Шэнь И сердито бросил цветочный букет Гу Юню:

–Компенсируй мне.

Гу Юнь с любопытством спросил:

–Почему?

–Это ты спланировал это. И если подумать, Маршал был полон стратегий с самого детства. Даже местность и окружающая среда павильона Сянюнь…

Гу Юнь поспешно сказал:

–Хорошо, хорошо, я дам тебе компенсацию, брат Цзипин, пожалуйста, прекрати свои слова.

Гу Юнь под многозначительным взглядом Его Величества взял кедр, не говоря ни слова, и проглотил его, как золото.

До третьего раунда игры на барабанах Гу Юнь еще не проглотил кусок, затаив дыхание в агонии. Он передал Шэнь И цветочный букет и пошел за чашкой чая.

Но в следующий момент Шэнь И, который должен был передать его барышне Чэнь, с молниеносной скоростью бросил цветочный букет обратно в руки Гу Юня.

Гу Юнь, который полоскал горло, чуть не выплюнул весь свой чай. Он поднял голову в оцепенении.

Дун. Барабан остановился.

Гу Юнь:

–...

Шэнь И:

–Хахахаха!

Гу Юню было неудобно ссориться с Шэнь И на глазах у всех его друзей, ему приходилось махать рукой, притворяясь великодушным:

–Как может быть что-то такое, о чем я не могу сообщить другим людям, я…

Он достал из мешка записку, в ней было написано:

–Что для вас было самым большим утешением, когда вы находились в самой отчаянной ситуации*?

Всем было очень любопытно видеть, как Маршал замолчал после полуслова хвастовства. Шэнь И наклонился и спросил:

–Что тут написано?

Гу Юнь сжал кулак и спрятал записку. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Чан Гэна. На мгновение его взгляд был далеко, никто не знал, о чем он думал. Он вдруг улыбнулся.

Чан Гэн не понял, он моргнул и спросил:

–Что на ней было написано?

Глаза юного императора были ясными и сверкающими, как будто в этой паре глаз сосредоточены все огни Северного дворца.

«Там написано о тебе, дурак», — подумал Гу Юнь, – забудь об этом.

Затем одну за другой он съел всю «вечную весну» перед собой.

Ну, вкус был не очень, пожалуйста, пожелайте ему удачи.

———

Согласно вкусу Гу Юня, в этой жизни он распрощался бы со сладкими и кислыми ломтиками свинины, я думаю, что это одно из его самых больших сожалений в его жизни.

——————————

*ароматная весна - относится к китайскому кедру

*в оригинале: 行到水穷处 - шаг за шагом, достигну  тех мест, где иссякнули воды - стихотворение Ван Вэя (701-761) "终南别业"

Полное стихотворение:

中岁颇好道，晚家南山陲。

兴来每独往，胜事空自知。

行到水穷处，坐看云起时。

偶然值林叟，谈笑无还期。

Перевод (от К.Карташова):

В зрелые годы  склонялся к ученью даосов,

Позже свой дом  обустроил в краю гор Наньшань.

Потакаю привычке  частенько гулять в одиночку,

Развеселое дело —  свободным себя ощущать.

Шаг за шагом, достигну  тех мест, где иссякнули воды.

Усевшись, взгляну,  как вздымаются ввысь облака.

По случайности, вдруг  повстречается старец в чащобе,

За шутливой беседой  упустим — домой уж пора!

Экстра 14. Небольшой неизвестный инцидент на северной границе

Как упоминалось на прошлой неделе, генерал Шэнь развернулся и наконец изменил свою судьбу, воспользовавшись случаем, когда маршал был сбит с толку уксусом, чтобы бросить ему цветочный букет и получить эту записку.

Если говорить только о «утешениях», то у Гу Юня их было много. Конечно, на первом месте стояла красота Чан Гэна, но кроме него есть вкусная еда, веселье, братья, с которыми он прошел через жизнь и смерть, позорный Шэнь И, дядя Ван, выращивающий цветы, Старик Хо, кормящий лошадей - все в мире, что могло заставить его перестать ценить, и улыбаться, было частью его чувств, и, естественно, было его утешением.

