Из-за того, что Великая Лян рано расширила морские пути, обычаи простых людей были не так ограничены, как у предыдущих династий. В каждом чиновнике и уважаемом господине можно было найти множество постыдных секретов, о которых они не каждому будут говорить. Именно поэтому к Чжу-коротенькие-ножки не должно быть никаких дел и вопросов, до тех пор, пока этот евнух не будет потворствовать своим сыновьям, используя собственное звание и имя для их личной выгоды.

Чжу-коротенькие-ножки подошел к Гу Юню и улыбнулся.

- Аньдинхоу и Ваше Высочество Четвертый Принц уже прибыли? Его Величество беседует с господином Ляо Чи из храма Ху Го. Мне сообщили, что, если вы оба здесь, вы можете смело войти. Старший монах Ляо Чи сказал, что так много времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел вас. О, как раз вовремя, господа выходят!

Пока он говорил, из императорского дворца вышли два монаха.

Гу Юнь знал того, кто шел впереди. У того было сморщенное, полное скорби лицо, как будто он в жизни не ел нормальной, полноценной пищи. Это был настоятель храма Ху Го.

Гу Юнь просто не мог не бросить взгляд на человека позади настоятеля. Это тоже был монах, лет двадцати, может тридцати, облаченный в белоснежные одежды. Его лицо было красиво, подобно живописной картине. Выйдя из стен императорского дворца в чистых и аккуратных туфлях, он был похож на божественное существо, ступающего по снегу.

Несмотря на то, что Гу Юнь ненавидел лысину, в тот момент он не мог не вспомнить легенду о монахе [3] прошлой династии, который отправился в путешествие по Тяньчжу.

И этот молодой монах как будто почувствовал, что на него смотрят. Он поднял голову и встретился взглядом с Гу Юнем. В его чистых, ясных глазах будто мерцало море безмятежных звезд, которые могли заставить людей погрузиться в их глубину с первого взгляда.

Молодой монах сложил руки и издалека поприветствовал Гу Юня.

Гу Юнь будто вырвался из сна и тут же отвел взгляд, подумав: "Я что, смотрю на лысоголового?"

На остальных он не обратил никакого внимания, лишь грубо отвернулся и спросил у Чжу-коротенькие-ножки:

- Кто этот смазливый красавчик рядом с этим старым плешивым ослом?

Чжу-коротенькие-ножки наблюдал за Гу Юнем с раннего детства, видел, как он рос, поэтому он прекрасно понимал, какой у Гу Юня характер. Он быстро ответил:

- Это младший брат настоятеля, мастер Ляо Жань. Он только вернулся из-за моря, где путешествовал.

Гу Юнь подумал: "Какое дерьмовое монашеское имя. Мне просто не повезло услышать его".

Кто бы мог подумать, что чем больше маршал Гу желает избегать тех, кто его раздражает, тем больше они, вопреки его желаниями, мелькают перед его глазами.

Примечания:

1) 包藏祸心 - bāocánghuòxīn - скрывать коварные замыслы, питать злые намерения

2) Лоулань - древний оазис и царство в пустыне Такла-Макан, важный пункт на Великом шелковом пути между Хотаном и Дуньхуаном. Расположен возле озера Лоб-Нор. Ныне носит название Синьцзян.

3) Отсылка к монаху Сань Чжан из романа "Путешествие на Запад" один из четырех классических романов на китайском языке. Опубликован в 1590-е годы без указания автора. Монах, который отправился в Тяньчжу, чтобы получить книги Будды для своих земляков.

Глава 25 «Разлука»

***

«Маршал, да ты храбрец, а!»

***

Настоятель Ляо Чи привел своего чрезмерно красивого младшего брата и сложил руки, чтобы поприветствовать Гу Юня. Солнечно улыбнувшись, он сказал:

- Я не видел вас много лет, но Аньдинхоу по-прежнему так грациозен. Это подобно истинному благословению для жителей Великой Лян.

Отвратительное лицо старика действовало на Гу Юня удушающе, невольно вызывая тошнотворные позывы. Он подумал: "Да неужели? Ты-то не был проклят до скончания дней".

Конечно же, Аньдинхоу не мог быть настолько безрассудным, чтобы вступать в словесную перепалку только из-за своих эмоций. Хотя бы внешне он должен оставаться равнодушным. Он лишь слегка кивнул и ответил:

- Все благодаря благословению Мастера.

