Дверь отворилась, и вошла дама. На вид ей было лет тридцать.

Длинное, некрасивое лицо. Желто-коричневое платье, расшитое жемчугом.

«Это, должно быть, она, — подумала Силье. — Да, это она. Я не ошиблась»

Женщина разглядывала Силье с холодным равнодушием. За ней вошла еще одна, постарше. Она была одета в парчовую жилетку поверх платья. Шею облегал ослепительно-белый воротник. Женщина была худа. Глаза ее излучали силу и энергию. Скорее всего, это мать.

Силье присела в глубоком книксене. Шарлотта Мейден изучающе оглядывала незнакомку. Ей понравилось мягкое, приятное лицо молодой женщины, обрамленное каштановыми локонами, голубые глаза, излучавшие страх и усталость. Женщина была одета в ужасный, сильно поношенный синий бархатный плащ.

Кажется, Шарлотта ее уже где-то видела…

— Что вам надо? — холодно спросила она.

«Так она датчанка, — удивленно подумала Силье. — Да, мне следовало бы это знать. Ведь в Норвегии совсем не осталось знати. Так, значит, маленький Даг тоже датчанин? Эта женщина, верно, много страдала. На ней лежит печать грусти, какой-то безнадежности…»

— Меня зовут Силье Арнгримсдаттер[13], я замужем. Если вы позволите, я хотела бы поговорить с милостивой фрекен наедине.

«А незнакомка хорошо воспитана», — отметила про себя Шарлотта.

Мать сказала, как выстрелила:

— Если вы за подаянием, попрошу на кухню!

Силье покачала головой. Как же это было нелегко. Что-то в ее облике вызывало симпатию.

— У меня есть дело к милостивой фрекен. Но я должна поговорить с ней с глазу на глаз. Это очень личное.

«Что она хочет этим сказать?» — пронеслось в голове Шарлотты.

— Кто вас послал?

Силье не ответила. Молча и спокойно смотрела она в глаза знатной женщины. В той проснулось любопытство.

— Ладно, идите за мной, — решила фрекен и показала Силье дорогу в будуар.

Баронесса, ее мать, крикнула вдогонку:

— Я с вами.

— Нет. Я одна. Это, верно, письмо, — перегнулась через перила дочь.

Если это и вправду было письмо от одного из изящных господ из Аустрота, матери незачем было об этом знать.

А впрочем, вряд ли. Когда у нее последний раз был поклонник?

Шарлотта плотно прикрыла дверь. Силье оглядела элегантную комнату в мансарде, обитую дубовыми панелями. Все в комнате говорило о богатстве. А счастье? Его что-то не было видно.

— Нас здесь никто не услышит?

— Нет.

— А если… кто-то будет подслушивать у двери?

— Какая же у вас должна быть страшная тайна!

Тем не менее Шарлотта заперла дверь на ключ и проводила Силье в соседнюю комнату. То была огромная спальня. Кровать с балдахином, казалось, занимала всю комнату. Шарлотта заперла и эту дверь.

— Теперь вы довольны?

Силье кивнула.

— Итак, что вы хотели мне сообщить? — Они стояли по разные стороны от мраморного столика.

— Фрекен Шарлотта, я не хочу делать вам больно. Но обстоятельства вынуждают меня рассказать вам обо всем.

Шарлотта презрительно поморщилась:

— Так вы все же попрошайка? — И пошла к двери, чтобы выпроводить незваную гостью.

— Нет, нет, — быстро проговорила Силье. — Послушайте меня, это ведь вас касается.

— Меня? Что вы хотите этим сказать?

Силье сглотнула и продолжала:

— Прежде чем мы начнем этот трудный разговор, я хотела бы убедиться, что это именно вы. Быть может, я ошиблась.

Но сама Силье больше не сомневалась.

Из корзинки она достала три вещицы и положила их на стол — шерстяную шаль с лилиями, кусок парчи и льняное покрывало.

— Милостивая фрекен, вы узнаете эти вещи?

Сначала Шарлотта смотрела на них, ничего не понимая. Рука ее коснулась шали, и тут она все поняла.

У нее словно комок в горле застрял. Кровь бросилась в голову и резко отхлынула. Шарлотта услышала свое тяжелое дыхание. И быстро, словно обжегшись, отдернула руку. Комната поплыла вокруг нее. Последнее, что она почувствовала — руки незнакомки. Та помогла ей добраться до кровати.

