Эдбергер украдкой посмотрел на него.

— В раннем детстве я пережил много трудностей, — пояснил Хейке. — Так что я могу поставить себя на…

Нотариус кивнул. Даже не зная ничего о страданиях Хейке, он хорошо понимал, что такой человек, как он, вполне мог бы иметь тяжелое детство.

— Арв Грип вел поиски много лет, — продолжал он. — И без конца приезжал в Эннестад. «Вы ничего не слышали?» И нам было так трудно качать в ответ головой, видя угасающую надежду в его глазах. В конце концов он перестал приезжать сюда. И теперь я не знаю, где он.

— Может быть, в Хальмстаде?

— Вряд ли. Саломон фон Оттер и его супруга Агнета Бек-Фриис давно уже умерли. Хотя подождите…

Он долго размышлял о чем-то.

— В один из последних своих приездов сюда Арв Грип рассказывал о своем роде, о Людях Льда. О том, что его ветвь рода, которую он называл сконской, никогда не несла на себе печать проклятия.

— Это верно, — согласился Хейке. — Если я скажу вам, что я — жертва проклятия, вы поймете, о чем идет речь.

Лицо нотариуса оставалось столь же невозмутимым, что и раньше.

— И Арв сказал еще вот что: что сконская ветвь была и всегда будет связана с одним семейством, начиная со времен Кристиана IV.

— Так оно и есть. Это семейство Беков и Бек-Фриисов.

— Да. И он сказал, что каждый из его ветви будет иметь и всегда имел особую привязанность к одному из представителей семейства их работодателей.

— Да, теперь я понял, — сказал Хейке. — А не сказал ли Арв Грип, к кому именно из детей Агнеты Бек-Фриис он испытывал такую привязанность?

— Сказал: к маленькой девочке, которая родилась в первый год их пребывания в Эннестаде. Ее зовут Катарина Шарлотта. Если Вы ее найдете, Вы найдете Арва Грипа, я убежден в этом!

— Вы, конечно, ничего не знаете о том, где она теперь находится?

— Нет. Но Арв Грип говорил, что она собирается замуж за лагмана*[59] десяти областных нотариальных контор. Разумеется, это было много лет назад. Но центр этих областных нотариальных контор должен находиться в Вехье.

— Значит, мне теперь нужно туда?

— Я бы посоветовал вам сначала поехать в Хальмстад. Там вы спросите, где теперь Катарина Шарлотта. Там должны знать, где теперь ее муж.

Хейке горячо поблагодарил за помощь и понимание, и Эдбергер распорядился, чтобы на кухне ему дали приличные запасы еды в дорогу.

Узнав также, как проехать в Хальмстад, Хейке поскакал дальше.

Визит к этому пожилому приветливому человеку показался ему островком счастья в холодном море недоверия и отчуждения.

Сытый, ободренный и согретый человеческой поддержкой, он вступил в новый этап своих поисков.

Возле озера Тюринген он сделал длительную остановку, желая узнать что-то о происшедшем здесь несчастье. Но ему не у кого было спросить об этом, поэтому он решил не терять даром времени и поехал дальше, к Маркарюду, через который вела дорога в Хальмстад.

Но не успел он покинуть Тюринген, как произошло нечто удивительное.

Ему точно объяснили, как проехать, но не сказали, что ему встретится распутье. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно ехать влево, что Эдбергер наверняка имел в виду эту дорогу.

Но все в нем противилось этому выбору. Сопротивление было таким сильным, что он невольно повернул коня на северо-восток и поехал по другой дороге. Потом он остановился, снова пытаясь определить, куда ему ехать, но инстинкт упорно уводил его на «ложный» путь.

И он решил поехать в этом направлении. Рано или поздно ему должны были встретиться люди, у которых можно было спросить дорогу.

Но никто ему не встречался. По обеим сторонам дороги, ведущей на восток, плотной стеной стоял лес. Он ехал явно не в ту сторону, поскольку Хальмстад находился на западном побережье Швеции. А он ехал в противоположном направлении.

