– У вас как дела? – осторожно спросил Верховский, придвигая к собеседнику загодя купленный лишний стакан. – Ну… с тех пор?

– Как-как… Хреново, – Типун равнодушно пожал плечами. – Хмурого-то повязали тогда, я его с тех пор и не видал ни разу. Мы с ребятами тихо сидели, чтоб не замели под горячую руку… В Медведково перебрались, кантовались как-то. Если б не Нудьга, так бы и сгинули… Царство ему небесное, – он истово перекрестился и испустил скорбный вздох. – Прирезали в шестом году…

– Вот как.

Лучше не рассказывать о судьбе Хмурого. Во-первых, ни к чему расстраивать человека, во-вторых – тогда и о себе придётся кое-что раскрыть. Типун бесхитростно и буднично повествовал о том, как они с Валенком и Рохлей пробавлялись случайными кражами и мелким грабежом, становясь всё осмотрительнее и голоднее под надзором наводнивших город служителей порядка. У Верховского не выходило осуждать бродяг. Во-первых, сам помнил, каково оно, когда пустота в желудке напрочь вычёркивает из сознания любые принципы. Во-вторых, даже служебная макулатура магконтроля великодушно прощает противозаконные применения дара во имя спасения жизни. Определить, чем таскание кошельков из обывательских карманов хуже пальбы огненными стрелами, Верховскому не хватало познаний в лукавой юридической науке. В строгой логике закона не хватало какого-то важного звена – того самого, которое двенадцать лет назад заставило Лидию распахнуть дверь иномарки, спасая от неминуемой поимки законную добычу контролёров.

А хватило бы места в машине, если бы он тогда бежал не один?

– Ты умеешь что-нибудь? – спросил Верховский, прервав излияния Типуна.

Тот изумлённо замолк, сморщил, мозгуя, рано постаревшее лицо.

– Ну… Если стрелять, то нет, – выдал он наконец, понизив голос. – А так… Побить кого-нибудь, подержать… Это могу, это я ого-го!

Верховский утомлённо прикрыл глаза. Ну конечно. О чём ещё он мог подумать?

– Нет, я не про то. По жизни что делать умеешь? Руками работать, строить что-нибудь, грядки копать, мешки таскать…

Говорил – и сам осознавал безнадёжность начинания. О чём может быть речь, если сам он, со своим каким-никаким средним профессиональным образованием, с заново выпестованными Лидией представлениями о правильном и справедливом, с неплохим магическим талантом пригодился сообществу только для того, чтобы раздавать тумаков нежити и нелегалам? Что, станет Типун после всей своей трудовой биографии смиренно мести улицы, имея в сухом остатке примерно тот же, с позволения сказать, уровень жизни?

– А вам там, типа, рабочие нужны? – с сомнением протянул Типун. Не мог понять, к чему клонит собеседник, и оттого нервничал. – Копать, таскать… А-а-а, ядрёна макарона! Ну, это-то да, только я того – машину водить не умею…

– Слушай, – устало перебил Верховский, – я без намёков. Мне нечего тебе предложить, кроме того, что когда-то предложили мне. Честный труд в обмен на сколько-нибудь достойное житьё. Ничего не гарантирую, кроме своей помощи. Если ты… готов приносить пользу обществу.

Типун медленно отложил вилку. Вид у него сделался откровенно испуганный, словно его товарищ по опасному ремеслу вдруг обернулся полицейским под прикрытием. Леший побери, да почти так оно и есть! Поди объясни, как так вышло, если сам старший лейтенант магбезопасности толком этого не понимает…

– Расслабься, – очень спокойно сказал Верховский, почти без труда сохраняя на лице непринуждённую улыбку. – Я ничего плохого тебе не сделаю. Хочешь – помогу устроиться, не хочешь – пойдём дальше каждый своей дорогой.

Типун помолчал ещё, недоверчиво глядя на бывшего товарища. Вздохнул.

– Ядрёна макарона… Так а где ты сейчас? Чего делаешь, если не… Ну?..

– В одной важной конторе, – веско сказал Верховский. – Туда тебя устроить, наверное, не получится, там… своя специфика. Но в Москве куча мест, куда берут буквально всех, – он невесло усмехнулся. – По опыту знаю.

