– Терпение, молодой человек, – строго сказала ему Лидия, когда он решился задать ей последний вопрос. – Мне придётся начать очень издалека, чтобы ответить. Давай-ка ты сначала мне расскажешь как следует, чему научил тебя Драган. Не только в волшбе, вообще.

Яр с трудом оторвал взгляд от мчащихся вдаль жёлтых звёзд и принялся говорить. Так было проще, чем пытаться самому что-нибудь здесь понять. Мудро всё-таки сделал Драган, что испросил помощи у Лидии; подумать страшно, что бы сталось, пойди Яр сюда в одиночку. И понятно, отчего старик-волхв не хотел рассказывать про здешний мир. Про него не расскажешь: слов таких нет. Не понять и не поверить, пока своими глазами не увидишь.

А у него всего две сотни дней, чтоб хоть чуть-чуть здесь разобраться.

Будучи коренной – закоренелой, как говорили порой друзья – москвичкой, Лидия иногда завидовала туристам. Хотелось, чтобы привычные с детства улицы, площади и набережные вызывали желание восхищённо вертеть головой и беспрестанно щёлкать фотоаппаратом. В немалой степени за этой новизной она и сбегала раньше через разлом от душной благополучной рутины. Раз-другой ей доводилось задумываться, каким её родной мир видится гостям с другой стороны границы. Выходило, что по большей части – пугающим. Даже для Драгана, которому, казалось, вовсе неведом был страх.

А вот его ученик не боялся. Паренёк во все глаза смотрел на проплывающий мимо мир; иногда, когда совсем уж разбирало любопытство, задавал вопросы, о сложности которых даже не подозревал, и, разумеется, ничегошеньки не понимал, но страха в нём не было. Наверное, дети проще принимают любые правила игры; им не нужно болезненно ломать закостеневшую картину мира… Лидия украдкой покосилась на прильнувшего к боковому стеклу мальчишку. Дети всегда казались ей беспорядочными и бестолковыми созданиями, с которыми лучше не иметь дела без специального образования. Конечно, там, за разломом, взрослеют быстрее, но, наверное, дело не только в этом. Что ж, будет и проще, и труднее, чем она ожидала.

– Устал? – спросила Лидия, заглушив мотор. Она изо всех сил старалась быть любезной.

– Нет, – храбро заявил Яр. Понаблюдав за спутницей, он сам прижал пальцем кнопку на креплении и с интересом проследил, как ремень уползает восвояси. – Теперь что будет?

– Теперь мы пойдём домой, ужинать, мыться и спать, – с чувством сказала Лидия. Потом, спохватившись, прибавила: – Ну и поговорим, конечно. Про самое важное.

Она сама толком не представляла, что должна сказать. Это ведь даже не лоботряс-практикант, которому достаточно показать, где брать реактивы и куда не совать шаловливые лапки… Выбравшись из машины, Яр потоптался на асфальте, оглядел тенистый двор – любопытно, что ему здесь видится? – и задрал голову, пытаясь рассмотреть величавую высотку. Лившийся из окон жёлтый электрический свет его завораживал.

– Тут дома большие, как у князя. Нет, ещё больше, – рассудил он. – У вас все люди богатые?

– Нет, – Лидия тоже окинула взглядом родные пенаты. И впрямь впечатляющее зрелище. – Это не только мой дом, здесь живёт очень много людей. Но вообще-то ты, наверное, прав, – она вздохнула. Что ни вопрос, то до смятения неудобный. – Мы в целом живём лучше, чем вы. Удобнее. Проще.

– Почему так? – мальчишка ухитрился на ходу пытливо заглянуть ей в лицо. Голос его звучал слегка обиженно. – Из-за той вашей… науки?

– Не только.

– А ты мне скажешь, как тут делали, чтоб всем жить хорошо стало?

– Так, – Лидия остановилась у ярко освещённого крыльца и украдкой покосилась на окошко консьержки. – Будь добр, зови меня на «вы». У нас так принято.

Яр недовольно наморщил лоб.

– Глупо ведь. Ты одна, а говорить надо так, будто много?

– Да. Это вежливо. Ко всем, кого ты уважаешь, надо обращаться на «вы».

Яр раздумывал несколько мгновений, потом кивнул.

– Ладно. Только тогда и вы мне говорите – «вы».

Лидия от подобной наглости слегка опешила. Что там допустимо делать со строптивыми детьми – только пальцем погрозить или можно несильно оттягать за ухо в воспитательных целях?

