2. 野火烧不尽，春风吹又生

1) «Огонь не может полностью сжечь [траву], весенние ветры снова дают ей жизнь».

2) «Пожар не выжег ее (траву) дотла, весенний ветер повеял и она проросла вновь».

3. 千里眼 — qiānlǐyǎn — «бинокль»; «телескоп».

4. 斤 — jīn — «цзинь» (китайский фунт; 10 лянов/500 грамм в КНР и Малайзии, 16 лянов/600 грамм в Гонконге, Сингапуре, на Тайване и других территориях) — полкилограмма.

5. 擒贼擒王

qínzéi qínwáng

«Ловя разбойников, [надо сначала] поймать главаря» (обр. в знач.: «в каждом деле надо начинать с главного»).

6. 土地公

tǔdìgōng

«Дух земли, Полевик» — местное божество.

Глава 41 «Начало»

***

Пожалуйста, приведите генерала Фу. Посмотрим, как он собирается восстать.

***

Помимо двухсот солдат, в управлении южного пограничника было десять единиц тяжелой брони и пятнадцать легкой — если ко всему этому добавить одного гигантского змея, выйдет полный состав оборонительных сил северного пограничного города Яньхуэй.

Получив письмо от Сунь Цзяо, южный пограничник понял, что наступил тот день, которого он так ждал.

Фу Чжичэн долго был горным королем: грубый и высокомерный, он заставлял Куай Ланьту — которого императорский двор послал присматривать за господином Фу — не раз терять лицо. У растущей между ними ненависти была очень долгая история.

Император решил собрать всю военную мощь Великой Лян и прекрасно понимал, что для того, чтобы привести «Цзигу Лин» в действие, неизбежно придется кем-то пожертвовать. Северо-западные границы были во власти Гу Юня — они какое-то время оставались и остаются неприкосновенными. Цзяннань сосредоточил в себе военно-морскую мощь, на них была возложена важнейшая задача — вести наблюдение за западными кораблями. В связи с последними событиями и нашумевшим инцидентом, вмешиваться в их дела было бы несколько неуместно. Солдаты Центральной Равнины должны защищать самый центр, сердце страны. Даже если им сейчас отдать новый приказ, они имеют полное право исполнить его позже. Оставались только опустевшие южные регионы.

Если Фу Чжичэн желает действовать по уму, ему следует спокойно оставаться на южной границе, притворяясь, что его просто не существует. До тех пор пока он не явится из ниоткуда с устрашающим лицом, напоминая императорскому двору о том, что он потерял родителя и что он в трауре.

Один из солдат шагнул вперед и прошептал:

— Господин, масло готово.

Куай Ланьту поднял к глазу цяньлиянь и взглянул на видневшиеся вдали окровавленные зеленые холмы. Этими холмами владел бывший даосский священник Цзинсюй. Он, как и простой народ, следовали примеру Императора, следующего по пути Будды. Со временем Цзинсюю становилось все труднее и труднее поддерживать жизнь своего храма. Это было связано не только с тем, что к нему в основном приходили горные бандиты, чтобы ограбить его, прекрасно понимая, какая он легкая жертва. Но и с тем, что однажды, в порыве ярости, Цзинсюй случайно убил одного из воров. С тех пор ему некуда было пойти, и он отправился в горы и стал горным бандитом.

Цзинсюй умел читать и писать. Он был безжалостным человеком. Среди всех разбойников он был исключительной личностью и вскоре стал лидером всех горных бандитов в пределах трехсот ли от гор на южной границе.

Куай Ланьту знал, что у Цзинсюя и Фу Чжичэна близкие отношения. Чтобы убить Фу Чжичэена, господину Куай сначала придется избавиться от священника.

С того дня, как Император передал Гу Юню золотую бирку, Куай Ланьту и Сунь Цзяо уже придумали план. И все началось с того, что по южной границе разлетелся слух, будто скоро прибудут императорские послы с целью расследования дела о заговоре между Фу Чжичэном и бандитами.

Чтобы не навредить императорскому послу, Фу Чжичэн должен был заранее предупредить главарей крупных банд что скоро прибудут «императорский посол и фусюй», поэтому лидеры должны держать своих подчиненных от них подальше. Если все пойдет именно так, кому поверят бандиты — генералу Фу или разлетающимся по южной границе слухам? Если бандиты засомневались в словах генерала Фу, недооценившего ситуацию о «императорском после и фусюй», о чем еще могут подумать главари горных бандитов?

