в себя. На свежем воздухе в голове у нее прояснилось. Хотя был уже вечер, а вечером ей всегда становилось лучше. Но ночью… Лучше не думать об ужасной боли, которая всегда настигала ее ночью. Она украдкой принялась рассматривать нового Танкреда, который был ей совсем незнаком и совершенно не похож на юного дворянина, приехавшего к своей тетушке в гости. Сейчас бы Джессика никогда не смогла бы относиться к нему со снисходительной иронией. Она просто поверить не могла, что тот юнец и этот суровый мужчина — один и тот же Танкред. Танкред, который писал ей смешные записки и звал Болли. Этот элегантный офицер никогда бы не мог говорить в нос и никогда бы не простудился из-за одной ночи, проведенной в лесу.