— Вы тоже шли с караваном, когда всё случилось? — едущий на осле пожилой монах выбрал меня жертвой допроса и после кивка уточнил, — вы видели, где похоронили павших?
— А вам зачем? — выдаю вместо ответа, вопросом на вопрос. Даже вспомнилась старая бородатая шутка, ходившая на факультете: еврейский SQL отвечает запросом на запрос.
— Отпеть погибших, — старик с удивлением указал на такую очевидную вещь. И как я сам не догадался?
— Обратитесь к Эддрику, могилы рыли под его руководством, я большую часть времени провалялся без сознания. Да и само место нападения он лучше покажет.
Монах замолчал, а я окинул фигуру взглядом. Чёрное одеяние и длинная седая борода создают почти сказочный ореол. Только серебряный крест поверх одежды выбивался из образа. А со спины — вылитый Бэтмен.
На моё равнодушное пожатие плечами поинтересовался:
— Вы считаете, что они не достойны заупокойной службы? — заглянул мне в глаза инок.
— Я ничего не сказал, поступайте, как знаете, — зевнуть в середине фразы было не красиво.
— Интересная реакция, — звонко рассмеялась фигура в чёрном одеянии.
— У меня своё отношение к загробной жизни.
— С удовольствием послушаю, что в нём нового.
— Всё новое — это хорошо забытое старое. Просто не верю, — пожалуй, стоит надавить на логику, — разве справедливо, что за короткий отрезок жизни человек может получить нескончаемый ад? Несколько ошибок и вечные мучения.
— А нескончаемый рай? — парирует святой отец.
— Разные стартовые условия. Богатые могут больше времени посвятить душе. Бедным приходится бороться за выживание, — делаю акцент на справедливость.
— И как? Помогает это богатым? Среди них больше праведников, монахов, святых? Наличие денег или власти не влияет на духовность. Скорее даже наоборот…
— Знаю, знаю, легче верблюду пройти в угольное ушко, — не культурно перебивать, но ждать пока распишет предсказуемую мысль, которая и так понятна, нет никакого желания, — логика этого и не понятна.
— А вы не ищите в этом логики. Как часто люди поступают правильно? — пожимает плечами монах.
— Все претензии к Богу, он же создал нас по образу и подобию, — перевожу стрелки. Мяч на поле противника.
— Нет, это не так, — делает странное заявление церковнослужитель.
— Прям в Гугл загоняете. Даже я помню, что после создания мира создан человек по образу и подобию, — комментирую по памяти.
— «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему», — процитировал монах.
— Я практически так и сказал, — усмехнулся я.
— СотворИМ, — выделил окончание старик, — запланировал. А создал только по образу. Подобием человек должен стать сам. Поэтому не надо валить свои проступки на замысел Божий. У человека до самой смерти время — расти и совершенствоваться.
— Допустим, — смещаю акцент, — зачем Бог создал смерть, сам ограничил время на развитие?
— Человек не создан для смерти, фактически, это наш добровольный выбор. Но хотят люди или нет, а все воскреснут, и что ждёт: ад или рай — тут каждый решает за себя.
— То есть страх смерти побуждает верить в загробную жизнь, — делаю вывод.
— Вы боитесь смерти? — и чего он мне выкает, вроде в деды годится, какой культурный старик.
— Смерти — нет. Боли предсмертной, например, мечом посекут — да, боюсь. Чувство безысходности, лёжа раненым понимать, что ничего сделать не могу — тоже напрягает. Но самой смерти не страшусь, — выдаю, покопавшись в себе.
— А хотели бы после смерти перед кем-то отчитываться? — старик заинтересованно посмотрел мне в глаза. Воу, воу, не давите на меня, святой отец.
Брр, меня передёрнуло от этой мысли.
— Мало кто хочет, — отреагировал на мою реакцию монах, — так с чего взяли, что если Бога нет, то выдумать должны именно такого? Если Бога придумали люди, то он был бы логичным, понятным, а главное удобным. Чувство страха скорее толкает придумать религию, где после смерти ни перед кем не надо оправдываться. Тем более, посмотрите на основные религии, там же критерии «отбора» очень жёсткие. Да и религия, в которой надо либо горбатиться всю жизнь, либо большой шанс получить вечные муки в довесок к вечной жизни — не тот способ избежать страха перед смертью, который хочется большинству.
