Но холодные отблески виднелись не только на карандаше.

Яр осторожно склонился над отложенным для уничтожения хламом. Почти всё было мертво – либо никогда не носило на себе следов чар, либо давно их растеряло. Небольшой пластиковый контейнер, сквозь полупрозрачные стенки которого пробивалось бледное свечение, лежал на самом дне. Пять лет тому назад, какая-то рядовая имущественная волокита, леший знает зачем переданная в контроль. Может, нежить была замешана или обстоятельства вступления в наследство вызывали вопросы… Яр подцепил крышку канцелярским ножом и замер в недоумении. Тому, что он видел, не было места в здешнем мире, но зрение определённо его не обманывало.

Мертвенный синеватый свет исходил от прозрачной жидкости, плескавшейся внутри нетронутой ампулы.

Первый день октября выдался тёплым и безветренным. В берёзовой рощице, обступавшей с трёх сторон небольшой дачный посёлок, царила благостная тишина, нарушаемая только шелестом опадающей листвы, редким поскрипыванием стволов и – время от времени – леденящими душу воплями, далеко разносившимися в прозрачном осеннем воздухе. Издававший их кот-баюн, тощий и облезлый, мерно покачивался на толстой берёзовой ветке метрах в пяти над землёй. Снизу он напоминал воронье гнездо, если не брать в расчёт круглые фосфоресцирующие глаза и голосок, напоминавший скрежет ржавой ножовки по не менее ржавой жести.

– У меня два вопроса, – обречённо проворчал Мишка, созерцая застрявшую в затруднительном положении нежить. – Как и нафига?

– Лучше скажи мне, как его оттуда выковырять на глазах у минусов, – надзорщик Стёпа сердито поскрёб подбородок и бросил укоризненный взгляд на ошивавшегося рядом местного колдуна, настрочившего заявку на отлов. – Жечь нельзя, он с биркой.

– Так, может, помани его и дело с концом?

Вместо ответа Стёпа вытащил из кармана манок и демонстративно сжал в ладони. Сверху тут же донёсся протяжный вой. Воронье гнездо встопорщилось, словно через него пропустили электрический разряд; посыпались жухлые листья. Баюн не сдвинулся с места. Он не собирался без боя сдавать господствующую высоту.

– Видал? Висит, орёт и не падает, – сокрушённо заключил надзорщик, убирая манок. – Может, того – так и оставить до холодов? Жрать захочет – сам слезет.

– Ага, а до тех пор он тут вот это блажить будет на всю округу? – моментально возмутился местный. – Соседям я что говорить стану?

– Скажите лучше, как он там оказался!

– Так и оказался! Я из ружья пугнул, – нехотя признался колдун.

– Нежить? Из ружья? – недоверчиво переспросил Мишка.

– Ну а что мне с ним было делать? Он у меня курицу уволок! – местный выразительно шмыгнул красным носом, демонстрируя отношение к клептоманским наклонностям лесной нежити. – Ночью в курятник заполз. Я глядь – а он вот это уже на забор лезет! Думал, лиса или хорёк какой… Кто ж знал…

– Далеко у вас ружьё? – издевательским тоном спросил Стёпа.

Колдун не распознал шутку и враждебно насупился.

– Я вам не дам, у вас лицензиев нету.

– Так сами пальнёте!

– Я вот это больной, что ли – при надзоре в нежить стрелять?!

Мишка озадаченно поскрёб в затылке. Будь тут кто из старших, можно было бы как-то изловчиться и поддеть баюна телекинезом, но здесь только он сам и надзорщик с девятой категорией. Вдобавок поблизости то и дело шастают местные минусы, при которых швыряться заклятиями дозволяется только при непосредственной угрозе чьей-нибудь жизни. От безысходности Старов приобнял толстый берёзовый ствол и попробовал встряхнуть – само собой, тщетно. Кот так и висел на своей ветке, как мохнатая перезрелая груша. Очень громкая.

– Вы чего это тут делаете? – подозрительно спросила мимохожая старушка. На локте у неё висела большущая плетёная корзина, на дне которой поблёскивал наточенный нож. Страшные всё-таки люди – грибники.

Колдун при виде соседки подскочил на месте и сообщил, что он вот это погулять вышел, а тут такое. Стёпа прошипел себе под нос что-то непечатное и, вымученно улыбаясь, повернулся к местной жительнице.

– Котика с дерева снимаем, бабуль, – фальшиво-беззаботно сообщил надзорщик. Котик в подтверждение его слов душераздирающе мяукнул со своего насеста. – Пугливый он у нас… оказался…

– Это что ж за порода такая? – старушка подслеповато сощурилась. Сверху на неё тут же уставились две фары, мерцающие мертвенно-зелёным огнём в ярком солнечном свете.

