Через пять дней до столицы дошли крайне загадочные известия, привлёкшие внимание предприимчивых дельцов. Не так давно делегация дипломатов прибыла в Северобережный лагерь с наградами для солдат, но вскоре по неизвестной причине все въезды и выезды из него перекрыли.

Семья Фан знала об этом происшествии больше всех. Великий советник Фан получил записку от бывшего ученика, состоящую из одного единственного слова: «Успех».

Наконец великий советник Фан вздохнул с облегчением. Разумеется, он не ожидал, что все пройдет настолько гладко. В итоге алчность Запада сыграла ему на руку. Сердце его переполнял восторг: «полстраны» уже находилось в его власти, а цель была так близка.

Между тем организовать праздник в честь дня рождения Ли Фэна поручили министерству церемоний. Фан Цинь проявил инициативу и вызвался помочь им. Сторонники Янь-вана не стали возражать, решив не напрашиваться на неприятности.

Покойный император Юаньхэ часто устраивал торжественные приемы. Во время правления Лунаня власти стали экономить. Для того, чтобы не раздражать императора своим подхалимством, министерство церемоний заранее продумало детали церемонии. После получения одобрения императора они приступили к активной подготовке. В день рождения Императора послы с северо-запада один за другим дарили подарки, комендантский час отменили, а над девятью воротами городской стены гремели фейерверки. Барабаны и колокола звенели в унисон — на празднике царило веселое оживление.

Настало время и императору покинуть дворец ради обряда жертвоприношения Небу. Ли Фэн собирался поведать предкам о том, что минувший год он не терял впустую время и ему есть, чем им похвастаться. Недавний печальный опыт многому его научил. Теперь императора сопровождали тринадцать дворцовых стражников. Он не брал с собой непредсказуемых гражданских и военных чиновников — только наследного принца. У храма Цимин его ждал Военный совет: Янь-ван и несколько высокопоставленных лиц.

Все прошло как по маслу. Сначала Император совершил ежегодное жертвоприношение Небу, затем благополучно отдал поклоны предкам. Поскольку никто не помешал ему свершить обряд, Ли Фэн наконец вздохнул с облегчением. Его давние страхи развеялись, и он сел в паланкин, чтобы вернуться домой.

Но как только гвардия передала у стен Запретного города охрану императора дворцовой страже, случилось одно неожиданное происшествие.

Откуда-то раздался резкий крик:

— Убийцы!

Несколько сюрикенов дунъинцев засвистели в воздухе и попали в толпу чиновников, укоротив рукава учёных мужей из академии Ханлинь. Один старый академик упал замертво, не успев издать ни звука. Телохранители императора и солдаты отреагировали одновременно. Одни кричали «Защитить императора!», другие — «Поймайте убийц!»

Один из солдат императорской гвардии вдруг обезумел и замахнулся мечом на наследного принца. Ближе всех к мальчику стоял Чан Гэн. Он быстро схватил его за пояс и оттолкнул в сторону.

В суматохе кто-то закричал:

— Императорская гвардия подняла восстание!

Командующий императорской гвардией растерялся и пробормотал:

— Что за чушь!

Тем временем переодетый в дворцового стражника человек достал небольшой арбалет и навёл его на паланкин Ли Фэна. От удивления император едва не вывалился из паланкина. Командующий императорской гвардией решил: «Мало того, что дворцовая стража подняла восстание, так они ещё на нас клевещут! Где это видано!»

— Схватить изменников из дворцовой стражи, покушающихся на императора!

В ходе реформы императорской гвардии её разделили на два независимых подразделения. Предполагалось, что таким образом они будут сдерживать друг друга. Вышло только хуже: новые подразделения перестали поддерживать связь и постоянно соперничали. Сегодня одним поручили охранять императора, а другим — помогать им и контролировать их действия. Разумеется, те, кто был на вторых ролях, были разочарованы. На них всех лежала одинаковая ответственность, но кому-то не дали даже показаться на глаза императору. Как тут не затаить обиду?

