В настоящее время восемнадцать племен восстали, а страну со всех сторон осаждали враги. Поэтому они могли рассчитывать только на собственные запасы цзылюцзиня. Если так и дальше будет продолжаться, им неизбежно придется столкнуться с нехваткой топлива.
И пока речь шла только о цзылюцзине. Государственная казна была подобна хрупкому лилейнику. Где Великой Лян найти столько серебра?
— Как ты и говорил, если наш план не сработает, придется разделить силы и придумывать что-то другое. Пока это единственный разумный вариант, но все может пойти далеко не так, как нам бы хотелось, — сказал Гу Юнь. — Это была неплохая идея — приказать Черному Железному Лагерю отступить в крепость Цзяюй, пусть это и крайне оживленное место. Там проживает множество купцов и торговцев, которые годами мечтали пробиться к Шелковому Пути, но за все это время так нигде и не обосновались. Более того, к концу года обстановка на Шелковом пути накалилась, дорогу закрыли, а торговля встала. Предполагалось, что оттуда все уже уехали, но по факту никто не ушел. В поселениях осталось несметное множество временных домишек, где до сих пор живут простые люди. Хэ Жунхуэй не вправе больше отступать.
Люди возлагали надежды на Черный Железный Лагерь. Он был опорой Великой Лян, и как только эта опора падет, война потеряет смысл. Проще сразу сменить название государства [9].
Чан Гэн недолго хранил молчание.
— Я говорю о безвыходной ситуации.
— Не будет никакой безвыходной ситуации, — покачал головой Гу Юнь. — У тебя очень большое сердце. Знаешь, как управлять страной, но вот вести войну тебе прежде не доводилось. Помимо благоприятной погоды и удачного географического положения на исход войны влияют еще два фактора: во-первых, оснащение армии железной броней и техникой, во-вторых, отвага, живущая в сердцах тех, кто не страшится смерти. Что касается оснащения... То тут и правда не оставалось иного выбора. Но я полагаю, что даже хорошо оснащенная армия иностранцев ничем не уступает нашей, не говоря уж об этих южных варварах [10]. Если дать им в руки настоящее оружие, они воспользуются им вместо скалки. Твои подчиненные не игральные камешки на доске, они воины и полководцы. Они все люди отважные и не боятся смерти. Но важно не забывать, что бесстрашных солдат не бывает. Помнишь, что я сказал тебе, когда мы сражались с шайкой разбойников на юго-западе?
Чан Гэн кивнул:
— Да, помню. На поле битвы первыми погибают те, кто боится смерти.
Гу Юнь в ответ хмыкнул. Даже когда страну покрыли сто дыр и тысячи язв [11], обед у него был по расписанию. Вскоре миска с лапшой опустела. Гу Юнь зажал нос и выпил остатки бульона с ненавистной зеленью и овощами. Не до конца прожевав, он поставил миску на стол и решительно спросил:
— Ещё есть?
— Нет. Я приготовил всего одну порцию. Ты недавно оправился после болезни. Желудок и селезенка еще слабые. Поэтому лучше тебе не наедаться досыта, — сказал Чан Гэн. — На поле боя за тобой остается решающее слово. А вот что касается чужих пересуд, будущего, мыслей о том, где достать денег или цзылюцзинь, или как все расставить по местам, то тебе незачем об этом беспокоиться. Я позабочусь обо всем.
Гу Юнь был немного потрясен услышанным. Со смешком он спросил:
— Прямо вот решающее слово во всем? А что, если я проиграю?
Чан Гэн улыбнулся и больше ничего не сказал. Его пристальный взгляд напоминал тихую заводь, вдруг пошедшую мелкой рябью. В глазах его явно читалось: «Если проиграешь, то я взвалю этот позор и на свои плечи и вместе с тобой буду нести тысячи лет. Если погибнешь — последую за тобой в могилу».
Внезапно в дверь тихонько постучал Хо Дань и доложил:
— Маршал, господин Фэнхань и генерал Тань прибыли с военным донесением из Восточного моря.
Гу Юнь сразу же ответил:
— Скорее пригласи их!
Чан Гэн отвел глаза и убрал столовые приборы со стола. Опустив голову, он вдруг признался:
— А знаешь, в одном я тебе соврал.
Гу Юнь замер.
— Я сказал, что остался тогда, потому что знал, что не смогу сбежать из-под твоего надзора. — Чан Гэн рассмеялся, не поднимая головы: — Ха, да я тогда был обычным мальчишкой из маленького приграничного городка. И не мог быть настолько умен...