– Ты ещё маленький!

– И что ж теперь – уважать меня нельзя, что ли?

Вот ведь шельмец!.. Лидия с трудом утихомирила вспыхнувшее раздражение. Логика, конечно, безупречная; она сама себя загнала в угол. Что ж, от неё не убудет, а мальчику, как ни крути, полезно привыкать к правилам общения. И ещё надо обязательно что-нибудь сделать с акцентом. Иначе какая-нибудь зараза из любопытства спросит, откуда он родом, и если он ляпнет про Ильгоду… Лидия поёжилась. Очень не хочется под следствие.

– Хорошо. Договорились. Будем друг друга уважать и звать на «вы», – терпеливо сказала она. – Пойдёмте-ка домой, молодой человек. Не знаю, как вы, а я порядком проголодалась.

Она прижала к панели домофона магнитный ключ и, привычно поморщившись от противного писка, дёрнула на себя тяжёлую дверь. Консьержка Любовь Ивановна, как назло, ещё не уснула. Лидия мысленно помянула нелестным словом лешего и всех его родственников: память у старушки цепкая, как упыриные челюсти. Вытянув морщинистую черепашью шею, Любовь Ивановна торжествующе улыбнулась из своего логова. Безошибочно углядела повод для сплетен.

– Здравствуйте, Лидочка! Что-то вы поздно сегодня.

– Добрый вечер, – любезно оскалилась Свешникова. – Дела, как всегда.

– Я ваше место на парковке придержала, – похвалилась консьержка. – Хотел один какой-то влезть, так я окно открыла и сказала, чтобы не вздумал.

Лидия поморщилась и, обозначая нежелание общаться, сделала пару шагов к лифтам. Сообразительный Яр повторил её манёвр.

– Спасибо, конечно, но у меня нет своего места на парковке, – напомнила она. – Спокойной но…

– А это у нас кто? – Любовь Ивановна, к вящему недовольству Свешниковой, приметила-таки мальчика и тут же пытливо сощурила подслеповатые глазки. – Здра-а-авствуй!

Лидия с трудом сдержала вздох. Добрая бабуля непременно запомнит и этот разговор, и его обстоятельства, и нездешнюю одёжку Яра… Если ей не помешать, конечно. Нужно срочно определяться с легендой, долго на одних лишь ментальных чарах продержаться не выйдет.

– Забудьте, – резко сказала Лидия, торопливо сплетая кружево заклятия. – Я пришла одна, очень устала. Мы поздоровались и на этом закончили разговор. Возвращайтесь к просмотру телевизора… И людей с парковки больше просто так не гоняйте.

Любовь Ивановна рассеянно кивнула и отвернулась к тихо бурчащему телевизору. Лидия тайком перевела дух, повернулась к Яру, чтобы поторопить, и наткнулась на укоризненный взгляд. Знаю, мол, уважаемая волшебница, что вы тут только что сотворили.

Стало немного стыдно.

– Это вынужденная мера, – шёпотом сказала Свешникова и слегка подтолкнула мальчишку в спину. – Идём, пока не пришлось заново…

Остаётся только поздравить себя с оглушительными успехами в деле воспитания подрастающего поколения. Лидия никогда не подозревала у себя проблесков педагогического таланта – и, выходит, была абсолютно права. Одно дело – втолковывать взрослому, уже набившему шишек человеку, что такое «хорошо» и что такое «плохо», и совсем другое – проделывать тот же фокус с ребёнком. Леший побери, на что она подписалась?

– У меня живёт домовой, – предупредила она, проворачивая ключ в замке. – Он… с характером, но ничего плохого не делает.

– Ясное дело, – буркнул Яр. – Иначе что ж вы за хозяйка?

Лидия предпочла пропустить это мимо ушей.

Первой ступив в коридор, она щелчком пальцев зажгла свет. Прохор, почуявший, что хозяйка явилась не одна, благоразумно где-то прятался. Яр демонстративно высоко перешагнул порог – гляди, мол, я не нежить, могу сам зайти в дом. Старое, давно изжитое здесь суеверие. Ох, как много мальчишке предстоит узнать…

– Будем учиться пользоваться благами цивилизации, – пробормотала Лидия себе под нос, распахивая дверь в ванную. По крайней мере, её маленький гость не порывается шептать обережные молитвы при виде стиральной машинки. – Между прочим, привычка мыть руки перед едой спасла человечество от множества крайне неприятных болезней.