Глава императорской гвардии решил, что убийцы затаились в рядах дворцовой стражи, а телохранители императора заподозрили его в том, он сам замыслил недоброе. Дворцовая стража решила, что императорская гвардия снова подняла восстание. Поскольку невозможно было понять, кому верить, а кому нет, воцарился полный хаос.

Практически всех стоящих придворных генералов Гу Юнь перебросил в армейские гарнизоны на границах. В данный момент из военных в столице остались одни трусы. Фан Цинь и его сообщники увидели в этом прекрасную возможность броситься к Ли Фэну с криком:

— Ваше Величество, как можно скорее покиньте это опасное место!

Вместе с ним подоспел отряд незнакомых солдат. Фан Цинь сказал:

— Ваше Величество, спускайтесь к нам! Ваш подданный клянется, что готов защищать вас ценой собственной жизни!

Перепуганный Ли Фэн не стал их внимательно разглядывать. Он схватил Фан Циня за предплечье и спросил:

— Где наследный принц?

Фан Цинь подал знак императорскому телохранителю и сказал Ли Фэну:

— Наследный принц в безопасности. Буквально только что ваш подданный видел Янь-вана. Прямо вон там. Боюсь, нас разделило в толпе. Ступайте, ваш покорный слуга попросит кого-нибудь его разыскать.

— Мобилизуйте северный гарнизон! — в гневе закричал Ли Фэн. — Эти изменники...

Фан Цинь приказал своим людям притвориться, что они побежали передавать приказ. Они не дали дворцовой страже возможность разобраться в происходящем. Заговорщики сразу отрезали императора и от дворцовой стражи, и от северного гарнизона.

При помощи лести и лжи Фан Цинь уговорил Ли Фэна пойти с ними. Когда сопровождавшие его солдаты вдруг переоделись в униформу императорской стражи и бросились к нему, Ли Фэн не сразу это заметил, а когда раскусил обман — было слишком поздно.

Тем временем на передовой произошло другое странное происшествие.

Верховный понтифик получил донесение от своих шпионов среди дипломатов Великой Лян. В стране назревал государственный переворот, а делегацию на самом деле послали из столицы не чтобы вознаградить армию, а чтобы от кое-кого избавиться. Заговорщики планировали воспользоваться тем же сценарием, что и двадцать лет назад на северо-западе в Черном Железном Лагере. Гу Юня тяжело ранили. Возможно, он уже был мёртв. В гарнизоне не давали распространяться слухам, но на самом деле там царила полная неразбериха. Трудно выбрать лучшее время для атаки.

Верховный понтифик, как всегда, поначалу скептически отнесся к слухам. Раньше он мог поручить своим шпионам несколько раз проверить информацию, но сейчас это было невозможно.

Флоту Великой Лян удалось лишить его сразу двух каналов связи с родиной. С одной стороны война за власть в Святой Земле почти завершилась, но с другой в их колониях на островах Наньян вспыхнуло восстание. Ему ничего не оставалось, кроме как плыть на восток через острова Дунъин.

Верховный понтифик ни капли не доверял дунъинцам. Он считал, что эти шакалы готовы в любой момент на него броситься, поэтому лучше поскорее со всем разобраться.

Никто лучше него не знал о том, что мощь западного флота держалась в основном на их богатых запасах цзылюцзиня, без них он превращался в ничтожный металлолом.

Господин Я отдал необходимые стратегические распоряжения о развертывании войск и послал своего человека в сёгунат Дунъина [4], чтобы договориться о сотрудничестве.

Дунъинцы покивали и учтиво его поприветствовали. Но как только слуги обернулись, чтобы закрыть за ним дверь, через запасной вход вошел утомленный тяготами пути самурай с обветренным лицом в широкополой бамбуковой шляпе. Тихим голосом он доложил:

— Я видел маршала Гу.

— Слухи о том, что он мертв или тяжело ранен, не соответствуют действительности?

— Точно не знаю. Я видел Гу Юня только мельком, он в спешке проходил мимо. Мое положение в армии не настолько важное, чтобы я мог запросто завязать с ним беседу. Но в гарнизоне царит образцовый порядок, у них достаточно оружия. Похоже, они в любой момент готовы атаковать. Не видел никаких «наемных убийц», если они и были, то их арестовали и где-то прячут.