Огонь вырвался из артиллерийской установки подобно пламени дракона и даже ливший стеной дождь не охладил его жар: ослепляющий снаряд попал в дозорную башню и с громким "Бум!" взорвался. Строение накренилось и медленно начало падать.

Огонь, горевший наверху несмотря на дождь и ветер, погас.

Лянь Вэй растолкал своих подчиненных, запрыгнул на палубу военного корабля и закричал:

— Не останавливать артиллерийский огонь! Раздуть огонь и запустить зажигательные стрелы байхун!

— Командир Лянь, в порту Дагу нельзя...

— Прочь!

Лянь Вэй растолкал стоявших вокруг стрелы байхун подчиненных и с криком поднял снаряд весом свыше ста цзинь [7], раздул огонь, поджег стрелу и зарядил огромный лук. Затем он яростно стряхнул с лица капли дождя и один двумя руками взвел прицел.

Первая горящая стрела, выпущенная из лука байхун, взмыла в небо. В воздухе железный хвост стрелы отвалился. Из-за цзылюцзиня она ускорилась подобно метеору и превратилась в пылающий факел. По касательной она задела флаг на мачте главного корабля Запада и продолжила падение в близлежащие воды.

Реявшие на ветру знамена Святейшего престола от силы удара разнесло во все стороны. Но на этом стрела не остановилась, а врезалась прямо в напоминавший морское чудище корабль Запада, где воцарился полный хаос. И затем стрела взорвалась над морем яркими фейерверками.

Лянь Вэй раздосадованно застонал.

Без приказа Аньдинхоу Черный Железный Лагерь не отступил бы даже на полшага.

Донесение о нападении на порт Дагу прибыло той же ночью. Гу Юнь вместе с Тань Хунфэем и Хань Ци, главнокомандующим императорской гвардией, как раз заканчивали подготовку оборонительных укреплений в столице.

Узнав о произошедшем, Хань Ци едва не подпрыгнул на месте и закричал:

— Да как они так быстро там очутились!

Лицо Гу Юня помрачнело.

— Кто командует Северным флотом?

— Лянь Вэй, — сразу же ответил Тань Хунфэй, глаза его покраснели. После чего он не удержался и добавил: — В тот злополучный год он был моим заместителем.

У Гу Юня слегка дернулся глаз.

— Командующий Хань.

Хань Ци догадался о его намерениях и ответил:

— Так точно, этот генерал немедленно вернется в столицу. Маршал может не беспокоиться, даже если императорская гвардия и состоит из одних лишь молодых господ, все они готовы отдать свои жизни и быть погребеными под стенами императорского дворца!

Гу Юнь пристально на него посмотрел и вдруг приподнял полог шатра:

— Не могли бы старики в институте Линшу поторопиться?

Не успел он договорить, как к нему подбежал гонец:

— Маршал, прибыл Яньбэй-ван!

Гу Юнь обернулся и увидел мчащуюся к шатру лошадь Чан Гэна. Приблизившись, он натянул поводья.

— Маршал, институт Линшу привел в порядок имеющуюся черную броню: тысячу комплектов тяжелой брони и пятьсот Черных Орлов. А также разобрали поврежденную легкую броню на три тысячи железных браслетов и четыре тысячи железных поножей. Партию из четырех тысяч наплечников доставят позже...

Примечания:

1. цзинь (около 0,6 кг 1 цзинь) - примерно 300 кг

2. Дословно строчка переводится как: красивые молодые господа, но тут значение "красивый" в смысле: красивая, но бесполезная вещь, видимость, показуха.

3. Императорская армия и императорская гвардия - разные вещи. Цинь-ван, 勤王 - qínwáng - проявлять рвение в служении трону.

4. Медная, в кожаном чехле подзорная труба

5. 叱咤风云 - chìzhà fēngyún - диал. криком вызывать ветер и тучи (обр. в знач.: обладать огромной властью, могуществом, вершить судьбы; могучий, грозный)

6. Ушел из мира - покончил с собой.

7. Цзинь (около 0,6 кг 1 цзинь) - стрела 50 кг

Глава 61 «Победная весть»

____

Возглавлявший процессию Гу Юнь разозлился и закричал:

— Кто вам позволил мне подражать! Да меня от вас тошнит!

