Полторы сотни охотников, это конечно не караван до столицы, но метров на двести растянулись. Не одной полноценной команды, все едут к своим в лагерь. Ожидалось, что встретятся в столице, но что-то случилось, и выезд основных сил перенесли на более ранний срок. Даже мы можем приехать уже к шапочному разбору.

На привале пообедали, особо отличившиеся на ночной пьянке — уснули без еды, посчитав, что погрызть в сухомятку могут и по дороге, а чтоб спать на ходу — навык нужен.

Вальдинг, длинный охотник, единственный кто рискнул перечить королю, Вазилеск и ещё толпа охотников обсуждают жирного борова с золотой цацкой на голове. Как оказалось, не меня одного зацепили слова королька, и разговор плавно перетёк на тему несправедливого отношения к доблестным борцам с демонами.

— А если мы не будем браться за заказы этого напущенного индюка? — возмутился один из охотников. Наверное, тоже новичок.

— У Гильдии обязательства перед королевствами, у тебя перед Гильдией. Не нравятся порядки — сюда никто никого насильно не загонял, да и сейчас не держат. У нас есть определённая доля свободы, но всё равно жёсткие иерархия и дисциплина. Если никто не будет брать заказы, то гильдия сама назначит крайнего. Отказ равносилен вылету, — подытожил сторожила, охотник не то, чтобы в годах, но на фоне нас, юнцов бросается в глаза, — когда добровольцев нет — их назначают.

О таких подробностях Лагот как-то умолчал. Когда он рассказывал, у меня сложилось впечатление о полной анархии. Я ещё хотел сымитировать деятельность полноценной команды в одиночку. А помнится и Паэн вскользь упомянул, что Гильдия помнит всех охотников, возможно, это были не просто красивые слова.

— А если искусственно создать такой прецедент, раскидать охотников по другим заявкам? — не унимается молодой.

— Я не знаю всей «кухни», но вряд ли такое прокатит.

В общем понятно, несмотря на заслуги, положение Гильдии весьма шатко. И единственное что может показать их реальный статус — это мелкий бунт охотников. Тогда всё вскроется, и либо короли по-иному взглянут на охотников, или достанут из рукава козыри, и окажется, что Гильдия никому и не нужна. Но охотники не решается на такой эксперимент, боятся остаться не у дел. А по мне так лучше уйти с гордо поднятой головой, чем вот так, жить без права голоса. Гильдия может и возразить, и статистику демонского наплыва предоставить… но если она сама боится отстаивать свои права, то ноги об неё вытрут все кому не лень.

Вазилеск решил, что негоже мне отмалчиваться.

— Андрей, ты говорил, что издалека. А у вас дворяне воюют с демонами, или тоже отсиживаются за спинами охотников.

Все взгляды скрестились на мне. И что мне отвечать? Что у нас нет демонов. Будет подозрительно, по крайней мере я не слышал, чтоб где-то этой напасти не было. Можно перевести разговор в область политики, что тоже опасно, но хоть спишется на удалённость.

— У меня на родине нет дворян, — и в ответ на недоумённые взгляды, расписал подробней, — раньше были короли и прочая свита. Потом… в общем много чего произошло. Теперь наш «король», называем его по-другому, избирается из народа. Любой может стать, даже крестьянин, но на определённый срок. Если понравится, как он правил, то его изберут снова, если нет, то выберут другого. А вместо дворян олигархи, у кого денег много, тот и крутится вокруг «трона».

— И я мог бы стать королём? — поинтересовался один из охотников.

— Теоретически да. А на практике тебе надо пробиться среди других претендентов, а там такие хищники, что съедят и выплюнут. Надо чтоб тебя выбрал народ, а для этого он должен тебя знать. Ты сможешь рассказать о себе всему королевству, да ещё доказать, что ты самый лучший? Без больших денег и связей это сделать сложно, — разбил я мечты молодого охотника.

— Тогда к власти будут приходить только богатые, или те, кто с ними дружит, — влезла баба-БТР.

— Так и получается. Изредка проскакивают обычные люди, но это скорее исключение.

— Тогда получается, короли и дворяне у власти лучше, — отметил Вазилеск.

— Может быть, — неопределённо согласился я, — а можешь сформулировать чем лучше?

