2) 烽火 - fēnghuǒ - сигнальный огонь (костёр), огонь сторожевого маяка (обр. в знач.: военная тревога, война)

3) 虎狼 - hǔláng - тигр и волк (обр. о жестоком, свирепом злодее)

4) Шан Ян (кит. упр. 商鞅, пиньинь Shang Yang) — китайский мыслитель и политический деятель, один из основоположников легизма — философско-политического учения, противного учениям даосизма и конфуцианства. Провел множество реформ, затронувших знать. После смерти царя Сяо-гуна на циньский престол воссел его сын Хуэйвэнь-ван (правил в 338—325 годах до н. э.), ненавидевший Шан Яна за жестокие наказания его учителей. Новый правитель обвинил Шан Яна в государственной измене и приказал его схватить, а также истребить весь его род.

5) 千里眼 — qiānlǐyǎn: (букв. глаз тысячи ли) - 1) дальновидный, прозорливый, 2) бинокль; телескоп

Глава 118 «Старый враг»

___

Тогда Гу Юнь понял, что столкнулся с крайне серьезной проблемой.

____

На протяжении девяти лет правления Лунаня Великую Лян окутывал дым сражений.

В конце пятого месяца четвёртый принц Ли Минь, исполняющий роль представителя императорского двора, договорился о встрече с тринадцатью влиятельными купцами, купившими первую партию ассигнаций Фэнхо, и сообщил им, что настал срок выплаты вкладчикам. Тогда же заработал Императорский банк, учрежденный лично Ли Фэном. Главное управление находилось в столице, и по всей стране открыли свои двери филиалы. Но, прежде чем они могли начать свою работу, местных чиновников обязали собрать деньги у новых вкладчиков и выплатить их тем, кто купил первую партию ассигнаций Фэнхо, так как ее срок действия истек.

Еще через день Императорский банк объявил, что выплаты будут производиться несколькими способами: наличными в серебряных монетах или на сберегательный счет. Таким образом ассигнации Фэнхо превращались в деньги на вкладе, а взамен человек получал новую национальную валюту — ассигнации Лунаня. При желании крупные вкладчики могли купить долю в государственном предприятии, которым руководило Управление Великим каналом. Приводились подробные расценки и курсы обмена — их хватило бы на пухлую приходно-расходную книгу. Фан Цинь и другие придворные заскрежетали зубами. Четвёртый принц, похоже, давным-давно это придумал.

В прошлом в Великой Лян существовали различные лавки, занимавшиеся денежными вопросами: банки частных лиц и поставщиков императорского двора и государственные банки, созданные для торговли с иностранцами. Когда Императорский банк устранил частные банки и принудительно объединил все правительственные банковские учреждение, никто больше не верил в мягкий нрав Ли Миня. Принца будто подменили — с каждым днём поступки его становились безрассуднее.

Как правило поставщики императорского двора происходили из знатных семей. Если они желали кого-то запугать, пользуясь своим положением, то сразу вспоминали о своём особом статусе. Если же они желали набить карманы, то резко превращались в обычных торговцев. Они предпочитали не делать различий между государственными и личными интересами: содержимое их приходно-расходных книг было до того мутным, что можно было внимательно изучать их на протяжении трёх дней, но так и не докопаться до истины. Эти люди давно привыкли воспринимать государственные предприятия и торговлю как семейный бизнес. Кто бы мог подумать, что в одну ночь произойдут столь радикальные перемены и их «семейный бизнес» уведут у них из-под носа?

Теперь каждый день с пятого лунного месяца по восьмой в императорском дворце царила суматоха.

Когда высокопоставленный чиновник, глава государственного банка, из страха за свою жизнь первым решил оставить должность, его немедленно обвинили во взяточничестве и мошенничестве и бросили в тюрьму. Дом его обыскали, а преступления расследовали. Супруга его ждала дитя, но из-за необходимости целыми днями быть на ногах и слабого здоровья, у нее случился выкидыш. Теща этого чиновника была весьма преклонного возраста. Ещё покойный император на семидесятилетие лично отправил ей письмо с пожеланием долголетия. Поскольку у неё осталась всего одна дочь, она искренне любила и баловала её. Разве могла пожилая женщина вынести подобную несправедливость? Она оставила укоризненную надпись на мемориальной табличке и повесилась.