Свет померк.

Наконец Шарлотта Мейден пришла в себя. Посмотрела в синие, спокойные глаза Силье.

— Вы… Вы… — выдавила она. Рывком села в кровати:

— Нет, я не узнаю эти вещи. Уходите! Заберите все с собой! Я сейчас позову на помощь!

— Фрекен Шарлотта, все это очень серьезно. Вы должны меня выслушать. Я же вижу, вы их узнали.

Губы фрекен презрительно скривились; в маленьких, глубоко посаженных глазах отразился дикий страх:

— Жалкая вымогательница! Попрошайка! Говори, сколько тебе надо?!

— О нет, нет! — отчаянно пролепетала Силье. Она не привыкла к тому, что кто-то подвергал сомнению ее честность. — Я же сказала, что не хочу сделать вам больно.

— Вы ищите свою выгоду в несчастье других, разве это не скверно? Как вы нашли меня?

Теперь она смотрела на Силье с отвращением, которое и не пыталась скрыть. С лица исчезли все краски.

— Ваша монограмма. Я много лет знаю, кто вы, но не решалась вас тревожить. И только сейчас, когда я оказалась в тупике… Однажды один злодей пытался выкрасть у нас эти вещи. Он слышал, что на них вышиты инициалы. Вот он был вымогателем. Но я и мой муж спрятали их. Я много о вас думала, фрекен Шарлотта, о том, как вам должно быть тяжело. И теперь, когда я вас увидела, сразу поняла, что это ваш ребенок. Я узнала вас.

Фрекен вопросительно посмотрела на Силье и присела на стул. Ноги ее не держали.

— Мы с вами уже встречались. Не помните?

Тонкие, поджатые губы на грушевидном лице едва шевельнулись. Шарлотта произнесла ни звука. Она пыталась вспомнить.

Эти голубые невинные глаза?…

После долгой паузы Шарлотта неуверенно произнесла:

— Да… Помню. В ту ночь… у городских ворот. У вас на руках была малышка. Вы были молоды и страшно замерзли. Вы мне сказали…

— Да. Вы не подумайте, фрекен Шарлотта, я никогда о вас плохо не думала. Я знала, вы были в отчаянии. И… не хотели совершить того, что сделали. Знаете, я нашла кружку молока…

Неумолимые воспоминания нахлынули на Шарлотту. Должно быть, дитя ее знало холод и голод, одиночество. А она бросила его, бросила, бросила!

Шарлотта снова села, сложив руки на коленях. А слезы все текли, из груди вырывались отчаянные рыдания.

— Вы не должны были приходить, — пробормотала она сквозь рыдания. — И вы не имели права бередить старые раны. Я не смогу пройти через это еще раз! Убить своего собственного… Зачем вы пришли? Что вы могли принести мне, кроме боли?!

— Я должна, — тихо сказала Силье. — Мы… я и муж, мы сделали все что могли, чтобы дети были счастливы. Сейчас они страдают и будут страдать, пока не умрут от голода и усталости. И ваш маленький сын тоже.

Наступила такая тишина, словно все вдруг вокруг замерло — время и воздух. Шарлотта рассматривала стену.

Молчание длилось долго, очень долго.

Шарлотта медленно повернулась к Силье, и та ужаснулась бледности фрекен.

— Вы хотите сказать, что… ребенок жив?

— А как же! Я нашла его сразу после встречи с вами и взяла с собой. Не могла же я бросить его там, — сказала Силье, как бы извиняясь. — Было так холодно… и он так плакал. Неужели вы не понимаете, если б ваш сын умер, я никогда бы не пришла сюда. Я не такая…

Тонкие пальцы крепко вцепились в руку Силье:

— Мальчик?

— Красивый малыш, — улыбнулась Силье. — Ему скоро пять. Вы и сами знаете. А зовут его Даг. Даг Кристиан. Кристиан — в вашу честь.

Шарлотта снова всхлипнула. Раз. Другой.

— О, Боже! Господи, спасибо тебе! — Шарлотта судорожно вздохнула. Раздался стук в дверь.

— Шарлотта?

Молодая женщина в ужасе подняла глаза, полные слез:

— Это мать! Нет, — прошептала она и побежала в будуар.

Мать дергала ручку двери:

— Шарлотта! Шарлотта! Что тут происходит?

— Ничего, мама. Мы просто разговариваем.

— Почему так долго? У тебя такой странный голос! Я могу войти?