____

Когда Тань Хунфэй вместе с Гу Юнем вышел из маршальского шатра, то был поражен. Он и мечтать не смел, что однажды ему снова выпадет шанс облачиться в черную броню. Былые печали, наполнявшие его сердце, тут же исчезли без следа. Он почувствовал, что даже смерть его в этой войне не будет напрасной.

Тань Хунфэй выступил вперед и отчетливо произнес:

— Подчиненный просит маршала позволения выступить в авангарде!

— Ты незаменим. Оснащенная стрелами байхун военная техника прокладывает путь армии, легкая кавалерия и Черные Орлы следуют за мной, а солдаты в тяжелой броне наносят решающий удар, — отдал распоряжения Гу Юнь и потом приказал: — Подай мне гэфэнжэнь. Мы узнаем точно, с чем столкнулись, только когда окажемся на поле боя.

Стоявший позади Чан Гэн достал длинный лук. Гу Юнь подарил ему это оружие, когда они сражались с разбойниками на юго-западе. Последнее произведение оружейного искусства, созданного в институте Линшу до того, как Император Лунань начал ограничивать полномочия военных. Поскольку этот выдающийся лук был чрезвычайно тяжел, управиться с ним мог только настоящий мастер. На все войско Великой Лян существовал один единственный экспериментальный образец.

После небольших усовершенствований подобными луками можно было бы вооружить солдат...

Чан Гэн погладил холодный как лед лук и спросил:

— Ифу, могу ли я сопровождать тебя?

Гу Юнь внезапно остановился. Он и не думал брать его с собой, поскольку возлагал на впервые вышедшего из тростниковой хижины молодого принца большие надежды, а не потому что были иные причины. Возможно, Гу Юню чтобы защитить столицу, придётся и вправду пойти до самого конца, но что потом?

Кто приведет в порядок его разоренную и обнищавшую страну? Кто найдет способ позаботиться о тысячах людей и их семьях в творящемся вокруг хаосе?

В сравнении с ним самим в юности, Чан Гэн вел себя с другими людьми куда более сдержанно. Возможно, он-то как раз не разругается насмерть с Императором и не кончит так безнадежно...

Чан Гэн, похоже, прочитал его мысли:

— Нельзя разворошить гнездо и не разбить ни одного яйца. В столице все равно неспокойно. Нет никакой разницы, останусь ли я во дворце или отправлюсь сражаться на передовую. Если же столица падет, то разница будет только в том, как скоро придет моя смерть.

Не успел Гу Юнь высказаться, как Тань Хунфэй громко засмеялся и поддержал его:

— Его Высочество дело говорит! При дворе остались одни ученые мужи, ни одного настоящего мужчины кроме Его Высочества!

Гу Юнь тут ничего не мог поделать, так что просто махнул рукой:

— Ты уже все предусмотрел. Иди с нами, если хочешь.

Затем он недобро уставился на Тань Хунфэя, разглядывая до сих пор не заживший шрам от кнута. Хотелось схватить кнут и добавить ему еще один — для симметрии — на другую щеку, чтобы лицо этого болвана опухло и стало похоже на свиную голову.

В столице многочисленные солдаты в черной железной броне встали в строй, отчего возникало чувство, что они вернулись на озеро Юэяцюань [1].

Оглянувшись, можно было увидеть огни стоявшей вдалеке башни Циюань. Их свет проникал даже сквозь стену проливного дождя. Тонкое мягкое сияние подобно черепашьему панцирю покрывало смотревшую на высокие стены столицы башню. Двадцать красноглавых змеев, в мирное время поднимавшихся в воздух только в канун нового года, теперь повисли в ночном небе, напоминая заплаканные глаза.

Гу Юнь махнул рукой. Авангард северного гарнизона выдвинулся тихо — не спели скорбных песен, не произнесли пламенных речей. Солдатам приходилось прорываться сквозь дождь, а шлемы превратили их в бесчувственных железных марионеток.

Ливень затопил столицу, и выступившие войска отражались в вымощенной зеленой плиткой мостовой.

Той же ночью флот Запада отправился на север и неожиданно напал на порт Дагу. Лянь Вэй, командующий северным флотом, повел в бой три сотни больших морских драконов и около тысячи небольших военных судов, чтобы помешать врагу. Сначала большие драконы были связаны железными тросами и шли борт о борт, блокируя вход в порт. Они твердо держали оборону до наступления часа Мыши [2] следующего дня, пока артиллерийский огонь с борта морского чудища не уничтожил все их корабли до единого.