– Помесь, бабуль, – буркнул Стёпа. – Мейн-кун и белка-летяга, чтоб его…

– Матерь божья, что делается, – старушка отошла от берёзы на несколько шажков. – А звать-то как?

– Сатана! – рявкнул Стёпа и прибавил пару словечек покрепче, потонувших в утробном баюновом вое.

Бабуля охнула и, перекрестившись, попятилась обратно к грунтовой дороге. Новоявленный Сатана проводил её протяжным воплем. В ответ с близлежащего шоссе кто-то посигналил автомобильным клаксоном.

– Кончать надо падлу, – кровожадно объявил Степан и повернулся к колдуну: – Топор есть у вас?

Тот аж отпрянул.

– Да ну ты что! Тут вон провода рядом, а вдруг вот это оборвём всё?

Оба мага одновременно покосились на опоры высоковольтной линии. Не то чтобы близко, но падающая высоченная берёза при должной доле везения может и задеть. Мишка вздохнул и принялся стаскивать с себя куртку. На октябрьской прохладе сразу стало зябко.

– Полезу, – сообщил он. – Не доберусь – так хоть стряхну заразу.

Стёпа смерил его недоверчивым взглядом.

– Ты привитый?

– В смысле?

– Привитый, говорю? От столбняка, бешенства, чумки, свиного гриппа?

– Так это… Нежить же…

– А ты знаешь, где он до сих пор шарился? Вот и я не знаю. Цапнет ещё, а там под когтями антисанитария полная…

– Не цапнет, – Мишка, примерившись, уцепился за шероховатый берёзовый ствол. – Ты, главное, лови, чтоб не удрал.

– Его или тебя?

Мишка хмыкнул в знак того, что оценил шутку, и полез. Берёза, у корней крепкая, как мраморная колонна, на третьем метре над землёй начала опасно шататься под его весом. На светлой бересте виднелись глубокие царапины – следы объятого паникой баюна. Кот, чуя неладное, вопил уже безостановочно: то грозно взрыкивал, то жалобно ныл. Мишка в психологических особенностях неразумной нежити разбирался из рук вон плохо, но конкретно этому экземпляру, без сомнений, было страшно. Как самому обычному коту.

– Ну, иди сюда, – пробормотал Старов, глядя снизу вверх на растрёпанный комок чёрного меха. Осторожно пошевелился, раскачивая берёзу; сук, который оседлал баюн, затрясся, теряя остатки листвы, но Сатана только крепче вонзил когти в сырую древесину. – Падай уже! Чего тебе будет, ты и так нежить!

Кот словно понял, о чём речь, и враждебно заклокотал, раздувая облезлые бока. Среди встопорщенной шерсти блеснула серебряная бирка. Клыки у Сатаны что надо: крепкие, жёлтые, длиной с фалангу пальца. И когти им под стать.

Ох, а так ли надо было менять профессию?

– Мишка-а-а! – донеслось снизу. – Скидывай его! Я ловлю!

С земли, наверное, казалось, что между баюном и его спасителем – всего ничего. Мишка беззлобно выругался себе под нос и взобрался ещё чуть-чуть повыше. Берёза закачалась с новой силой, нервируя и Старова, и Сатану. Чиркнула в воздухе длинная лапа. Котик намеревался держать оборону.

– Вот ведь мозгов тебе не досталось, – проворчал Мишка, озираясь по сторонам. Вниз смотреть было страшновато. – И мне тоже, раз я тут с тобой…

Крепко вцепившись в ствол левой рукой, правой он дотянулся до ближайшей ветки и в несколько приёмов её переломил. Чуть не упустил на радостях. Изловчившись, ткнул баюна в плешивый бок. Сатана тут же подскочил и сложился в ленту Мёбиуса. Откуда-то из середины мохнатого кренделя клацнули зубы. Перегрызенная надвое ветка отчётливо хрустнула.

– Чё ты с ним возишься! – донеслось снизу. – Кидай вниз!

Мишка наудачу замахнулся на кота обломком ветки и неосторожно качнул берёзу. В груди ёкнуло. Баюн-то отряхнётся и дальше побежит, а вот незадачливого охотника потом будут собирать по косточкам. Следя злыми глазами за палкой в Мишкиной руке, Сатана переполз дальше по ветке – и тут-то его настигла неумолимая гравитация. Под внушительным весом нежити сук наконец надломился. Истошный вой быстро оборвался глухим ударом о землю. Настала благостная тишина.