Но что значит «в самой отчаянной ситуации»?

Когда Гу Юнь впервые увидел эту строку слов, он не подумал о днях, когда он был молод, когда потерял своих родителей и стал глухим и слепым.

Во-первых, все это произошло очень давно. Во-вторых, так было на протяжении десятилетий; он все равно давно к этому привык. Теперь, когда он вспоминал годы, когда он был ребенком и унаследовал титул в поместье маршала, все они были размыты в его воспоминаниях. Иногда, когда он вспоминал какие-то отрывки или слушал, как дядя Ван или другие упоминали об этом, ему казалось, что они никогда с ним не случались.

Не думал он и о том времени, когда западная армия окружила столицу. На тот момент он был уже закаленным и крепким мужчиной. Он знал, что он должен и не должен понимать. Никто больше не осмеливался добавлять слово «маленький» перед «маршал». Когда дело доходило до Черного Железного Лагеря, люди думали о самом Гу Юне, а не о старом маршале Гу Шэне. Он был последней стеной перед падением страны; у него не было так много свободного времени, чтобы жалеть себя.

Слова «самая отчаянная ситуация» и «безвыходность» на самом деле напомнили ему время, когда император Лунаня впервые взошел на трон и приказал ему сопровождать принца северных варваров Цзялая Инхо с перевала—

Весна в том году пришла очень поздно. Был уже март, но на северной границе не было ни жизни. Небо и земля здесь, казалось, застыли и уже никогда не могли возродиться. Туши крупного рогатого скота и овец были спрятаны волками в глубокие снежные ямы. Когда люди шли против ветра, их носы и губы трескались, а сильный рыбный запах наполнял их горло.

Прежде чем лошадь успела остановиться, Шэнь И в легких доспехах спрыгнул первым и быстрым шагом направился к передней части палатки маршала. Прежде чем он успел поднять занавес, внутри раздался приглушенный кашель, заставивший руки Шэнь И дрожать от страха.

Перед палаткой маршала стоял командир гарнизона Северной границы, который торопливо сказал:

–Это не маршальская палатка, а господина Чэня.

–Доктора Чэня?

–Да, говорят, что у господина Ченя плохое здоровье, и он никогда не выходит на улицу зимой. В этом году он сделал исключение и проделал долгий путь сюда, попав в снежную бурю сразу после того, как вышел за ворота. Тело и кости здоровых людей не выдержали бы этого, что уж говорить о нем самом? Как только он приехал, доктор сам упал в обморок прежде, чем успел осмотреть больного.

Шэнь И ехал по снегу; его тело было окутано холодным ветром. Боясь, что он усугубит ситуацию, ворвавшись внутрь, он убрал руку, которая собиралась открыть занавес палатки.

В его спокойных глазах и чертах лица отразилась тревога. Прошло всего несколько дней, а его щеки уже впали. Лошадь, которую передали охраннику, казалось, была связана с разумом своего хозяина и беспокойно вышагивала.

–Император приказал нам отправить принца варваров обратно, а затем вернуться на северо-запад, – Шэнь И понизил голос и сказал командующему:

–Мы уже должны были быть в пути. Отдел охраны северо-западной дороги несколько раз присылал людей, чтобы спросить. Даже если бы Черный Железный Лагерь опоздал на десять с половиной дней, они не осмелились бы спрашивать. Но прошел почти месяц!

Командир понизил голос почти до шепота:

–Маршал все еще...

Шэнь И покачал головой.

–Какова причина? – Командир был озадачен и сказал:

–Маршал вырос на северо-западе, когда был молод. Даже если ему не нравится погода в столице, она не должна быть такой, чтобы он не смог вынести северный ветер. Разве он не был еще здоров, когда прибыл? Или причиной тому был варвар?