Гершви достал небольшую пластину карманного галопроектора и, установив на журнальном столике нажал символ «старт».

Лица просматривающих были напряжены. Генерал Уилкс хмурил брови и даже закусил губу, чтобы не начать нецензурно выражаться, а пустой стакан из-под виски стиснул так сильно, что костяшки пальцев побелели. Боудлер наоборот был спокоен как удав – ему и не такое приходилось видеть. К тому же он имел доступ к закрытым архивам, а там в за период войны «измененных» можно было найти кадры и пострашнее. Мисс Хилленгер просматривала фильм отстраненно, размышляя про себя, кто же такой на самом деле Гершви, и откуда у него такие возможности, а главное кто стоит за его спиной, кто руководит им и кому он служит. Человек из окружения президента был бледен, однако смотрел так внимательно, словно старался запомнить каждый кадр из фильма. Фелон отвернулся, словно уже не раз видел. По лицам пары из министерства ничего нельзя было прочесть – этих ребят, похоже, готовили и не к такому.

Едва объемное изображение свернулось, и погас экран головизора, генерал Уилкс грохнул стаканом об стол.

– Этому не бывать никогда! Уже была одна война с киборгами или как красиво соизволили назвать в правительстве «измененными». Другой такой не надо!

– Но это же не киборги, – попытался отмести инсинуации Гершви. – В конвенции о запрещении киборгов написано, что…

– Я сам знаю, что записано в конвенции, – рявкнул на него генерал, – но суть от этого не меняется! Вы собираетесь оснастить пилотов спец устройствами, которые будут вживляться в них! Вживляться!!! Разве это не киборгизация организма?! Эпоха «измененных» именно так и начиналась. Если вы, Гершви, плохо помните историю, то я очень хорошо!

– Но поймите, – попробовал достучаться до него Сохель, – это же все потом возможно извлечь! После окончания срока службы пилоты вновь станут обыкновенными людьми. Вы же не оставляете корабль пилоту, когда тот увольняется со службы…

Этот этап уговоров Роберте был уже знаком. Извлекут они, как же!

Женщине расхотелось находиться здесь: карьера – карьерой, но есть же границы, за которые не стоило переступать.

– Только через мой труп! – не выдержав уговоров Гершви, рыкнул генерал Уилкс.

– Хотите, я это устрою? – вкрадчиво спросил Боудлер.

– И вы туда же?! – похоже генерал рассчитывал на его поддержку, а выходило наоборот. – Неужели вы вновь хотите создать киборгов?! Это немыслимо! Вы все помните, чем закончилась война с «измененными», чего она стоила человечеству?

Все присутствующие знали историю.

Около две тысячи двухсотого года человечество совершило прорыв в научных открытиях и технологиях. И в это же время началось активное освоение космоса, уже не около солнечной системы, а дальнего. В эту эпоху стремительно расселявшиеся по галактике люди столкнулись с необходимостью исследования новых планет. А уж там были сопутствующие риски – и микроорганизмы, против которых у людей не было иммунитета, и хищники, и природные катаклизмы… Словом, отважные космические первопроходцы, завоевывая для людей новые миры, гибли пачками, и если в космосе быстро совершенствующиеся орудия боевых звездолетов решали многие проблемы, то с исследованием планет дело обстояло из рук вон плохо.

Вот тогда и началось стремительное развитие роботехники, и шло оно по двум направлениям – классические роботы с компьютерами вместо мозгов, и машины биологические, проще говоря, киборги. И приняли их тогда, что называется, «на ура». Еще бы. Велик риск – пошли вместо себя робота, он справится. А не справится – невелика беда, машину не жалко, еще наклепают. И так продолжалось почти двести лет… Только проблема выплыла оттуда, откуда не ждали и оказалась она в биологическом материале. Искусственно выращенные клоны, предназначенные для киборгизации, не обладали нужной широтой сознания и автономности, тогда как если использовался естественно выращенный материал, то бишь – обыкновенный человек – киборг получался как нельзя лучше. И выживаемость у него была выше в разы.

