Так вот, попадалась там информация и про Доватора. Лихой и многообещающий кавалерист, прославившийся рейдами по вражеским тылам. Только вот, сколь мог вспомнить Хромов, погибший то ли в сорок первом году, то ли в самом начале сорок второго[131]. А здесь он, выходит, жив и активно воюет. Получается, история совсем пошла вразнос, а значит, та информация, что сохранилась в головах их лихой четверки, скоро перестанет стоить хоть чего-то.
Как оказалось, ныне Доватор не только жил и здравствовал, пройдя битву за Москву без единой царапинки, так еще и хорошо воевал. Сейчас, к примеру, проводил рейд по немецким тылам и зажигал так, что у фрицев шуба заворачивалась. А так как немцы – не слабаки и далеко не идиоты, приходилось ему метаться, как волку, которого пытаются травить опытные, но не слишком знакомые с местностью охотники. Пока что получалось.
– И вот, две эти жабы встретились… – пробормотал себе под нос Хромов.
– Что?
– Нет-нет, все в порядке, товарищ капитан. Думаю вот, что за нелегкая вас сюда занесла.
– Война, – Головань, похоже, решил до поры до времени не обращать внимания на не слишком позитивный настрой собеседника.
– Оно понятно. Война – она такая, все спишет. И чего вы хотите?
А хотел Головань, как оказалось, многого. Кавалеристы, продвигаясь по вражеским тылам, несли изрядные потери в личном составе. Однако от половины до двух третей оперативно восполнялось за счет партизан, которых по пути встречалось довольно много. Похоже, немцы окончательно достали местное население, и теперь мужики вместо того, чтобы отсиживаться по домам, все активнее брали в руки оружие и устраивали немцам веселую жизнь, причем расстрелами не ограничивались. Жестокость порождает жестокость, и убивали немецких солдат порой страшно. Так что человеческий материал Доватору попадал неплохой – обстрелянный, изрядно озверевший, неплохо научившийся… ну, пускай не воевать, но стрелять из засады и бить в спину. Да и с дисциплиной у партизан все было неплохо – те отряды, в которых ее не смогли наладить буквально с первых дней, фрицы давно переловили и уничтожили.
Естественно, с Доватором уходили не все. Далеко не все – очень многие отказывались покидать родные места. Но и тех, кто хотел бить врага не только возле дома, а всюду, где тот посмел объявиться, хватало. И уж тем более не вызывало сомнений у капитана, что воинская часть, состоящая, в подавляющем большинстве, из кадровых военных, будет рада присоединиться к героическим кавалеристам, дабы вместе…
Ну, тут он расписывал перспективы долго и с чувством, но при этом как-то, на взгляд Хромова, заученно, что ли. Будто уже не в первый раз повторял одно и то же. И полковник на него смотрел немного странно. Будто бы слышал это уже. А когда Головань закончил, спросил:
– Ну, Сергей, что скажешь?
Хромов подумал. Еще подумал. Неспешно покрутил в пальцах нож, аккуратно положил его на стол. Уперся в столешницу локтями, сцепил пальцы в замок и на получившуюся конструкцию оперся подбородком. Еще немного подумал…
– Знаешь, Александр Павлович, я против.
– Аргументируй, – взгляд полковника стал острым, но где-то в глубине его глаз прыгали смешинки.
– Да все просто. Если нам с ними идти не на соединение даже, просто на контакт, самостоятельность группы тут же и закончится. Причем формально генерал будет прав. Во-первых, он старше тебя по званию, а во-вторых, у него больше людей. Как ни крути, а дивизия, даже потрепанная, всяко больше, чем сводный батальон, пускай и усиленный танками. Плюс мы в свободном полете, а у него задача, нарезанная в высоких штабах… А дальше наступит лично нам крышка. Поскольку, во-первых, это мы отработали тактику действий, а не он. Соответственно, использовать нас он будет исходя из собственного разумения и гарантированно не лучшим образом. Кавалерист…
Последнее слово Хромов выделил интонацией. Не то чтобы презрительной, скорее, малость снисходительной. Как ни крути, а про Доватора он слышал исключительно хорошее, вот только все это относилось только к первым месяцам войны. Гость недовольно заерзал на стуле, но промолчал, что неплохо характеризовало его умственные способности. Мартынов чуть прищурился:
– И что дальше?
