— Я понял. Ты потрудился на славу.

Примечания:

1) 彭城 Пэнчэн (древнее название городского округа Сюйчжоу 徐州 в провинции Цзянсу 江苏), считается, что именно здесь была столица Пэн-цзу легендарной династии Ся 夏

2) 犒军 - Каоцзюнь - вознаграждение для армии. Это чаще всего еда и вино. Обычно для успокоения армии или для того, чтобы поднять боевой дух.

3) 观音 - guānyīn Гуань-инь Богиня милосердия, покровительница женской половины дома, которая часто спасает людей от всевозможных бедствий и помогает появляться детям на свет.

4) Сёгунат - военно-феодальная система правления в Японии, при которой император выполнял сугубо церемониальные функции, а реальная власть принадлежала военному правителю — сёгуну.

Глава 126 «Финал» (часть 3)

Оказавшись в центре беспорядков, маленький наследный принц до смерти перепугался. Не зная, что делать, он крепко вцепился в руку Чан Гэна.

В рядах гвардии и дворцовой стражи царила полная неразбериха, гражданские и военные чиновники бросились врассыпную, а опрокинутый паланкин императора лежал на земле. Но когда толпа немного расступилась, убийцы воспользовались этим и бросились прямо к Чан Гэну и наследному принцу.

Предварительно господин Фан отдал им следующие распоряжения: "Любой ценой убейте Янь-вана. Если представится возможность, избавьтесь заодно и от наследного принца!"

Их цели оказали им огромную услугу, решив не разделяться!

Над головой наследного принца просвистела стрела. Чан Гэн нес наследного принца, как щенка. Мальчик настолько перепугался, что у него язык отнялся — выходило только беззвучно всхлипывать.

Неожиданно кто-то протянул руку и утер его слезы. Сначала дядя Ли Минь утер ему слезы, а затем вскинул руку с железным браслетом. Молниеносно вырвавшееся наружу лезвие сючжунсы вспороло убийце запястье. Янь-ван ловко вырвал клинок из рук убийцы и нанес меткий удар рукоятью меча.

— Помню, будучи ребенком, я случайно пересек границу и меня окружила стая голодных волков, — речь Чан Гэна была тягучей и плавной. — Стоял лютый мороз. Вокруг не было ни души. У меня был с собой маленький меч, такими часто играют дети в сельской местности... За мной погнался волк, но не обычный зверь, а хладнокровный убийца, принадлежавший варварам. Какой же здоровой была эта тварь! Когда он встал на задние лапы, то стал выше меня ростом.

Четвёртый принц Ли Минь славился своими изысканными манерами. Это отмечали его друзья и признавали недоброжелатели. В отличие от выросших в столице сыновей высокопоставленных чиновников, он не кичился своим воспитанием, но заметно отличался и от потомственных военных. Его нельзя было назвать ни чересчур сдержанным, ни чересчур резким. Ему далеко было до мастера Ляожаня, но с первого взгляда он поражал своей невозмутимостью. Принц напоминал установленную в храме каменную статую злого божества, у подножия которой оседал пепел от благовоний: она пугала своим суровым и грозным видом, но оставалась безмолвной и одинокой. Многие пытались перенять его невозмутимость и манеру держать себя. Трудно было представить, что когда-то в приграничном городке он убегал от стаи волков.

Маленького принца потрясло его признание.

В этот момент к ним бросились сразу двое убийц. Один направил оружие на маленького принца, рассчитывая, что Чан Гэн с ребёнком на руках инстинктивно отступит, где его подкараулит сообщник.

Чан Гэн лишь холодно усмехнулся.

Разве мог тот, кто вырос в поместье Аньдинхоу и учился обращаться с мечом, тренируясь с железной марионеткой, отступить перед столь жалкими противниками?

Чан Гэн с легкостью перехватил меч и блокировал удар убийцы. Тот растерялся и не успел перегруппироваться, и в результате острое оружие выбили у него из рук. Он беспечно закрылся двумя руками, но Чан Гэн решительно добил врага.

Не желая терять время, Чан Гэн резко развернулся на месте и, пользуясь инерцией, бросил клинок в человека, оставшегося у него за спиной. В панике убийца отступил на два шага назад и нанизался прямо на длинное копье императорского гвардейца.

