Эд загасил сигарету в пепельнице. Он все еще потирал лоб.

Я не испытывал удовольствия, наблюдая за ними, хотел сказать Том, но не мог — разве ему поверят, ведь он только что смеялся? Том сделал вдох и продолжил:

— Тем двоим хотелось раскрыть подделки — вывести на чистую воду Бакмастерскую галерею, всех нас, возможно через миссис Мёрчисон. Пока Притчард преследовал только меня, но подделки были бы обнаружены. Они получили то, чего добивались, Эд. Они были самыми что ни на есть отвратительными пронырами, — убежденно произнес Том.

Ну вот, почти дома, подумал Том; мирные огни Вильперса мигали с левой стороны. Они ехали по дороге, ведущей к Бель-Омбр, и теперь Тому уже видно было три больших дерева, растущих напротив ворот, склонившихся к дому, словно защищая его. Большие ворота все еще открыты. Окно гостиной слева от входной двери светилось слабым светом. Том въехал в гараж на пустующее место.

— Я посвечу фонариком, — сказал Том и взял фонарь. Затем тряпкой смахнул с пола в кузове несколько серых песчинок. Песчинок? Ему вдруг пришло на ум, что это, возможно, останки Мёрчисона, останки человеческой плоти. Их было очень мало, и Том смел их ногой с цементного пола гаража. Микроскопические частицы, исчезнувшие в гравии и ставшие невидимыми, по крайней мере для глаз.

Том понимал, что у Эда Банбери был сегодня беспокойный день с настоящим привкусом его собственной — Тома — жизни; Эду пришлось испытать то, что Том вынужден был постоянно делать, что ему приходилось делать сейчас и раньше, чтобы защищаться.

— После тебя, Эд, — сказал Том у двери дома, пропуская Эда вперед.

Том включил еще одну лампу в гостиной. Мадам Аннет задолго до заката опустила шторы. Эд прошел в туалет на первом этаже, и Том надеялся, что ему не стало дурно. Том вымыл руки над раковиной в кухне. Что предложить Эду? Чай? Неразбавленный скотч? А может, Эд предпочтет джин? Или горячий шоколад, а затем постель? Эд присоединился к Тому в гостиной.

Эд старался держаться как обычно и даже казался веселым, хотя на его лице оставался след недоумения или беспокойства.

— Что ты хочешь, Эд? — спросил Том. — Я буду пить розовый джин без льда. Скажи, что бы ты хотел выпить? Чаю?

— То же самое. То же, что и ты, — сказал Эд.

— Садись. — Том подошел к бару и вынул бутылку «Ангостуры». Он принес два наполненных стакана.

После того как они выпили, Том сказал:

— Спасибо тебе большое, Эд. Твое присутствие мне очень помогло.

Эд Банбери старался улыбнуться, но не мог.

— Могу я тебя спросить... Что теперь будет? Что дальше?

Том колебался.

— Для нас? А что может быть?

Эд глотнул джина и проглотил с видимым усилием.

— В том доме...

— А, в доме Притчарда! — Том сказал это тихим голосом, с улыбкой. Вопрос Эда развеселил его. — Ну хорошо, я могу предсказать, к примеру, что будет завтра. Почтальон... может быть... появится, скажем, около девяти. Он, возможно, заметит садовые грабли, деревянную ручку, которая выступает из воды, и подойдет ближе, чтобы посмотреть. А может, и нет. Он увидит, что дверь дома распахнута, хотя ветра нет, и, вероятно, заметит невыключенный свет — лампу на потолке крыльца.

Или почтальон пройдет от дороги прямиком к крыльцу. А того шеста, что меньше двух метров, глубоко ушедшего в ил, вероятно, вообще не будет видно. Может, Притчардов обнаружат только через день, подумал Том.

— И что потом?

— Очень даже возможно, что их обнаружат только дня через два. Ну так что? Я держу пари на что угодно, что Мёрчисона невозможно опознать! Даже его жене.

У Тома мелькнула мысль о кольце Мёрчисона. Ладно, сегодня ночью он спрячет это кольцо где-нибудь в доме, на тот случай, если полиция явится к нему завтра, хотя это совершенно невероятно. Электричество в доме Притчардов по-прежнему горит, но они вели такой странный образ жизни, что вряд ли соседи будут стучать им в дверь из-за горевшего всю ночь света.

— Эд, я думаю, это самое простое дело из тех, что мне приходилось проворачивать, — сказал Том. — Ты понимаешь, что мы даже пальцем не шевельнули?

