– Обыщите квартиру как следует, – сказал Том. – Теперь о Дерватте. Он звонил несколько дней назад моей жене, и она сказала ему, что я в Зальцбурге.

– А зачем Дерватт…

Том понял, что Джефф хочет спросить, зачем Дерватт поехал в Зальцбург.

– Это неважно. Главное, скажи Уэбстеру, что я хотел бы увидеться с ним. У меня есть новости для него.

Том положил трубку и повернулся к Элоизе. Он неуверенно улыбнулся ей, не зная, как она восприняла все это. Но, в конце концов, он же справился с проблемой, разве не так?

– Каким образом, – спросила Элоиза по-английски, – Дерватт мог умереть в Зальцбурге, если он умер три года назад в Греции, как ты говорил мне?

– Понимаешь, дорогая, надо доказать, что он умер. Я проделал все это, чтобы сохранить добрую память о Филипе Дерватте.

– Но как можно похоронить человека, давно утопившегося?

– Оставь эти заботы мне. Я должен… – Он взглянул на свои часы, лежавшие на ночном столике. – Я должен кое-что сделать. Это займет полчаса, а потом я буду свободен и…

– Что сделать?

– Кое-какие мелочи. – Господи, неужели женщине надо объяснять, как важны бывают кое-какие мелочи?

– А они не могут подождать до утра?

– Утром может явиться инспектор Уэбстер. Иди, дорогая. Ты не успеешь раздеться, как я уже буду с тобой. – Он поднял ее с кресла. Она не сопротивлялась – стало быть, не сердилась на него. – А что нового у Papa?

Элоиза разразилась целой тирадой на французском, смысл которой сводился к тому, что все новости Papa не идут ни в какое сравнение со смертью двух художников в Зальцбурге.

– Или одного? А может быть, вообще никто не умирал, cheri?

Том рассмеялся, видя, что Элоиза придает всему этому не больше значения, чем он сам. Она лишь притворялась примерной девочкой – в противном случае она не вышла бы за него замуж.

Когда Элоиза ушла к себе, Том достал из своего чемодана дневник и альбом Бернарда и аккуратно пристроил их на письменном столе. Еще в Зальцбурге он выкинул брюки и рубашки Бернарда в один из мусорных ящиков, а его рюкзак – в другой. Он скажет, что Бернард попросил его взять его вещи на время, пока он не подыщет какую-нибудь гостиницу. А когда Бернард так и не вернулся, Том оставил только то, что представляло ценность. Затем Том достал из шкатулки с запонками мексиканское кольцо, которое надевал в Лондоне, когда представлялся Дерваттом в первый раз. Босиком он торжественно отнес кольцо в столовую и положил его в камин среди еще не угаснувших угольков. Наверное, кольцо расплавится и станет шариком – мексиканское серебро было мягким, высокой пробы. Тогда Том положит его вместе с останками Бернарда – или Дерватта, – ведь что-то еще должно от него остаться. Надо будет подняться завтра пораньше, пока мадам Аннет не выгребет пепел из камина.

Элоиза курила в постели. Ее сигареты Тому не нравились, но нравилось вдыхать запах дыма, когда она курила. Выключив свет и крепко обняв Элоизу, Том вспомнил, что не сжег паспорт Роберта Маккея. О господи, ни минуты покоя.

Том высвободился из объятий спящей Элоизы, вытащив руку из-под ее шеи, осторожно повернул ее и поцеловал в грудь, после чего выбрался из постели. Элоиза проснулась лишь наполовину и, скорее всего, решила, что ему понадобилось в туалет. Том босиком прошел к себе в комнату и достал паспорт Маккея из кармана пиджака.

Он спустился на первый этаж. Часы возле телефона показывали без четверти семь. В камине был белый пепел, но он, несомненно, еще не остыл. Том поковырял в куче пепла прутиком в поисках кольца, в то же время пряча в руке зеленый паспорт на случай, если вдруг войдет мадам Аннет. Кольцо почернело и отчасти утратило свою форму, но не до конца, как он ожидал. Он положил его на плиту под очагом, помешал покрытые пеплом угольки и разорвал паспорт на несколько частей, после чего сжег его, подбрасывая спички для ускорения процесса. Затем он отнес кольцо в свою комнату и положил его в зальцбургский чемоданчик из свиной кожи вместе с находившейся там бесформенной черно-красной массой.