Разгорелся скандал. К тому времени все столичные знатные семьи и чиновники мечтали живьем содрать с Янь-вана шкуру.

Но Фан Циню хватило ума обрушиться не на самого принца, члена императорской семьи, а на Военный совет. Он воспользовался своими связями во всех шести министерствах, и заговорщики написали совместное письмо, разоблачив шестнадцать преступлений Военного совета, и напомнили, что Военный совет — это временная организация.

Человек, на самом деле стоявший за Военным советом, разумеется, имел много сторонников и не остался в долгу. Императорский двор погряз в нападках и обвинениях: все принялись попрекать друг друга старыми грехами. Каждая сторона намерена была драться насмерть. Порой заодно прилетало и людям, совершенно к этому противостоянию непричастным.

Перед праздником середины осени [1] обстановка накалилась до предела. Даже осторожному Цзян Чуну не удалось остаться в стороне: его временно отстранили от должности, чтобы провести расследование.

Впрочем, в глубине души все прекрасно понимали, что император на стороне Янь-вана. Иначе как мог он подобно горе твердо стоять в сердце бури под ветром и затяжными дождями?

Волнения продлились вплоть до ночи накануне праздника середины осени.

Как было заведено, Ли Фэн собирался на семейный ужин во дворец императорских жен. По дороге он встретил третьего принца. Маленькие дети способны растопить самое суровое сердце. В обычно несвойственном ему порыве нежности Ли Фэн подозвал сына к себе и повел его за руку. Третий принц, как и его старшие братья, трепетал перед отцом и боялся лишнее слово вымолвить. Он все пытался дотянуться до отцовской руки и семенил рядом. От быстрого бега его личико раскраснелось.

Придворному евнуху пришлось обратить внимание государя на трудности его сына. Тогда Ли Фэн наконец опустил взгляд и обнаружил, что ребёнок дрожит. Ему вдруг вспомнился тот день, когда Ли Минь присел в саду и сложил из травинок фигурки насекомых на потеху малышу.

— Иди и позови Янь-вана во дворец на семейный ужин, — распорядился Ли Фэн.

Евнух поспешил исполнить приказ, но после долгих поисков вернулся ни с чем.

— Ваше Величество, вашему ничтожному слуге не удалось найти Его Высочество Янь-вана.

Ли Фэн нахмурился.

— Его нет в Военном совете?

— Вроде у господина Цзяна возникли какие-то проблемы? — осторожно предположил евнух. — Разразился скандал с требованием распустить Военный совет. Его Высочество объявили, что временно отойдут от дел, не желая усугублять разногласия... Разве письмо с извинениями не лежит у Вашего Величества на столе?

Ли Фэн потер переносицу и вспомнил, о чем говорил евнух.

— А дома ты его не искал? В резиденции? Или в поместьи Аньдинхоу...

— Искал, — прошептал евнух. — Слуги сообщили, что принц отправился в храм Хуго. Ближайшие два дня он проведет в зале для погружения в созерцание с мастером Ляо Жанем.

Ли Фэн потерял дар речи.

Тысячи семей собирались ночью, чтобы отметить праздник середины осени. Лишь четвёртый принц Ли Минь, возвышавшийся над всеми этими людьми, решил провести ночь в обществе нищего монаха при свете зеленововатого пламени масляной лампы перед лицом Будды.

...В то время как многие бросали на него алчные взоры, мечтая лишить его должности.

Неожиданно Ли Фэн почувствовал себя немного неуютно.

Произнесённая в императорском саду Чан Гэном речь о желании пойти по стопам Шан Яна тронула императора, но жёсткие методы четвёртого принца доставили ему столько неприятностей в последнее время, что у него уже голова болела. Поэтому он и наказал Цзян Чуна — хотел напомнить принцу, что порой стоит и меру знать. Каков бы ни был Янь-ван, он носил фамилию Ли... И своими действиями, пусть и порой чересчур радикальными, ему удалось привести императорский двор в порядок. В стране каждый клочок земли находился в ведении государя. И хотя император проявлял сдержанность, сановники словно устроили состязание, кто закатит более громкий скандал. Это являлось неуважением к императорской семье.