— Предположим, что Бог есть. Зачем тогда он допускает смерть? Даже праведники умирают, уж они-то заслужили поблажки, — не унимаюсь.
— А что в смерти страшного, если за ней следует вечная жизнь? Окружающая нас действительность — это школа, и после неё жизнь продолжается, — заводит шарманку собеседник нравоучительным голосом, даже пальцем в небо тычет. — Нелепо выглядит ученик, который с фанатизмом цепляется за учёбу, и с паникой смотрит на будущее «после». А ведь именно там и начинается настоящая жизнь.
— О чём с ним спорить? — догнала нас Алиска и бесцеремонно влезла в разговор, — он же в жизни не разбирается. И говорит только дурости.
— Вот уж профессионал в разумных аргументах, профессор кафедры «риторики», — огрызнулся я, — как там говорили в старину: «мальчики с Марса, девочки с Венеры». И о какой логике можно говорить, если Венера единственная планета в Солнечной системе, которая вертится против часовой стрелки.
— Дурак! — прилетел мне удар локтём в бок.
— Ну и бабы пошли: в морду плюнешь, драться лезут, — ну не бить же девочку, придётся вести словесную дуэль.
Но Алиска тактично уклонилась от боя. Посчитала, что её стихия оружие, а не болтовня. И это близко к истине, ораторские способности оставляют желать лучшего, а вот железяками машет профессионально, этого не отнять, во время нападения успел оценить.
Кстати, мне кажется, или у неё поменялась причёска? При таком коротком каре собирать хвостики — это что-то. Интересно, для чернявого наряжается? С ним больше времени проводит, других кандидатов нет, на счёт себя иллюзий не питаю. Хотя от любви до ненависти,… то ли один раз, то ли один шаг, но это не тот случай. И вроде я подмечал, что при нём, когда остаются вдвоём — она робеет. Да он не Вазилеск, а Медуза Горгона. Хотя не, змееголовая — девочка, тогда он Василиск, кстати, и имя подходит.
До столицы осталось два дня. Был бы на коне — рванул бы дальше, теперь каравану ничего не угрожает, а меня он тормозит сильно.
В столице неизвестно, сколько времени буду искать мага. Можно было б поехать дальше, мне до следующей Пустоши ещё целое королевство отмахать надо, но деньги в любой момент кончатся. Нужен-то один заказ. Его хватит до конца путешествия. Ну, максимум три, чтоб совсем не беспокоиться. А если с комфортом, то — пять, это предел. Стоп, а то вообще из квестов не вылезу, хватит одного. Ну, или двух…
Очередная таверна, минус день пути. Дурманящие ароматы с кухни, громкий гул в зале под бряцанье посудой, специфическая атмосфера начинает нравиться всё больше. Плохо, что нашей толпе заходить только по очереди, всех, это милое заведение, разом не вместит.
Полный зал встретил не очень дружелюбно, всем видом показывая «будешь проходить мимо — проходи». Видимо мы опоздали, потому что драка шла во всю, взлетающие для замаха стулья и лавки, разбивающиеся о чью-то голову кувшины, в общем, народ развлекается, как может. А может он, судя по — всему… в общем может. Вот это я понимаю — здоровый, активный отдых.
Вот так взглядом, даже не вычленить, то ли два лагеря решают философский вопрос, то ли каждый сам за себя. Прямо передо мной промелькнула рука, отведённая для удара, и не успел я ужаснуться молоту, кулаком эта махина не может быть по определению, как «кувалда» унеслась навстречу чьему-то лицу. Противник даже не покачнулся, лишь глаза налились кровью, и ответ прилетел прямой с ноги, классический мае-гири. Бугая как ветром сдуло.
— Красава, — прокомментировал я.
— Ой, мальчик, иди отсюда, пришибут ведь, — ответил каратист, и добавил в сторону, — аккуратней, бычара, ребёнка не покалечь.
Они заколебали уже. И ведь не шутит, видно, что волнуется, добрейшей души человек. М-да, уйти что-ли? Уже пятясь в открытую дверь, увидел очнувшегося противника, подкрадывающегося к этому милейшему дядечке. Дядя, вроде и оскорбил, но из лучших побуждений. Плюнуть и уйти? Он обо мне побеспокоился, а я позволю ударить его исподтишка? Когда я так сделаю, перестану быть собой. При любом раскладе, со спины нападать подло. Кроме тех случаев, когда бью я, мне можно.
