Тенгель, Силье, Лив, Даг и Суль много рассказывали о ней, и эти рассказы передавались из поколения в поколение. И хотя те пятеро, которые жили там, да еще Калеб, всегда вздрагивали, говоря о Долине Людей Льда, в их рассказах неизменно звучала тоска по тем краям, которую они передали своим потомкам.

Ульвхедин и сейчас ощущал эту тоску. И даже сильней, чем обычно.

— Я не могу молить Бога помочь мне, — прошептал он, обращаясь к небесам. — Но многие из проклятых или избранных Людей Льда получали помощь своих предков. Тенгель Добрый… Ты был моей путеводной звездой с тех пор, как я стал достоин называться человеком… Не оставь меня на этот раз! Не оставь нас троих! Мне кажется, что нам понадобится твоя поддержка.

Небеса не ответили Ульвхедину. Но на душу его снизошел покой, и он уснул.

Если ночью над болотом и прошел легкий дождь, утром его никто не заметил. Раннее солнце высушило его следы.

Желанию Ульвхедина, чтобы вёдро продержалось еще немного, не суждено было сбыться. Первые два дня прошли без дождя, но потом…

В их дальнейшей поездке через Доврские горы не было ничего примечательного. Часть времени они продолжали собирать растения, продвигаясь все дальше на север. Пока они находились высоко в горах, погода держалась хорошая.

Даже когда они покончили со сбором растений, никто больше не заикался о возвращении домой. Правда, следует сказать, что постепенно Ульвхедин и Ингрид стали какими-то рассеянными, вялыми. Про себя они считали, что давно выполнили свой долг перед наукой.

Наконец Дан сказал, что растений уже достаточно. Им перестали попадаться новые виды, но к тому времени они уже почти спустились в долины Трёнделага, а Дана интересовала только горная флора.

И тут зарядил дождь.

Беспросветный, сплошной, проникающий через любую одежду. Гнетущий…

Что им оставалось делать? И вообще, какие есть средства против дождя?

Они не могли укрыться где-нибудь по пути и переждать ненастье. Их уже неодолимо тянуло в Долину Людей Льда, которая была совсем близко.

Путникам оставалось только надеяться, что никто из них не схватит простуду. Небольшой кашель или насморк их не пугал, их пугала опасность получить чахотку. В ту пору чахотка свирепствовала по всей Норвегии, и Ингрид с растущим страхом прислушивалась по ночам к громкому кашлю родителей. Они кашляли уже давно, и она надеялась, что к ее возвращению домой их кашель пройдет. Многие в приходе Гростенсхольм страдали чахоткой. Люди угасали, и на колокольне снова и снова звонили колокола…

Вымокшие и продрогшие, Дан, Ингрид и Ульвхедин ехали по южному Трёнделагу.

Они часто сверяли дорогу с описанием Калеба. Наконец они въехали в долину, окруженную горами, которые когда-то так напугали Силье. Как она назвала это место? Вечерней Страной или Страной Тени?

Дождь немного утих, и прояснилось настолько, что стали видны горы. Только вершины их были еще скрыты темными, неповоротливыми облаками.

— Силье не зря дала этому месту такое название, — проговорила Ингрид. — Эти горы способны напугать любого, кто видит их в первый раз.

— Не спорю, — согласился Дан. — Но сейчас нам следует найти себе ночлег, у тебя даже губы посинели от холода. Надо высушить одежду. Да и лошадям в такую погоду тоже требуется крыша над головой.

Все с ним согласились.

В большой усадьбе, где пускали путников на ночлег, играли свадьбу. Гостей съехалось много. Дан не хотел мешать торжеству, но хозяин уверил его, что всегда найдет для господ комнатушку.

Во время путешествия Дан и Ингрид обычно ночевали в одной комнате, их это не смущало, ничья невинность от этого не страдала. Ульвхедин же располагался где-нибудь на сеновале. Он не хотел показываться местным жителям. В Гростенсхольме его знали и уважали, но здесь его вид мог до смерти напугать какую-нибудь трусливую душу.

Когда они поужинали и немного обсохли, хозяева пригласили их принять участие в общем веселье, которое длилось уже второй день.