– А дальше мы окажемся для него чересчур лакомым куском, чтобы пройти мимо либо сохранить нас как самостоятельное подразделение. Хотя, к слову, нечего на чужое зариться, мог бы и свои танки иметь. И свою мотопехоту.
– На фронте техники на дивизию меньше, чем у вас здесь…
Фразу Головань не договорил, но «в тылу отсиживаетесь» все почувствовали моментально. Хромов пожал плечами:
– А кто мешал эту технику сохранить? Всю пожгли в первые дни. Героически, но потеряли, от этого никуда не денешься. А теперь сам подумай, капитан. Летом у нас даже винтовок не было – ничего, сейчас оружия с запасом. Кстати, найти здесь танки не то чтобы просто, но мы же нашли. Кто вам мешал?
– Мы тут не для взаимных упреков собрались, – вмешался Мартынов.
– Я и не упрекаю, я констатирую факт. В общем, мое мнение простое. Генерал или раздергает группу на усиление отдельных подразделений, или же будет использовать нас в качестве тарана, чтобы провернуть операции, на которые у него раньше просто не хватало сил. При этом, если целесообразно будет разменять пару танков на немецкий гарнизон, он это сделает. Собственной техники у него, полагаю, нет. Кавдивизия, конечно, по штату имеет и танки, и артиллерию, вот только сомневаюсь, что при нынешних раскладах она может похвастаться чем-то подобным. Так что, скорее всего, хотя у нас и меньше людей, зато по огневой мощи мы кроем всю его дивизию, как бык овцу. И свалившимся на него счастьем генерал воспользуется на полную катушку. Как следствие, вместо того, чтобы хрен знает сколько времени пощипывать немцев маленькими кусочками, мы сгорим в первом же бою. Результат, не спорю, будет впечатляющий, но единовременный и в конечном итоге меньший, чем если мы продолжим резать фрицев не торопясь. Это я так, самые примитивные варианты прикидываю. В общем, товарищ полковник, решай сам. Ты командир, я и мои люди выполним любой приказ, но ты хотел мое мнение – и вот тебе оно.
– Видишь, как оно получается, – Мартынов повернулся к кавалеристу. – Все трое моих заместителей, не сговариваясь и даже не зная, что разговор был со всеми, независимо друг от друга сказали одно и то же. Причем аргументы привели, опять же, не одинаковые, но весьма схожие. Может, с точки зрения высокой стратегии они и не правы, вот только…
– Что вот только? – буквально взорвался капитан. Видать, пришел конец терпению. – Что вот только? Воевать за Родину там, где тише и спокойнее, а не там, где надо, а лучше вообще спрятаться и не пищать? Это предательство!
– Мальчик, – гость был заметно старше Хромова, но для Сергея это сейчас мало что значило. Он и раньше-то плевать хотел на чужое мнение, а сейчас тем более. – Ты сначала пару генералов в плен возьми, а потом и щеки надувай.
– Чего-о?
– Ах да, у тебя пистолетика-то нет. Где обронил, не подскажешь? Разведчик липовый.
Капитан зашипел сквозь зубы, как проколотая шина. Мартынов сделал успокаивающий жест рукой:
– Не стоит так нервничать. Сергей бывает малость грубоват и чересчур прямолинеен, однако же сейчас он в своем праве. Это он взял вас в плен, причем эффект внезапности изначально был на вашей стороне. Соответственно, его люди оказались лучше подготовлены, чем ваши, и подобрал он их грамотнее. Умеют лучше маскироваться, могут самостоятельно принимать решения и проявлять разумную инициативу, а не только слепо подчиняться. Ваши на это оказались неспособны. Получается, что вы, профессиональный военный, хуже него как командир. Он и впрямь генералов и в плен брал, и убивал. Про фон Бока слышали? Подберите челюсть, открытый рот вас не украшает. Достижения, как видите, превосходят ваши. Плюс его я знаю давно, уверен в нем, а вас, простите, в первый раз вижу.
