Вот и сейчас Каталина, гуляя с ребёнком, шла привычной дорогой к тренировочной площадке, везя с собой порцию молока, чтобы, так сказать, не отвлекаясь от основной работы, хозяйка могла дитя покормить, а заодно и перерыв девчатам устроить. Вид нянька имела расхристанный, так как только что закончила стирку. Вот отдаст на полчасика Ягодку, а сама побежит развешивать, а заодно и причесаться и одежду поправить успеет…

Джурайя издали заметила Каталину с коляской и, подняв вверх раскрытую ладонь, стукнула по ней кулаком, объявляя перерыв.

– Каталина! Зачем стирку с утра затеяла? Не оправдывайся, у тебя на лице всё написано! Распаренная, растрёпанная, зима на дворе, простудишься ещё! Бегом в дом, да бальзаму не забудь выпить, который Прим принёс. Давай, давай, и пока не обсохнешь, ребёнка не дам. Можешь не торопитья, мы и с Алькой тренировку можем провети… Правда, солнышко? Сейчас тебя мама покормит и будет девочек гонять, а ты посмотришь и поучишься… – Джурайя уже отвлеклась и не смотрела на Каталину. Иначе бы увидела, что она нос к носу едва не столкнулась с Корбином, который шарахнулся от пронёсшейся мимо няньки с недоумением на лице…

– Что здесь происходит? – от громового рыка Джурайя подпрыгнула и едва не выронила бутылку. Тепловой щит вокруг неё и Алистрины дрогнул и пошёл рябью. За стеной тёплого воздуха стоял граф, уперев руки в бока и сверлил её сердитым взглядом. Джурайя, тяжело вздохнув, прикрыла сытого ребёнка одеялом, поправила шапочки и убрала шит…

Как он орал! Девочки благоразумно сбились в кучку подальше от взбешенного Корбина и теперь настороженно смотрели на бушующую светлость. После слов "за ноги и об стенку" Джурайя приготовилась умереть, защищая ребёнка, но, похоже, буря миновала. Граф беспомощно махнул рукой и ретировался, матерясь себе под нос, поминая недобрым словом весь несчастный Древний род Джурайи до седьмого колена с его дурацкими инстинктами. Девушка вздохнула, испытывая смесь облегчения и разочарования. Не так она себе представляла эту встречу, совсем не так… "Это он ещё Эльку, Рейну и Карину не видал, – мелькнула у неё мысль. – Интересно, инфаркт Прим может лечить, или опять болезного к бабуле с дедулей тащить придётся?"

Если королева с подругой по несчастью ещё в первое утро узнали о новенькой в замке Корбина, то вот Карина примчалась на следующий день, после того, как Прим, придя со службы, рассказывал ей вечером о минувших событиях. Да и как не примчаться, если опыт по выхаживанию ребёнка имела она одна. И ничего, что живот на нос лезет, она ещё вполне бодрая и здоровая, чтобы провести с молодыми и неопытными подругами курс молодой матери! И не зря, примчалась, не зря… Уже через пять минут были выявлены недочёты в кормлении, пеленании и режиме, Прим был заслан в лабораторию изобретать присадки в козье молоко, которые были опробованы на всех присутствующих, начиная с кошек и заканчивая подругами. Благоразумно выждав три часа, улучшенное питание было успешно влито в Ягодку к её огромному удовольствию и Джурайиному облегчению – газики всё же перестали мучить ребёнка. Теперь три женщины записали себя в Алечкины тётушки и считали своим долгом каждый день навещать "племянницу" и торчать едва не до ночи, буквально отбирая малышку у законной сиделки в любое удобное время…

– Граф де'Карри?

– Ну да, меня зовут именно так, – ответил Корбин, не оборачиваясь. – Что вам угодно?

– Вас хотел бы видеть Его Величество.

– Где он?

– Я провожу…

– Просто скажите, где он – я подойду.

– Граф, вас хотят видеть немедленно.

– Перетопчется. Итак, где он?

– В малой гостиной…

– Сейчас буду.