Зазвонил телефон, и Том поспешил схватить трубку.

– А, инспектор Уэбстер, здравствуйте!.. Все в порядке, я уже встал.

– Если я правильно понял мистера Константа, мистер Дерватт умер?

Пока Том подыскивал ответ, инспектор добавил:

– Мистер Констант позвонил вчера вечером в управление и оставил для меня это сообщение.

– Он покончил с собой в Зальцбурге, – сказал Том. – Я только что вернулся оттуда.

– Мне нужно повидаться с вами, мистер Рипли, и звоню я так рано потому, что хотел бы успеть на девятичасовой самолет. Вы не возражаете, если я подъеду к вам часам к одиннадцати?

Том охотно согласился.

Затем он вернулся к Элоизе. Через час – если он уснет – мадам Аннет разбудит их, принеся чай для Элоизы и кофе для него. Мадам Аннет частенько обнаруживала их вместе в одной из двух спален. Уснуть Тому не удалось, но и отдых рядом с Элоизой восстанавливал силы не хуже сна.

Мадам Аннет явилась в половине девятого. Том жестом показал ей, что он кофе выпьет, а мадам Элоиза еще немного поспит. Потягивая кофе, он думал, как ему следует держаться с Уэбстером, что говорить. Самое главное – честность. Дерватт позвонил в Бель-Омбр, так как очень беспокоился в связи с исчезновением Мёрчисона. (Подобная чрезмерная озабоченность выглядела странно, но часто именно чье-то нелогичное поведение, неожиданная реакция не вызывали у людей подозрений.) Дерватт хотел повидаться с Томом, и Элоиза сказала ему, что Том уехал в Зальцбург на поиски Бернарда Тафтса. Да, надо, чтобы Элоиза назвала Уэбстеру имя Бернарда. Он был старым другом Дерватта, и художник не мог оставить это сообщение без внимания. В Зальцбурге же их с Дерваттом интересовала в первую очередь судьба Бернарда, а не исчезновение Мёрчисона.

Когда Элоиза зашевелилась, Том спустился к мадам Аннет и попросил ее заварить Элоизе свежий чай. Была уже половина десятого.

Том сходил в лес проведать бывшую могилу Мёрчисона. С тех пор как он видел ее в последний раз, прошло несколько дождей. Он не стал трогать ветки, упавшие на могилу, – они лежали естественно, а не так, будто кто-то пытался замаскировать могилу. Да и с какой стати ему маскировать работу полицейских?

Около десяти мадам Аннет отправилась за покупками.

Том сказал Элоизе, что приезжает инспектор и что он хотел бы, чтобы она присутствовала при их разговоре.

– Ты можешь совершенно правдиво сообщить ему, что я отправился в Зальцбург искать Бернарда.

– Мсье Уэбстер может обвинить тебя в чем-нибудь?

– Ему не в чем меня обвинять, – ответил Том с улыбкой.

Уэбстер приехал без четверти одиннадцать. Он вошел со своим чемоданчиком деловитой походкой, как доктор, прибывший к больному.

– Вы уже встречались с моей женой, – сказал Том, принимая у инспектора пальто.

Инспектор устроился на диване. Прежде всего он записал все даты. Когда Том в первый раз беседовал с Дерваттом? Том ответил, что вроде бы в воскресенье, третьего ноября.

– Сначала он позвонил сюда и говорил с моей женой – я был уже в Зальцбурге.

– Так вы разговаривали с Дерваттом? – обратился инспектор к Элоизе.

– Да. Ему нужен был Тоом, но я сказала ему, что Тоом уехал в Зальцбург, чтобы найти Бернарда.

– Так-так… А где вы останавливались в Зальцбурге? – спросил инспектор Тома со своей обычной приятной улыбкой. По веселому выражению его лица трудно было сказать, что речь идет о чьей-то неожиданной смерти.

– В отеле “Гольденер Хирш”, – ответил Том. – Но сначала я отправился наугад искать Бернарда Тафтса в Париже, а уже потом поехал в Зальцбург, потому что он упоминал его в разговоре. Он говорил, что хотел бы побывать там еще раз. Зальцбург – небольшой город, и человека там нетрудно найти. Во всяком случае, я нашел Бернарда уже на следующий день после приезда.

– Кого вы встретили первым – Бернарда или Дерватта?

– Бернарда конечно, – я ведь искал его, а о том, что Дерватт в Зальцбурге, я даже не знал.