Пока Запад, окупировавший Цзяннань, строил козни и пытался придумать новую стратегию, Гу Юнь уже прибыл в Цзянбэй. Сразу после приземления он приказал усилить линию обороны. Теперь патрули в дозорной башне менялись каждые четыре часа, а лагерь перешел в режим боевой готовности. Затем Гу Юнь успокоил солдат, переназначил нескольких командиров, и все вернулись к своим обязанностям. Господин Яо способен был временно распоряжаться войсками на линии фронта, но как гражданский чиновник не обладал ни талантами, ни авторитетом Гу Юня.

Маршал работал с полудня до позднего вечера. Когда у него наконец появилось немного свободного времени, от жажды горло чуть ли не дымилось, а во рту стоял привкус крови. Не глядя, что в чашке — вода или остывший чай, он взял её и выпил. Вода была ледяной. В этом году весна в Цзянбэе наступила позже обычного. Еще недавно шел мокрый снег и холод пробирал до костей. Гу Юнь вздрогнул и подумал: «Какие испытания еще меня ждут?»

Яо Чжэнь подошел и доложил:

— Великий маршал, в ответ на наше срочное донесение в Военный совет императорский двор сообщил, что в ближайшее время они пришлют кого-нибудь в гарнизон. Небо благоволит к нам. Сейчас стало известно, что император направил к нам Янь-вана.

Хотя Янь-ван вышел в отставку, он был известен и занимал высокое положение, а также одно время являлся учеником генерала Чжуна. Поэтому вполне логично, что именно его Император и отправил как представителя императорской семьи.

— М-м-м, пусть приедет и оценит, как обстоят дела. — Наконец Гу Юнь вспомнил, о чем хотел попросить: — Эм... Чжунцзэ, не отведешь меня в траурный зал?

Яо Чжэнь проводил его до места.

Там было холоднее, чем в других частях гарнизона. Посреди зала стоял гроб с телом Чжун Чаня. Все вокруг утопало в белом дыму от благовоний.

Неожиданно Гу Юнь остановился на пороге зала. В последнее время он погряз в делах, пытаясь не упустить ни единую мелочь, и управлял сразу двумя гарнизонами — на севере, и на юге. Само собой, это помешало принять горькую правду, от которой сейчас заболело сердце.

«Моего учителя больше нет в живых», — подумал он.

Яо Чжэнь обернулся к нему и удивленно спросил:

— Великий маршал, что-то не так?

Гу Юнь сделал глубокий вдох и покачал головой. Наконец он зашел в траурный зал и зажег благовония для Чжун Чаня.

— Можешь дальше заниматься своими делами, — сказал он. — Хочу немного тут побыть. Позовите, если понадоблюсь.

— Жизнь человека полна страданий. Нас всех ждет рождение, старость, болезни и смерть, — прошептал Яо Чжэнь. — Прошу Великого маршала умерить свое горе. Мы подготовили вам шатер. Когда закончите оплакивать генерала Чжуна, лягте пораньше и отдохните. Я оставлю своих людей у дверей, дайте им знак, когда будете готовы.

Гу Юнь кивнул. Может, услышал, а может, и нет.

Когда траурный зал опустел, он посмотрел на лицо Чжун Чаня. Поскольку перед смертью покойный не мучился от болезни, черты его лица не выглядели напряженными. Впрочем, безмятежными они тоже не были. Лица мертвецов всегда будто покрыты слоем пепла, а кожа похожа на воск. Смерть меняет людей. Когда душа покидает тело, оно превращается в пустую оболочку.

Гу Юнь расположился у гроба, подперев голову рукой, и в тишине стал вспоминать дни своей юности, когда Чжун Чань был его учителем.

Тогда года еще не согнули спину прославленного генерала, а сам он не превратился в кожу да кости. Чжун Чань был человеком смелым и решительным. Его глаза всегда напоминали два клинка. Когда он внимательно на кого-то смотрел, то лезвия обнажались.

«Юный господин, думаете, если вызубрите наизусть все военные трактаты, то станете хорошим полководцем? Чем вы тогда будете лучше тех молодых господ, что только хвастаться и умеют? Если зазнаетесь, боюсь, под вашим руководством даже банда уличных беспризорников не сумеет одержать победу в драке».