— Ну смотри, — начал размышлять чернявый, — король правит всю жизнь, и страну оставляет детям, поэтому он заинтересован чтоб страна процветала, потому заботится о народе. Дворяне воспитывают своих детей, передавая нужные для правления навыки. Это надёжная система.

— В идеале, — согласился я, — а на практике так ли оно? Кто такой король? — это один из дворян, первый среди равных. Если сегодня династия прервётся, ты никогда не сядешь на трон, там окажется кто-то из «высших кругов». Власть правителя зависит от его приближённых. Если он обидит тебя, то ты утрёшься, потому что ничего сделать не сможешь. Если он обидит кого-то из дворян, то это грозит ядом в вине, или бунтом, если недовольных приближённых будет много. У нас в старые времена было не редкостью, когда короля убивали за его политику, потому что делал не то что хотели дворяне. Значит, его задача ублажить не народ, а своё окружение. А у них свои интересы: власть, деньги и личные хотелки. Мы для них пустое место, способ осуществления своих желаний. Спица в колесе, не больше. И то, что эти люди воспитывают детей и передают им власть — делает систему ещё страшнее. Они же никогда не были внизу, не знают, как это жить обычному крестьянину или горожанину. А от их решений зависит жизнь простого народа.

Вазилеск задумался, остальные так же переваривают мои слова.

— Ну и ещё один момент, как идеальность разбивается о суровую реальность, — продолжил я, — предположим власть имущие, нормальные люди. К слову сказать, у вас законы более адекватные, направленные для народа, поэтому эффект от хищных устремлений меньше. Так вот, передают ли дворяне детям полезные знания и навыки? Назовите, например, выдающихся генералов.

— Роберт Третий… Гуго Завоеватель… Годфрид Залесский… Альбин Славный, — посыпалось с разных сторон.

— Хорошо, — остановил я поток имён, — назовите их детей.

Недоумённые переглядывания. Видно, что роются в памяти.

— Вот чем прославились их дети? Это вы называли имена, не я, специально отобранные для плохого примера. У меня на Родине есть поговорка: «история не знает детей великих людей». Можно много обсуждать, почему так получается, но факт. Редко, когда дети подхватывают знамя из рук родителя. Поэтому нет никакой передачи знаний и опыта, в глобальном смысле. Единственное что — богатые могут обеспечить своим детям хорошее образование, место при дворе и так далее. Но это не вопрос личных качеств.

— Значит народное избранничество лучше? — решил не оставаться в стороне Вальдинг.

— Весьма не уверен. Не важно, где алчные, готовые идти по чужим спинам, родились, они всё равно оказываются наверху пирамиды. Они могут грызться между собой, но хорошо понимают, что их положение зависит от того, кто правит. Поэтому порядочного заклюют сообща, и снова передерутся друг с другом. Кто-то из них и вылезет в «короли». Один не глупый человек, будучи просвещённым, хорошим политиком, стал противником народного избранничества, и сказал «я за монархию, тогда есть небольшая вероятность, что у власти окажется честный, благородный человек».

— Ты совсем запутал. «И какая тогда форма правления лучше?» — спросил озадаченный охотник.

— Не знаю. Обе имеют плюсы перед друг другом, и, аналогично минусы. Для каждой из них надо вводить противовесы, механизмы, которые бы сдерживали неверные устремления правителя и элиты. Но проблема в том, что ввести их должны те, против кого они будут работать. Но, предположим, к власти пришёл достойный человек, понимающий нужность подобных реформ, он их реализовал. Только исполнение будет всё равно прямо или косвенно зависеть от власти. Можно ввести какие-то ограничения, но либо они так же не будут работать, либо сведут на нет все плюсы. Для монархии, например, можно было бы ввести конституционный строй, который ограничивает права короля. Но это палка о двух концах, там много нюансов, короче не рыба не мясо. Для народного избранника можно было бы ввести голосование после каждого срока правления, и если плохо справлялся со своей работой, то наказание, вплоть до смерти. Но и здесь много способов обойти этот закон… Пока не придумаем такой механизм, на действие которого власть не может повлиять в принципе — идеальной формы правления не будет. Любая из них может стать идеальной, если грамотно наладить противовесы.