Три года спустя, когда Ли Чжэну исполнилось восемнадцать, он отправился в бывший особняк Янь-вана — нынешнего императора Бичжуана, чтобы поболтать с Чан Гэном всю ночь, и Чан Гэн согласился, что он приведет полный отряд охраны и присоединится к морскому каравану во главе с господином Ду, чтобы отправиться в более обширные места за границей.

Говорят, что это был караван, но на самом деле их сопровождали десятки длинных и коротких водяных драконов. Помимо господина Ду и других, возглавлявших корабль, были также элитные солдаты флота Великой Лян и эксперты из Академии Линшу во главе. Цао Чуньхуа, Ляо Жань и другие. Помимо торговых товаров, они также привозили верительные грамоты и заключали договоры.

После того, как Ли Чжэн вернулся, он посмеялся над собой: с его тупыми и посредственными способностями он не входил в число поколений семьи Ли, но определенно был самым далеким от дикой природы.

На восемнадцатом году правления Тайши, Гу Юнь вернул жетон черного железного тигра и повесил печать об отставке. Несколько месяцев спустя наследный принц Ли Чжэн занял трон своего дяди, который всегда молчал. Новый календарь продолжает новую эру, которая неуклонно поднималась после восемнадцати лет преткновений и блужданий предшественников.

Пока горы и реки все те же, а четыре моря мирные.

Экстра 7. Вопрос о Линьюань

——————————

(1)

-Маленький мастер!

Монах поднял глаза и увидел, что к нему, шатаясь, бредет маленькая девочка лет шести-семи, личико у которой было грязное, как у кошки, и держащую в обеих руках кусок теста, осторожно протягивая его ему:

-Маленький мастер, мой дедушка попросил меня принести это тебе, ешь скорее.

Зная, что это, скорее всего, паек, который отжали у других, он естественно, не осмелился взять его и быстро отказался. Но он не мог говорить, а стоящий перед ним маленький деревенский ребенок не понимал жестов и выражений лица, поэтому он просто смотрел в пару невежественных круглых глаз и настаивал на том, чтобы отдать ему тесто.

Тесто было таким твердым, что его можно было назвать несокрушимым, как черное железо, но когда оно было близко, все равно чувствовался аромат зерна. Он непроизвольно откашлялся. Сейчас ему было всего около десяти лет, он был молодым человеком, который не переносил голода. Бритая голова явно не годится для поста, после стольких дней голодания у него уже почернели глаза, и ему не терпелось откусить мясо на щеках и проглотить его сырым. Лепешка перед ним казалась большим искушением, и он мог только мысленно напевать сутру, чтобы избавиться от отвлекающих мыслей.

В этот момент земля ужасающе задрожала, издалека прибежала группа людей в доспехах, а оцепеневшие люди вокруг, внезапно испугались.

Ляо Жань быстро вскочил, схватил девочку и прижал ее к себе. Он так нервничал, что у него болели мышцы, но его лицо по-прежнему выглядело так, словно он безразличен к миру. Затем он медленно сложил руки вместе и, покрывшись холодным потом, отдал честь бегущим к нему головорезам.

Головорезы в железных доспехах остановились и посмотрели на него, а тот, что стоял во главе, на мгновение замешкался и поприветствовал в непривычной манере, а затем взмахнул рукой, Ляо Жань услышал, как он неопределенно сказал:

-Мне всегда кажется, что распевание монахом сутры перед Буддой.......не является благоприятным, давайте забудем об этом сегодня.

Сказав это, группа людей редко последовала за лидером. Только когда они убедились, что головорезы не вернутся, люди, пережившие катастрофу, тихо подошли, поклонились и поблагодарили Ляо Жаня.

Измученный, он один за другим отдавал честь. Он поднял упавшее на землю тесто и отдал его испуганной девочке, намереваясь вытереть ее слезы рукавом, но когда он посмотрел вниз, то увидел, что его халат настолько грязный, что не видно его цвета, поэтому он смущенно опустил руку.