Типун хранил безмолвие. Косился выцветшими глазами, неуютно ёрзал в пластиковом кресле. Верховский не торопил. Ему пришло в голову, что начальству его деятельность может серьёзно не понравиться. Сколько лет он отмывался от прошлого, и вот опять… Ну и леший с ним! Вышвырнут из безопасности – всегда можно уйти чинить телевизоры. Зато Типун станет жить чуть лучше, а может, и не он один…

– Вот уж не знаю, – пробурчал старый приятель, избегая смотреть в глаза Верховскому. – Не знаю, не могу сейчас сказать… Ты уж меня извини, но там же и ребята… Не знаю, – опять повторил он, окончательно растерявшись. Стало его жаль.

– Подумай, – подсказал Верховский. – Потом ещё разок встретимся – поговорим. Часто тут бываешь?

– Ну, мы больше в Отрадном… Это я так сюда – вдруг чего…

– Значит, давай в Отрадном, – решительно постановил Верховский. – Недельки через две, как время появится. Надумаешь что-нибудь до тех пор.

Типун неопределённо дёрнул головой. Как-нибудь справится, даже если сделать скидку на его мыслительные способности.

Самому Верховскому на раздумья давали намного меньше.

– Неплохо, юноша, – похвалила Лидия, пряча благосклонную улыбку. Нечего расслабляться, упражнения ещё не закончены. – Теперь радиус десять, угол сто двадцать. Считайте.

Яр сосредоточенно кивнул и прикрыл глаза. Любой другой на его месте уже давно бы вымотался, замёрз и послал к лешему настырную менторшу. В преддверии нового года на столичный регион напали трескучие морозы; с одной стороны, из-за этого приходилось тратить силы, чтобы согреться, с другой – холода и непролазный снег вкупе со значительным расстоянием от кольцевой гарантировали отсутствие ненужных наблюдателей. У Лидии нет права учить Яра пространственной магии, но чему тут учить, если он и так всё умеет? Это всё так, шлифовка навыков. И практикум по аналитической геометрии. Никто ведь не запрещал преподавать юному дарованию математику.

Исчезать и появляться Яр умел превосходно – без потери ориентации в пространстве и неловких шмяканий на задницу после материализации, чем грешили иной раз даже весьма опытные маги. А вот с расчётами что-то пошло не так: ученик промахнулся от намеченной точки метра на три, хоть и выдержал направление. Лидия не без изящества переместилась следом за ним и укоризненно покачала головой. Яр сердито отряхнул джинсы от налипшего снега. Наверняка зол, как упырь, хоть и не смеет показывать.

– Если бы мы практиковались в городе, вы влетели бы в стену, машину или фонарный столб, – сообщила Лидия. – Точность, Ярослав. Сил у вас хватит допрыгнуть до соседней области, но что толку, если по прибытии вы размажетесь о какую-нибудь берёзку? И ведь мы ещё не добавляли третью координату…

Ученик смахнул волосы со взмокшего лба и ядовито спросил:

– У вас только академики сдают на пространственную магию?

– Нет, – Лидия позволила себе улыбнуться. – На четвёртую категорию требуется уметь перемещаться в знакомые места и на сигнал от маячка. Большинство этим и довольствуется… Но ведь мы с вами не будем застревать в развитии, верно?

– Мы лучше где-нибудь посреди сугроба застрянем, – сварливо прокомментировал Яр.

Он порядком устал, пусть и не признаётся из упрямства. Тяжело дышит, раскраснелся, хотя румянец почти невидим на смугловатой коже. Несмотря на пронизывающий ветер, давно снял куртку и расстегнул ворот рубашки. Почему-то тревожно, что простудится. Он-то! Чушь какая…

– Если вас смущают сугробы, – Лидия картинно повела ладонью над снежными наносами, сметая мелкую холодную пыль простенькой стихийной магией, – вы всегда можете воспользоваться своими выдающимися способностями. Или сообщить мне, что устали и хотите домой.

Вспыхнул как спичка. Худо-бедно приучился не демонстрировать обуревающие его чувства, а вот сохранять трезвый рассудок и холодную голову – и близко нет. Жаль; он ведь знает, почему это важно.

– Дальше куда?

– Сейчас решим. Давайте-ка три метра к северу, пять к западу.