Гу Юнь понял, куда он клонит, и строго попросил:
— Чан Гэн, хватит.
Чан Гэн покорно закрыл рот и не стал договаривать фразу.
Тогда он не был настолько умен. А не сбежал потому, что оказался не способен отпустить одного единственного человека.
Вскоре в комнату вошли Тань Хунфэй и Чжан Фэнхань. Руки Тань Хунфэя все еще немного дрожали, когда он передавал Гу Юню военное донесение из Восточного моря. Сердце Гу Юня пропустило удар.
— Маршал, из Цзяннани докладывают, что наш флот потерпел сокрушительное поражение. Корабли Запада направилась на север, и даже иностранцы не знают, что за новый тип драконов те используют. Молниеносные корабли врага потопили две трети нашего флота, а в центре их формации расположилось огромное морское чудище.
Тань Хунфэй добавил:
— Если это правда, и они направляются на север, в порт Дагу, то через два-три дня они уже будут там!
Примечания:
1. 斤 - jīn - цзинь - 500 грамм. Комплект легкой брони весит от 20кг и выше.
2. Намек на то, что в тюрьме он давал мышонку пробовать свою еду на случай, если кто-то попытается его отравить.
3. 中衣 - zhōngyī
1) нижнее платье (под парадный костюм)
2) одежда китайского покроя
3) штаны
4. 七窍生烟
qīqiào shēngyān
из всех отверстий повалил дым; обр.
во рту сильная жажда, очень хочется пить; чувствовать неутолимую жажду
5. 裹屍马革
guǒ shī mǎ gé
досл. "завернуть мертвое тело в шкуру лошади" (решимость героически погибнуть на поле боя)
6. 山河 - shānhé - горы и реки (обр. в знач.: территория родной страны, родина)
7. Так называют женщин или жен, одаренных в таких домашних делах как готовка, шитье и т.п.
8. 十万八千里 - shíwàn bāqiān lǐ - 108 тысяч ли (обр. в знач.: очень далеко, напр., от истины)
9. 改名换姓 - gǎimínghuànxìng - сменить имя, переменить фамилию (также обр. в знач.: перейти на нелегальное положение, уйти в подполье)
10. 蛮子 - mánzi - стар., ирон. южный варвар (северяне о южанах)
11. 千疮百孔 - qiānchuāng bǎikǒng - сто дыр и тысяча язв; покрытый ранами; изрешеченный; израненный
Глава 60 «Артиллерийский огонь»
____
Без приказа Аньдинхоу Черный Железный Лагерь не отступил бы даже на полшага.
____
Пока Чан Гэн знакомился с военным донесением, Гу Юнь спросил:
— Каково состояние цзяннаньского военного флота?
— Трудно сказать, — сказал Чан Гэн, успевший быстро проглядеть доклад. — Наши драконы ни разу не пересекали море, не говоря уж о том, чтобы вести морской бой. После смерти Чжао Юфана люди в панике разбежались во все стороны. Ифу помнит восстание Вэй-вана?
Гу Юнь сжал переносицу, когда понял смысл его слов.
Вэй-ван подкупил главнокомандующего флотом в Цзяннани и половину солдат, но неожиданно Гу Юнь и Линь Юань объединили усилия, вынудив Вэй-вана начать действовать раньше, чем он завершил подготовку.
«Гу Юнь и Линь Юань объединили усилия» по правде говоря означало, что в распоряжении Гу Юня оказались лишь пара Черных Орлов и несколько детей, а Линь Юань и вовсе состоял из тридцати бродячих искателей приключений. Не говоря уже об этом ничтожестве — буддийском монахе Ляо Жане, который напялил тяжелую броню и при этом понятия не имел, как ее снимать.
В основе того огромного влияния, что Гу Юнь имел на армию, лежал завоеванный за годы службы авторитет. Неожиданное появление маршала до смерти перепугало заговорщиков, но также доказывало, что военно-морские силы Великой Лян хромые на одну ногу — даже взбунтоваться толком не смогли.
Случись это в годы правления Императора Юань Хэ, Гу Юнь смог бы навести порядок не только на северной границе, но и во флоте. Вот только Ли Фэн с его мягким сердцем, похожим на пампушку из дешевой муки, ни за что не дал бы согласия на убийство пары человек. Подобные меры были немыслимы во время правления Императора Лунаня.