Дан и Ингрид переглянулись и с радостью приняли приглашение хозяев. Глаза Ингрид сияли — ей так хотелось немного повеселиться после долгой и трудной езды под дождем.

Вещи их были надежно защищены от воды, они не промокли, и у Ингрид было с собой подходящее платье, которое она могла надеть. Она не считала его нарядным, но оно далеко превосходило простые, хотя и красивые, платья местных крестьянок. И Дан и Ингрид выделялись среди гостей своими манерами и одеждой, в которой они следовали моде больших городов, но их веселость и приветливость сразу расположили к ним всех. С чувством вины они думали об Ульвхедине, лежавшем сейчас на сеновале, и надеялись, что он уже спит.

Трудно было ожидать, что захмелевшие мужчины не обратят внимания на броскую красоту Ингрид. Однако она ловко увертывалась от их пьяных приставаний и веселилась от души.

Как часто бывает, в усадьбу, где собралось много нарядных гостей, нагрянула банда разбойников, вооруженных пистолетами и с масками на лицах.

Дан быстро огляделся, ища глазами Ингрид. Она сидела с женщинами в другой комнате. Кто-то высказал тревожную догадку, что это известные разбойники из Трондхейма. Все оцепенели от страха. На свадьбе присутствовал даже сам ленсман[49], но и он ничего не мог поделать, его разбойники охраняли особенно тщательно.

Дан готов был отдать все, лишь бы оказаться сейчас рядом с Ингрид и иметь возможность защитить ее.

Разбойники захватили неплохую добычу. Мужчинам пришлось расстаться с кошельками, снять жилеты с серебряными пуговицами, серебряные пряжки с башмаков, а также отдать булавки с драгоценными камнями.

Платья женщин были богато украшены серебром — воротники, пояса, манжеты… Разбойники забрали даже венец невесты, усыпанный серебряными каплями, и присутствовавший на свадьбе пастор убивался от горя.

Наконец они подошли к Ингрид.

— Смотрите, ребята, какая красотка! — крикнул один из них. — Серебра и драгоценностей на ней, правда, маловато, зато она может доставить нам другую радость. Берем ее с собой!

Ингрид на мгновение растерялась. Она знала, что следует опасаться обвинений в колдовстве, но стерпеть такое?

Ей ничего не стоило спасти всех присутствующих, однако тут находились и ленсман, и пастор — она могла поплатиться жизнью за свой колдовской дар!

Двое разбойников в масках уже схватили ее. И Ингрид забыла обо всем.

— Ай! — завопил один из разбойников и отдернул руки, словно прикоснулся к огню.

Именно присутствие пастора подсказало Ингрид правильное решение. Без малейших угрызений совести она воспользовалась именем Господа Бога.

— Смотрите, господин пастор, смотрите! — воскликнула она. — Нам помогает сам Ангел Божий!

— Что? Где? — растерянно крикнул пастор из соседней комнаты.

Ингрид знала, что ей будет нелегко. Был бы здесь Ульвхедин! А так ей придется самой внушить то, что нужно, людям сразу в двух комнатах. Она обладала большой силой внушения, но никогда не применяла ее, до сих пор ее жертвами были только родители, которым она могла внушить что угодно, пристально глядя им в глаза.

«Суль, — подумала она. — Помоги мне, Суль!»

Все это быстро пронеслось у нее в голове, пока она старалась сосредоточиться. Прошло всего несколько секунд, никто ничего не заметил, но вдруг все увидели, как пистолеты разбойников медленно опустились дулами к полу. Сперва это произошло в комнате, где были женщины, которые не могли сдержать возглас удивления. Потом внушение постепенно распространилось и на большую залу. Разбойники последними обнаружили, что произошло с их оружием. Они растерялись.

«Бог ты мой, — подумал Дан, с трудом сдерживая смех. — Как пустая кишка из-под колбасы! Ингрид использовала знакомый прием!»

Это видели и пастор, и ленсман. Наконец разбойники догадались, в какое положение попали.

— Чудо Господне! — промолвил пастор.

«Сомневаюсь, — подумала Ингрид. — Но торопитесь, боюсь, у меня не хватит сил долго поддерживать эту иллюзию».