Но по мере того, как он продвигался дальше, уверенность его крепла: ему нужно было ехать именно сюда! Внутреннее беспокойство его росло, он начал ощущать какое-то глухое раздражение, словно… да, словно мандрагора сама подталкивала вперед его коня.

Он скакал так довольно долго и наконец увидел какой-то дом. Не желая тревожить обитателей дома своей устрашающей внешностью, он спросил, стоя чуть поодаль, не эта ли дорога ведет в Хальмстад.

Из-за двери выглянул высокий, сильный детина, видимо, принявший его за горного тролля, сидящего верхом на коне.

Нет, Его Высочеству следует повернуть, потому что эта дорога ведет в самую гущу смоландских лесов.

Хейке и раньше называли «Вашим Высочеством» — и он горько усмехнулся, снова услышав этот титул. Так люди называли сатану, испытывая перед ним страх.

— В Маркарюд?

— Да, по этой дороге можно проехать и в Маркарюд, и в Хальмстад, разумеется, но там есть один страшный объезд. Лучше повернуть!

Но Хейке чувствовал настоятельную потребность ехать дальше в том же направлении, и пробормотал, что ему все равно нужно туда.

Лес становился все гуще и гуще. Семейство лосей перебежало через дорогу — и больше ему не встретилось ни одного живого существа.

Время шло к вечеру. Ему необходимо было где-то устроиться на ночлег. Но он решил проехать еще немного.

Вскоре он остановился. Что это там такое?

Уже несколько минут он ощущал это. Это было внутри него, в его голове. Сначала неясное, еле слышное жужжание, потом оно постепенно перешло в грохот. Вибрация была такой сильной, что ему пришлось закрыть руками уши, что, естественно, не помогло.

Это пульсировала в нем кровь Людей Льда. Он был «меченым», он способен был чувствовать острее других.

И не только кровь тут играла роль. Необычайную активность проявляла и мандрагора, он чувствовал, как она двигается, скручивается в каком-то болезненном напряжении. И ему захотелось кричать от страха.

Он проехал еще немного. Грохот становился еще сильнее, наполняя собой все его тело.

«Я приближаюсь… — подумал он, — приближаюсь к чему-то очень важному, имеющему отношение к Людям Льда. Это мандрагора направила меня сюда. Путь мой лежал совсем в другой стороне. Но мандрагора лучше знала, куда мне нужно».

И Хейке понял, что означал этот мрачный, тяжелый грохот.

Он чувствовал грохот смерти.

В голове шумело так, словно кто-то — на грани отчаяния — нажал басовое «до» на каком-то гигантском органе. Звук вибрировал в нем так, что ему пришлось закрыть ладонями уши и обратить свое искаженное страданием лицо к вечернему небу.

— Спасибо! — крикнул он. — Я понял!

Грохот постепенно затихал, но все еще был слышен. Звук был предупреждающим, настораживающим, неотступным.

Хейке коснулся рукой алруне .

— Итак, мой друг, ты сказал свое слово. Я понял, что мы пришли в весьма примечательное место. Можем ли мы считать, что эти разбойники с большой дороги напали на карету возле Тюрингена, убили кучера и в дикой панике бросились на эту боковую дорогу? А потом расправились с оставшимися в карете людьми? После чего направились в Маркарюд, где попытались продать краденое?

Мандрагора вела себя спокойно, но звучание было слышно — оно напоминало теперь отдаленный крик боли.

Хейке слез с коня.

Куда ему следовало теперь идти? Нелегко было найти дорогу среди вековых сосен и густого подлеска?

Он наугад вел коня вдоль тропинки. Тон звучания был ровным…

И тут он увидел узкую тропинку. И он направился по ней в сумрак леса.

Тропинка эта была недостаточно проторенной, но и не заросшей окончательно. Время от времени кто-то ходил по ней.

И поскольку ни мандрагора, ни его «меченая» кровь больше не протестовали, он шел дальше. Он понял, что бесполезно искать какие-либо следы происшедшего много лет спустя. Но эта тропинка могла вывести его куда-то.

Так оно и получилось. Пройдя немного, он вышел на заросшую кустарником поляну. Там находилась небольшая ферма.