Вообще, кто такие орки? А народ, во многим похожий на Древних, только если Древние произошли от связи между людьми и демонами, то орки – от связи между демонами и эльфами. При этом, если Древние, в общем-то, удались – могучая раса, большой рост, огромная сила, отменные способности к магии и, при том, редкостный пацифизм, то орки оказались для демонов экспериментом не слишком удачным. Видимо, жидковата была кровь эльфов, не зря же они стремительно вырождались, и численность их непрерывно падала. Именно поэтому все больше молодых эльфов переселялись в людские города – там они хотя бы имели шанс произвести на свет здоровое потомство и, хотя полукровки не слишком уважались "чистыми" эльфами, они, как правило, превосходили эльфов и физически, и как маги. Конечно, по гибкости, ловкости, координации движений и еще многим качествам они уступали эльфам, что и давало тем повод, говоря о полукровках, презрительно кривить губы, но факт оставался фактом – число полукровок росло, а чистокровных эльфов – сокращалось. К тому же, чувствуя презрение своих родственников, полукровки, как правило, не были привязаны к ним, не считали себя частью эльфийской расы и не приходили на помощь эльфам во время всевозможных конфликтов. Разве что как наемники, но тут уж они бывали по обе стороны меча.

В результате всего этого, в эльфийском лесу проживало сейчас не более полутора тысяч эльфов, включая женщин и детей. Примерно столько же было раскидано по людским городам, и сейчас эльфийские владения защищала уже не сила оружия, а старая репутация самих эльфов, их умелая дипломатия, да еще, пожалуй, немалые деньги, которые эльфы могли себе позволить тратить, нанимая при нужде отряды наемников. Впрочем, с деньгами у эльфов всегда был полный порядок – не зря они имели долю во всех крупных банках континента.

Орки же, хоть и были неудачным экспериментом, оказались вполне жизнеспособны. Высокого роста, сильные физически, с кожей чуть заметного зеленоватого оттенка. Магией они не владели, разве что предметной, в которой магические способности их шаманов и не играли, в общем-то, роли, а зависело все исключительно от набора используемых ингредиентов и правильности их использования. В этом они достигли, надо сказать, определенных высот и заслуженно пользовались уважением других рас. Плодились орки медленнее людей, однако заметно быстрее эльфов и относительная немногочисленность их расы была связана, в основном, с постоянными войнами, которые они вели. При этом, надо отметить, орки были от природы если и не пацифистами, то весьма миролюбивым народом. Во всяком случае, не было ни одной войны, которую они начали бы первыми, хотя воевать не боялись и, в случае ущемления их интересов, были готовы сражаться до последнего. Возможно, причина крылась в их спокойных, уравновешенных характерах, а возможно, в том, что, как и все сильные от природы существа, они, ощущая свою силу, не чувствовали себя, подобно эльфам, ущербными, и не стремились доказать всем и каждому свою исключительность. Однако их традиционно не любили – надо признаться, видок у них был тот еще, и симпатии особой он ни у кого не вызывал. У Корбина, кстати, тоже, но маг и сам был белой вороной среди других, поэтому к клыкастым зеленокожим отнесся если не с симпатией, то с пониманием.

Вот тогда у Корбина и родился коварный план, который он незамедлительно реализовал. То есть, вместо того, чтобы, рискуя жизнью и здоровьем пробираться сквозь земли орков к их главному храму, он пошел туда в открытую. Пришел, переговорил с орочьим верховным жрецом, и через два дня эльфы получили вожделенный артефакт, по поводу чего устроили праздник. А наутро оказалось, что артефакта нет, в чем не было ничего удивительного – Корбин загодя наложил на топор метку, позволяющую найти топор без особых проблем. Ну и нашел, пользуясь праздником и тем, что его никто не подозревал, забрал – и ушел. А немаленьким гонораром честно поделился с верховным шаманом.