Белолицый монах поклонился, чтобы отдать дань уважения, но он не произнес ни слова, продолжая лишь мягко улыбаться. Гу Юнь не мог не взглянуть на него снова.

- Аньдинхоу, пожалуйста, не стоит так удивляться. Мой ученик отлично понимает все познанные Буддой дхармы, но, к сожалению, он рожден, чтобы ступать по пути безмолвного созерцания, - пояснил Ляо Чи.

Гу Юнь удивился, для него оказалось неожиданностью то, что этот человек, Ляо Жань, был немой.

Монах вышел вперед и протянул Гу Юню руку. Его лицо было до такой степени ослепительно белым, из-за чего его брови казались чернее обгорелого куска дерева, лежащего на снежном поле. Если бы он не был пострижен под монаха, у него были бы длинные чернильные волосы, алые губы и белоснежные зубы. Он походил на чарующее божество из белого фарфора.

Гу Юнь слегка нахмурился и подумал: "Что он делает? Он хочет ниспослать мне счастья?"

- Аньдинхоу несет на своих плечах мир и стабильность для всех уголков Великой Лян, - сказал Ляо Чи. - Я полагаю, что через несколько дней вам придется отбыть на границу. Мой младший брат хотел бы помолиться о вашей безопасности.

Гу Юнь слабо улыбнулся.

- Не стоит беспокоить Мастера, ведь в этом нет необходимости - я никогда раньше не читал учения Будды и не жег благовония. Я не нарушу покой Будды.

- Знания Амита Будды безграничны, способны спасать все живое. Слова Аньдинхоу несколько неуместны.

Услышав "Амита Будда", Гу Юнь испытал резкое желание немедленно кого-нибудь избить. Похоже его терпение достигло предела. Не желая продолжать с монахами разговор он холодно ответил:

- Меня все еще ожидает Его Величество, я не посмею заставлять его ждать дольше. Прошу меня извинить за то, что не смогу сопровождать вас.

Закончив, он потянул Чан Гэна за собой и последовал за Чжу-коротенькие-ножки во дворец.

Чан Гэн ненароком оглянулся, дабы убедиться, что отношение Гу Юня к монаху никак не повлияло на последнего. Монах оставался таким же набожным и искренним, как будто он опустился на колени перед Буддой. Желал того Гу Юнь или нет, но, пока маршал продвигался во дворец, губы монаха двигались, произнося вслед Гу Юню безмолвные слова молитвы на счастье.

Чан Гэн изумленно уставился на Гу Юня, когда тот потянул мальчика за руку.

- Что хорошего в том, чтобы смотреть на монахов? - тихо сказал Гу Юнь с нотками раздражения в голосе. - Если будешь долго смотреть, закружится голова.

Чан Гэн послушно отвел взгляд и спросил Гу Юня:

- Ифу, этот мастер сказал, что скоро тебе придется покинуть столицу. Это правда?

- Ммм...

- Когда? - спросил Чан Гэн.

- Трудно сказать, - ответил Гу Юнь. - Мне стоит полагаться на слово Императора. Но, даже если я вынужден буду покинуть столицу, ты останешься в поместье за старшего. Последнее слово всегда будет за тобой. А если найдется что-то, чего ты не понимаешь, ты всегда сможешь обсудить это с дядей Ван.

Гу Юню не нужно было напоминать Чан Гэну о том, чтобы он сосредоточился на учебе или усердно занимался боевыми искусствами, ведь мальчик действительно очень старался и был прилежным учеником, и даже у такого "старика", как Гу Юнь, от стыда перед усердием мальчика, лицо покрылось бы потом.

Получив ответ Гу Юня, мальчик огорошено, с горечью в голосе спросил:

- Разве ифу не собирается взять меня с собой?..

- А? - не понял Гу Юнь. - Зачем мне брать тебя с собой?

Чан Гэн вдруг остановился.

До этого дня Чан Гэну не приходилось задумываться об этом.

От Яньхуэй и до столицы они всегда были вместе. Чан Гэн еще не осознавал, что, когда его маленький ифу поведет войска обратно на северо-запад, их будет разделять половина земель Центральной Равнины.