Он снял свой верхний халат, вывернул наизнанку и надел его. Ляо Жань надеялся сохранить свой внешний вид, насколько это возможно, и он смог напугать этих головорезов на некоторое время. Шел десятый день противостояния между бандитами-повстанцами и императорским двором, город был окружен железной броней, поставки были под угрозой, а повстанцы были на взводе. Когда они были подавлены, и им некуда было деваться, они хотели поиздеваться над людьми. К счастью, династия находилась под сильным влиянием буддизма, и какими бы безумными ни были люди, они все равно испытывают сомнения при встрече с монахами. Хоть он и знал, что он не мог говорить, у него была хорошая внешность и был рожден с бессмертной аурой. Он мог максимально защитить окружающих его людей только своей «бессмертной аурой».

В тот год Ляо Жаню исполнилось четырнадцать лет.

В начале весны его учитель, отправившийся в неизвестное место, внезапно вернулся, подозвал его к себе для нескольких слов, а затем сказал своему ученику:

–Когда ты был ребенком, ты однажды спросил меня, что такое живые существа, теперь ты достаточно взрослый, чтобы увидеть это самому.

В храме Хуго монахи должны достичь определенного возраста и стажа, прежде чем они смогут отправиться в путешествие, он – первый, кто отправился молодым. Все монахи говорят, что у маленького мастера есть уникальный корень мудрости. Молодой немой монах провел полгода в скитаниях, прокладывая себе путь в мире, ему поклонялись нищие, а из-за красивой внешности его чуть не схватили женщины-бандитки в качестве мужа ребенка. Его даже таскали домой богатые и недоброжелательные семьи, которые просили его изгнать призраков. Но в целом, хотя время от времени случались несчастные случаи, он все еще носил с собой личное письмо от Мастера Цзю Юаня и бумаги из храма Хуго, и в монастырях и почтовых отделениях, которые он встречал по пути, относились к нему с большим уважением.

Пока ему не посчастливилось попасть в разбойничьи сети.

Когда новый руководитель военно-морского флота Миньчжоу вступил в должность, ему пришлось зажечь три злых огня. Первый из них заключался в том, чтобы переправить Цзылюцзинь на территорию. Неожиданно он этого не понял. Он закрыл глаза на своего предшественника и вступил в сговор с чиновниками и бандитами. Все это было выставлено, вызывая проблемы и не имея возможности навести порядок. Новый руководитель какое-то время не занимался расследованием, из-за чего ситуация продолжала обостряться. В конце концов, отчаянные люди в Минчжоу просто рискнули и вступили в сговор с передовыми бандитами в Восточно-Китайском море, чтобы сформировать повстанцев на месте.

Пираты, дунъинцы и бандиты объединились, чтобы захватить несколько городов подряд. Когда они добирались до места, они сначала убивали городских властей, затем захватывали дома простых людей, грабили их сбережения, выгоняли людей на улицу и ставили их под наблюдение, а простолюдинов гнали на поле боя, чтобы они служили живым щитом.

К сожалению, забредший сюда Ляо Жань стал редкостью среди живых щитов —  он был лысым живым щитом.

Бандитское восстание отличается от гражданского восстания. Даже если это бунт толпы, большинство мятежников имеют суровое происхождение. Они не сойдут с ума и не будут преднамеренно делать слишком вредные вещи, основываясь на "человеческой природе".

Зная, как долго его задержали в городе, он беспокойно присел на корточки, погладил маленькую икающую от слез девочку, одолжил у мужчины рядом с ним миску с водой и напоил ребенка.

Девочка спросила:

–Маленький мастер, когда же придут люди, которые спасут нас?

Ляо Жань поднял брови, и прежде чем он успел сделать жест, он услышал, как мужчина рядом с ним вздохнул:

–Спаси нас? Не думай об этом, малышка, просто жди смерти.

Император Юаньхэ был болен на голову, так как делал упор на литературу, а не на боевые искусства. После восстановления северных варваров, он начал тонко подавлять военных генералов при дворе под предлогом "нарушение мира", особенно после смерти Аньдинхоу Гу Шэня и старшей принцессы, старый император был еще более возмутителен, спрятав батальон черного железного лагеря и даже верные министры и хорошие генералы двора состарились и ушли за последние несколько лет.