Позже эльфы пытались предъявлять к нему претензии, но попытки наезжать на могучего боевого мага с острыми предметами и средненькой магией ни к чему хорошему не привели, а на словесные выпады ответ был всегда один: "Вы заплатили мне за то, чтобы я вам артефакт доставил. Другие заплатили мне за то же самое. Я честно выполнил обе части работы, а за то, чтобы я у вас артефакт этот не трогал, вы мне не платили". Эльфы поскрипели зубами, однако, с учетом слабости сил, рисковать и затевать драку не стали. Зарубочку себе в памяти сделали, конечно, они никогда и ничего не забывают, но и только.

Впоследствии Корбин еще пару раз выполнял заказы эльфов, но теперь они всегда указывали графу пределы своих желаний. Корбин задачи выполнял с блеском, но к Лесу, кишащему эльфами, больше не приближался – чревато было. В конце-концов, в каждом народе есть свои горячие головы, для которых старые обиды важнее нынешней выгоды, а Корбин, хотя и не боялся их, не хотел лишних осложнений. Встречи он назначал на нейтральной территории, там же получал гонорары за проделанную работу. Однако сейчас он явился сам, и Лаллиэлю очень хотелось знать, зачем.

Корбин в ответ на вопрос эльфа лишь рассмеялся, сказал Лаллиэлю, что все тот знает, понимает, и пускай не выделывается. Лаллиэль сделал обиженное лицо и заявил, что знать ничего не знает, и ведать не ведает. Корбин, в свою очередь, изобразил раздражение и предупредил, что если ему не отдадут его, Корбина, невесту сей же час, то он, граф де'Карри, за себя не ручается и начнет выкорчевывать лес дальше. Займет это не так много времени, а там уж набегут мужики – землю культивировать да огороды разводить – на эти места у идальгийцев давно зубы чесались.

Лаллиэль вновь заявил, что не в курсе. Корбин извинился и сказал, что ему лясы точить некогда – его работа ждет. Лаллиэль представил последствия работы – и ужаснулся, после чего сказал, что он что-то такое слышал, однако мать девушки принадлежит к правящему Дому, и не в его, Лаллиэля, компетенции решать такие вопросы. Корбин пожал плечами и ответил, что пусть тогда придут те, кто может принимать решения, а он пока поработает… Словесное фехтование, в ходе которого один напирал на законы, традиции и семейные узы, а другой – на то, что "раньше думать надо было" и "щас ка-ак врежет", продолжалось около часа. Кончилось оно тем, что эльф выторговал себе полчаса на решение проблемы. Ровно через полчаса из леса буквально вытолкнули слегка растрепанную, но целую и невредимую Джурайю.

Джурайя вылетела на опушку леса, как из пращи, и резко, словно налетев на стену, затормозила. Она стояла в десяти шагах от обгорелого трупа первого напавшего лучника. В широко раскрытых глазах стоял ужас.

– Корбин! Ты что творишь!!! – заорала она, в растерянности оглядывая картину разрушения, учинённую несостоявшимся женихом. Был в их жизни такой период, но Джурайя искренне считала, что факт его неудачного сватовства не мог быть оправданием тому беспределу, что она видела вкруг.

– Что опять не так? – искренне удивился Корбин. – Они первые начали стрелять. Или мне нужно было позволить твоим родственничкам сделать из меня и моих волчат стадо ёжиков?

– При чём тут эльфы, я о деревьях говорю! – она наконец то нашла в себе силы сдвинуться с места и теперь бежала к куче сваленных стволов, легко перепрыгивая через пни и мёртвые тела. Добежав до импровизированной братской могилы, девушка упала на колени, и заплакала, гладя стволы руками. – Им же больно! Они живые! Сволочи, что вы натворили? Я из середины Леса слышала, как они от боли кричат. Вы что, глухие, или вам плевать на чужую боль?!

– Джуня, маленькая, о чём ты говоришь? – Корбин заговорил с ней вкрадчивым, ласковым голосом, каким обращаются обычно к душевнобольным, медленно приближаясь и подняв руки вверх, как бы намекая, что ей ничегошеньки не угрожает. – Это просто деревья, и ничего больше. Пойдём домой, Корнелиус себе места не находит, Полин тебе отварчик даст, ты успокоишься, поспишь…