В научном и промышленном мире, кто бы, что не говорил, какие бы лозунги правозащитников и зеленых не толкал в массы, все равно во главу угла ставились снижение себестоимости и увеличение прибыли. А если клоны не приносили ожидаемой прибыли, а стоимость их выращивания равнялась применению естественного биологоческого материала, то использовали их все реже и реже, отдавая предпочтение людскому ресурсу. Вот только желающих добровольно превращаться в киборга – покорителя космоса находилось все меньше. Нет, конечно, энтузиасты все же отыскивались, и промывка мозгов через средства массовой информации велась усиленно, однако все чаще для естественного биологического материала стали использовать преступников, которым суд вынес приговор от десятка лет тюремного заключения до смертной казни. А на окраинных планетах вовсе устраивали рейды и налеты, для отлова био-основы. И там уже не спрашивалось согласие – хочет ли пойманный становиться киборгом. Его просто превращали в машину. А поскольку воспоминания стирать полностью не рекомендовалось – человек тогда превращался в прототип искусственно выращенного клона, только худшего качества, нежели клон, то недовольных своей участью, помнящих кем они были раньше и что с ними сделали, появлялось все больше и больше. К тому же среди обыкновенных людей все чаше стало наблюдаться пренебрежительное отношение к киборгам, а средства массовой информации только подогревали эти ксенофобские настроения.

Коллапс произошел около двух тысяч пятисот третьего года, когда критическая масса недовольных киборгов превысила киборгов добровольцев и клонированных. Произошел бунт «измененных», как их называли тогда, плавно переросший в вялотекущую, а затем и в полномасштабную войну, в которой не щадился ни стар ни млад.

Война затянулась на долгую сотню лет, а по окраинам галактики затихала еще пару десятилетий. Обеими сторонами уничтожалось все – как промышленность, так и людской ресурс истреблялся под корень. В результате человечество оказалось отброшено на столетия назад, межзвездные перелеты тогда фактически прервались, и наступил длительный период изоляции планет друг от друга, до сих пор сказывающийся и на политическом устройстве, и на уровне развития технологий.

Именно из-за этого, когда вновь началось объединение человечества, на создание киборгов был наложен запрет. Люди не хотели повторения ситуации, когда все они внезапно оказались на краю гибели, и с годами эта легкая паранойя не прошла.

Присутствующие отвели от генерала глаза. Затянулось неловкое молчание, однако его рискнул сломать Боудлер.

– Однако мистер Гершви обещает нам, что подобные… – тут он замялся, подыскивая нужное слово – «дополнения» потом возможно извлечь. Каков процент возвращения пилотов к нормальному состоянию после удаления имплантов? – и уже более уверенно продолжил: – Ведь эти сведения у вас есть.

Гершви улыбнулся и перевел взгляд на Берту.

– Роберта, дорогая, прошу вас – озвучьте.

Однако женщина, словно не к ней обращались, подняла столь же невинный взгляд на Гершви.

Сохель уже понял, что эта женщина крепкий орешек, а записей, которые должны были бы остаться на военной базе «Центурион» давно не существуют. Однако сейчас ему нужны были данные, пусть и бездоказательные. Собравшимся здесь политикам требовались цифры, и они должны были их услышать. И уламывать строптивую бабу сейчас ему совершенно не улыбалось.

– Роберта, сейчас никого не волнует, откуда вы знаете эти цифры. Просто озвучьте.

Теперь в голосе Гершви звенел металл. Впрочем, Берте на это было наплевать. Она взвешивала все «за» и «против», стоит ли вообще продолжать сотрудничать с Гершви. Она знала, что глубоко увязла грязном деле, именуемом политикой. Однако выбираться из этой «грязи» ей почему-то не хотелось. В лучшем случае можно было остаться на обочине жизни, а в худшем… Роберта уже слишком много знала, чтобы ее просто так оставили в покое. И она решилась.