В преддверии прибытия императорского посла к южной границе, Куай Ланьту получил от Сунь Цзяо письмо. Он отправил одного из своих подчиненных, чтобы тот притворился солдатом армии южных границ нашёл Цзинсюя и сообщил ему о том, что по пути на границу был ограблен экипаж Аньдинхоу. В интересах генерала Фу было избегать посторонних взглядов и лишних слухов о его связи с бандитами, и у него не было другого выбора, кроме как обратиться к бывшему даосскому священнику за помощью.

Цзинсюй и Фу Чжичэн — лучшие друзья. Какие бы подозрения не одолевали Цзинсюя сейчас, в эти тяжелые времена он до самого конца будет продолжать поддерживать Фу Чжичэна. Услышав новости о императорском после, он немедленно со всей присущей ему преданностью бросился к господину Фу.

На второй день, когда Цзинсюй и Фу Чжичэн покинули свое убежище, Куай Ланьту, ожидавший в засаде, воспользовался тяжелой броней и заблокировал горный перевал.

Заготовив тысячи смазанных маслом стрел, он приготовился дотла сжечь укрытие Цзинсюя.

В это же время он отправил несколько солдат в тяжелой броне, чтобы они обошли гору, поймали и казнили всех, кто осмелился бежать: от охранявших гору бандитов до живущих в горах пожилых людей, слабых женщин и детей. Он позволил лишь нескольким свидетелям бежать, чтобы они обо всем доложили Цзинсюю.

Когда гора была полностью сожжена, Куай Ланьту, поглаживая бороду, торжествующе засмеялся.

— Довольно. Уходим. Встретимся с маршалом Гу.

Куай Ланьту махнул рукой, и возле него собрались солдаты в тяжелой броне и двести хорошо обученных солдат, готовые отправиться на встречу с Аньдинхоу.

Куай Ланьту оседлал лошадь и оглянулся назад. Позади него, на горе, огонь превратил красоту природы в настоящий хаос из плоти и крови.

— Послушаем, что нам скажет этот Фу Чжичэн, — без тени эмоций сказал Куай Ланьту, — о злых и коварных горных бандитах, о «бесконечных степных пожарах, вспыхивающих каждый раз с порывами весеннего ветра». На этот раз этим ветром оказался я, посмотрим, как скоро он узнает об этом. Уходим!

Все в горах знали, что у Фу Чжичэна есть тактика оттягивания боевых действий, чтобы немного задержать посла и сохранить лицо перед императорским двором. И начал он со своих приближенных «братьев».

Куай Ланьту устроил между горными бандитами собачью грызню, а Фу Чжичэн всегда отличался излишней самонадеянностью и уверенностью в себе. Неужели он никогда не думал о том, что никто не сможет найти его слабое место?

Конечно же, для того, чтобы помешать Фу Чжичэну совершить измену, когда его вот-вот загонят в угол, Сунь Цзяо специально написал Аньдинхоу письмо с просьбой о помощи.

Маршалу Гу не было и тридцати лет. Он и в одиночку сможет справиться с целой армией мятежников, но вот удержать такого высокопоставленного чиновника, выбравшегося из целой кучи трупов, как Фу Чжичэн, ему вряд ли удастся. Сейчас это не имело никакого значения. Разве у чиновника Фу не осталось долга и чувства чести перед покровительством старого Аньдинхоу?

Куай Ланьту был абсолютно уверен, что Фу Чжичэн не осмелится навредить Гу Юню. Многие из тех, кто служил по руководством старого Аньдинхоу, давно ушли из армии, состарившись. Отношения между ними пусть и были сложными, но сохранились по сей день. Если Фу Чжичэн посмеет выразить неблагодарность и обидеть единственного сына старого Аньдинхоу, внутри армии южной границы начнется настоящий хаос, и это погубит Фу Чжичэна.

В придачу к тому, если генерал Фу снова начнет неистовствовать, сможет ли он хотя бы подумать о том, что жалкий южный пограничный гарнизон способен поднять восстание и пошатнуть Великую Лян?

Когда Куай Ланьту ушел, деревянная птица размером с ладонь повернула глаза. Ее крылья задрожали, и она взлетела в небо, затянутое дымом и кроваво-красное от пожара. Быстро превратившись в крохотную черную точку вдали, она исчезла.