Эд взглянул на Тома. Он сидел на одном из обтянутых желтым шелком стульев, наклонившись вперед и положив руки на колени.

— Да. Все в порядке, ты хочешь сказать?

— Абсолютно. — Том произнес это убежденно и глотнул розового джина. — Мы ничего не знали о пруде. Мы не подходили близко к дому Притчарда, — сказал Том мягко и приблизился к Эду. — Кто знает, что сверток был у меня в гараже? Кто будет спрашивать нас об этом? Никто. Мы с тобой поехали в Фонтенбло, — может, просто-напросто заглянуть в бар, но он оказался закрыт, и мы вернулись назад домой. Мы отсутствовали меньше сорока пяти минут. Это почти так и есть.

Эд кивнул и взглянул на Тома:

— Верно, Том.

Том закурил сигарету и сел на соседний стул.

— Я знаю, это неприятно. Мне пришлось бы сделать кое-что похуже. Намного, намного... намного хуже. — Том засмеялся. — Скажи, в котором часу завтра ты хочешь, чтобы тебе принесли кофе? Или чай? Тебе нужно поспать завтра подольше, Эд.

— Думаю, чай. Это прекрасно... чай... до того как спуститься в гостиную. — Эд пытался улыбнуться. — Скажем, в девять или без четверти девять?

— Хорошо. Знаешь, мадам Аннет обожает угождать гостям. Я оставлю ей записку. Но я, возможно, встану раньше девяти. Мадам Аннет, как правило, поднимается после семи. — И Том добавил веселым тоном: — Потом она, вероятно, отправится в булочную за свежими сплетнями.

Булочная, подумал Том, это информационный центр. Какие новости принесет завтра мадам Аннет?

Том проснулся сразу же после восьми. Птицы пели за приоткрытым окном, и, судя по всему, наступил еще один солнечный день. Том прошел — он чувствовал, что делает это, не отдавая себе отчета, как неврастеник, — к выдвижному ящику для носков, к нижнему ящику своего корабельного комода, и нащупал в черном шерстяном носке кольцо Мёрчисона. Оно было на месте. Том снова задвинул ящик. Он спрятал там кольцо прошлой ночью, иначе не смог бы заснуть, зная, что кольцо осталось в брючном кармане. Повесь он эти брюки рассеянно на стул, к примеру, — и кольцо вывалится на ковер на всеобщее обозрение.

В тех же джинсах, в которых он был накануне вечером, и в свежей рубашке после душа и бритья Том тихо спустился вниз. Дверь в комнату Эда была закрыта, и Том надеялся, что тот еще спит.

— Bonjour, madame! — сказал Том оживленнее, чем обычно.

Мадам Аннет в свою очередь с улыбкой приветствовала его и заметила, что погода прекрасная, еще один хороший день.

— Сейчас я принесу ваш кофе, мсье. — Она отправилась на кухню.

Если бы были ужасные новости, мадам Аннет уже сообщила бы, подумал Том. Хотя она еще не ходила в булочную, какая-нибудь ее подруга могла бы ей позвонить. Терпение, сказал себе Том. Новости, когда они дойдут, будут самыми удивительными, и он должен выглядеть удивленным, когда ему их сообщат.

После первой чашки кофе Том вышел в сад, срезал два георгина и три розы и с помощью мадам Аннет поместил их в вазу. Затем взял метлу и отправился в гараж. Он поспешно принялся подметать пол, но убедился, что там и так нет листьев и пыли, которые он хотел вымести на гравий. Том открыл заднюю дверь белого автомобиля и смел с пола сероватые частицы, такие крошечные, что их можно было не брать в расчет.

Неплохо было бы съездить в Море сегодня утром, подумал Том. Для Эда это будет небольшой загородной прогулкой, а он мог бы там выбросить в реку кольцо. И возможно, Том очень надеялся на это, Элоиза позвонит к тому времени и сообщит, когда прибывает ее поезд. Они могут совместить поездку в Море, в Фонтенбло и затем домой на автомобиле, достаточно вместительном, чтобы разместить многочисленные чемоданы Элоизы.

Почта, которая пришла только после девяти тридцати, доставила открытку десятидневной давности от Элоизы из Марракеша, что было очень характерно. Как приятно получить открытку в пустыне одиночества, без единого слова от нее за последнюю неделю! Фотография с изображением рынка и женщин, закутанных в шали.