Быстро закруглив разговор (как ни ничтожен монарх, но какую-то толику уважения надо показывать, хотя бы и внешне), Корбин широкими шагами пересек зал и пару минут спустя уже входил в малую гостиную, где король как раз заканчивал хихикать с очередной кандидаткой на место фаворитки. Наивная – фаворитки у короля больше чем на пару недель этот негордое звание не носили. Менял он их даже не как перчатки, а, скорее, как панталоны – быстро и без особого сожаления.

Кроме короля и этой неумной дамы, в комнате находилось еще двое – высокая, полноватая, но не расплывшаяся женщина средних лет со следами былой красоты на лице, и мужчина, тоже немолодой, но крепкий, осанистый. Производил он впечатление, надо признать. Только взгляд, нагловатый и в то же время испуганный, говорил о том, что человек этот долго терся возле трона и научился мгновенно подстраиваться к изменениям настроения сильных мира сего. Сейчас этот человек, похоже, не знал, как себя вести. С одной стороны – король, а с другой – де'Карри, которого все здравомыслящие люди в стране предпочитали не дразнить. О том, как граф расправляется со своими врагами, ходили легенды, больше похожие на страшные сказки для детей, однако этим легендам предпочитали верить. Ну а кто не верил раньше – те поверили после недавной трагической смерти герцога Шале. Подумать только, какой глупый несчастный случай произошел с герцогом – перешол дорогу, по слухам, даже не де'Карри, а кому-то из его учеников. Слухам же, как известно, надо верить, это факты лучше проверять. И все, кончился герцог, даже родство с королем не помогло – буквально сгорел на работе…

Эту парочку Корбин хорошо знал – родители свежеубиенной Анны… Встречались несколько раз, при каждой встрече вежливо раскланиваясь. У них к Корбину дел не было, сам же он вначале был мелковат для них, а потом они стали мелковаты для него. Нет, ну в самом то деле, какие дела могут быть у придворного с наемником, пусть и богатым, преуспевающим, знаменитым и насквозь титулованным? Да никаких, это же совершенно разные слои общества. Ну а когда бывший наемник, прикупив земли, превратился во владетельного графа, они вновь оказались в разных слоях, только теперь уже Корбин был сверху, а обеспеченная, но не имеющая ни огромных владений, ни сколь-либо значительного веса при дворе парочка, снизу. Пожалуй, единственной точкой соприкосновения была Анна, пока она еще училась у Корнелиуса, но в последние годы Корбин ее родителей встречал только на королевских приемах, а ее саму до недавнего времени не видел вовсе.

Ну, теперь становилась понятной причина, по которой его побеспокоили. Корбин прищурился – интересно, как построит разговор король? А то ведь предъявлять притензии сильнейшему магу королевства надо осторожно. И еще интересно, удержится ли король от разговора о печеном герцоге? Конечно, особой теплоты в отношениях между королем и его многочисленной родней не наблюдалось, но все же кровь – не водица…

Однако же, король тактично промолчал по поводу своего родственничка. Похоже, мальчик медленно, но верно взрослел и начинал понимать, кого можно задевать, а кого и нет. Однако высказанные вежливым, но непреклонным тоном притензии по поводу смерти Анны Мерилэнт Ап Нарр, дочери его верных слуг, от рук некоего сильного мага Корбину пришлось выслушать в полном объеме.

– Помилуйте, Ваше Величество, – развел он руками в притворном удивлении, когда король закончил. – Я то здесь при чем? В ту ночь я был далеко отсюда, раненый валялся, между прочим, по вине этой стервы, и добраться до нее никак не мог. Нет, если бы мог, я бы, конечно, дотянулся, еще как бы дотянулся, но не успел – нашелся кто-то, кто опередил. А кстати, как она умерла?

– Ей отрубили руки, а потом голову, – сухо ответил король.

– Ну, тогда ее родителям стоит поставить свечку Единому за здравие того, кто меня опередил. Потому что я бы обошелся с ней куда более сурово.

– Это как? – с интересом поднял брови король.

– Ну, как-как… Можно было бы, например, отрубить руки, ноги, выжечь глаза, отрезать язык, ну и барабанные перепонки проткнуть для полного счастья…

Мать Анны с тихим оханьем осела на руках у побледневшего то ли от страха, то ли от гнева мужа. Король недовольно поморщился.