«Юный господин, чтобы чего-то добиться, необходимы две совершенно противоположные вещи. Первое — это труд, а второе — страдания. Прежнего Аньдинхоу и старшей принцессы уже нет на этом свете. Вы благородного происхождения. Никто кроме Императора не посмеет вас тронуть. Если желаете жить в роскоши и вырасти избалованным молодым человеком, так тому и быть. Но хорошенько подумайте, кем же вы хотите стать в будущем».

«Цель жизни командующего армией заключается вовсе не в богатстве и почестях. Раз Император настаивает на том, что когда птицы истреблены, лук прячут [5], и обстановка действительно мирная, лучше не спорьте с ним. Не могу же я вечно быть рядом, теперь юному господину придется самому о себе позаботиться».

«Мы свидимся вновь, когда встретятся горы и реки!»

Каждое новое поколение превосходит предыдущее, как волны реки Янцзы накатывают друг на друга. Но раньше было больше талантливых людей, да и предки придавали большее значение этикету.

В ушах Гу Юня звенело, а перед глазами плыло. Все еще погруженный в воспоминания о минувшем, он непроизвольно прищурился при тусклом свете свечей. Редкому генералу удается дожить до семидесяти и умереть в полном здравии. Подобному долголетию оставалось лишь позавидовать — в каком-то смысле эти проводы действительно можно было назвать радостными.

Непонятно, была ли виной тому одолевавшая Гу Юня скорбь или нечто иное, но его сердце сжалась от боли.

Чтобы приехать на похороны, Чан Гэн проделал долгий путь из столицы. В Северобережный лагерь он прибыл уже затемно. Услышав, что Гу Юнь сейчас в траурном зале, он отпустил всех слуг и направился прямо туда.

Караульный знал Чан Гэна в лицо. Стоило ему завидеть его вдалеке, как солдат решил предупредить маршала о госте. Чан Гэн не успел его остановить.

— Великий маршал, прибыл Его Высочество четвёртый принц! — воскликнул солдат.

Гу Юнь не ответил. Чан Гэн догадался, что в последнее время тот был чересчур занят, чтобы вовремя принять лекарство. На пороге он придержал парадные одежды, перешагнул порог и заверил солдата:

— Все в порядке.

Тогда караульный осторожно подошел и похлопал Гу Юня по плечу:

— Великий маршал?

Гу Юнь переполошился. Поскольку он сейчас плохо видел и слышал, то не понял, кто пришел. Гу Юнь так резко вскочил со стула, что у него кольнуло в груди.

После неожиданного приступа кашля рот наполнился кровью.

Примечания:

1) 龙抬头 - lóngtáitóu - Праздник Лунтайтоу, весенний праздник дракона (второе число второго месяца по лунному календарю, когда дракон поднимает голову). Один из традиционных древнекитайских праздников, это не официальный праздник в календаре и относится скорее к категории народного фольклора.

Праздник Лунтайтоу символизирует начало весеннего сезона дождей. По китайским поверьям, повелитель дождя - Небесный дракон в этот день просыпается после зимней спячки. Если дракон пребывает в добром расположении духа, то на землю прольются сильные дожди, после которых и урожай будет обильным и хорошим, а год - сытным и изобильным.

2) 喜丧 - xǐsāng - «радостные проводы» (о похоронах долгожителя).

в Китае считается, что если человек прожил достойную жизнь и умер в глубокой старости, то его похороны можно назвать «радостными».

3) Выражение «Небо опрокинулось, земля перевернулась» впервые было использовано в строках поэмы «Восемнадцать песен на флейте кочевников», которую написал Лю Шан во времена династии Тан (618—907).

天翻地覆 (tiān fān dì fù), то есть «небо опрокинулось и земля перевернулась», обр: произошла огромная перемена, полный хаос

4) Стратегема "грабить во время пожара" (趁火打劫, chèn huǒ dǎ jié)

Подразумевает, что если враг понёс большой урон, то воспользуйся случаем — извлеки пользу для себя.

5) 鸟尽弓藏 - niǎo jìn gōng cáng - когда птицы истреблены, то лук прячут (обр.: Забывать за ненадобностью после того, как дело сделано)

Глава 109 «Десять лет»

____