Маленькому наследному принцу никогда не доводилось видеть как режут кур, что говорить об убийствах людей? От испуга он крепко зажмурился. Хотя его до сих пор тошнило от запаха крови, он всхлипнул и тихо позвал:

— Дядя...

— Бояться нечего, — холодно произнёс Чан Гэн. — Все, кто хоть чего-нибудь стоят, или сражаются на передовой, или с честью пали на поле брани. В столице остались одни трусы. Им не хватило смелости поехать на фронт и сразиться с врагом, они только и годятся на то, чтобы детишек пугать. Неужели ты всё ещё дитя?

«Да! Я все еще дитя!», — обиженно подумал наследный принц.

Словно прочитав его мысли, Чан Гэн едва заметно улыбнулся: «Может, пока он и дитя, но вскоре это изменится».

Вдруг солдат императорской гвардии с копьем в руках закричал:

— Ваше Высочество! Наследный принц! Сюда!

Маленькому принцу хотелось откликнуться на зов, но Чан Гэн крепко держал его за одежду.

Мальчик с трудом стоял на ногах. Не успел он сделать хотя бы шаг, как его лицо заляпали брызги крови — императорского гвардейца прямо на его глазах разрубили пополам. Отряд тяжелой брони возник, словно из ниоткуда...

Тем временем, окруженный мятежниками Ли Фэн наконец понял, что вместо императорского дворца его привели в незнакомое безлюдное место. Его сердце от ужаса забилось где-то в горле, а в душу закрались страшные подозрения. Он резко обернулся и спросил:

— Что происходит? Подданный Фан, куда вы нас ведете?

Фан Цинь не утруждал себя тем, чтобы упасть на колени или хотя бы склонить голову в поклоне, а невозмутимо продолжил путь. Наконец он отчетливо и во всеуслышание произнес:

— Ваш подданный желает представить доклад трону.

Ли Фэн не поверил своим ушам:

— Что ты несешь?! Стойте! Мы приказываем вам остановиться!

Никто его не слушал. Стоявшие слева и справа от него фальшивые стражники подтолкнули драгоценное тело императора, вынуждая его продолжить идти.

— Ваш подданный желает выдвинуть обвинения против Янь-вана, четвёртого принца Ли Миня, — четко проговаривая каждое слово, произнес Фан Цинь. — Он вступил в сговор с бесчестными купцами и бессовестно торговал должностями при императорском дворе, прикрываясь ассигнациями Фэнхо. Это первое совершенное им тяжкое преступление. Будучи потомком императора, он не питал к нему ни капли сыновней почтительности. Наоборот, он полюбил ночевать в поместье Аньдинхоу, желая снискать расположение армии. Кроме того, даже приняв титул циньвана, он продолжил называть Аньдинхоу «ифу». Всё это время он явно скрывал от нас свои коварные помыслы. Это второе совершенное им тяжкое преступление...

Только полный дурак не догадался бы, к чему всё идет. Ошарашенный и испуганный Ли Фэн воскликнул:

— Фан Цинь, что ты задумал?!

— Ваше Величество, ваши подданные устроили засаду, чтобы поймать предателя, — почтительно произнес Фан Цинь. — Вскоре оскорбивший вас мятежник будет мертв. Несмотря на свои скромные способности, ваш подданный решил взять пример со своих мудрых предков. Раз на предателя не удалось найти управы, мы готовы пожертвовать жизнями, чтобы избавить императора от предателей!

Не успел он договорить, как присутствующие подхватили его слова и закричали хором:

— Избавить императора от предателей!

Ли Фэн опешил. Его окружили полные незнакомцы, а свирепые переодетые гвардейцы буравили его злобными взглядами. Раньше ему казалось, что он хорошо знает своих придворных чиновников. Теперь они напоминали злых духов с синими мордами и торчащими клыками, накинувшими человеческую шкуру и готовыми в любой момент вонзить в него клыки.

И это были государь и его подданные.

Разве император У-ди допустил бы подобное, когда находился у власти?

А покойный император Юаньхэ?

Ли Фэн понимал, что ему никогда не превзойти императора У-ди, посвятившего всю жизнь завоеванию новых земель, но неужели он правил хуже родного отца, которого в глубине души презирал?