Точнее, грузовик-то как раз остановился. Вильнул на пробитых колесах и замер, едва не уйдя в кювет, но это оказалось единственным успехом. Солдаты горохом посыпались из кузова. Пулемет снова заработал, но с той стороны послышались щелчки ответных выстрелов, и он замолк…

Те, кто, не особенно торопясь, шли сейчас к грузовику, резко отличались повадками от битых группой Хромова ранее. Примерно как матерые волки от щенков. Эти явно успели понюхать пороха, да и тот факт, что они буквально с первых выстрелов уложили пулеметчика, о чем-то говорил. Хромов успел глянуть через дыру в брезенте – он лежал, неестественно скрючившись, и жизни в его позе не было совершенно. Сволочи!

Оставался раненый, и отдавать его немцам Хромов не собирался. Хорошо еще, те не торопились, явно не желая рисковать. В одно движение Сергей распорол ножом брезент, сунулся внутрь – и остановился, увидев перед собой абсолютно спокойные, без признаков боли и страха глаза товарища. Тот улыбнулся одними губами, показал зажатую в руке гранату:

– Беги, старшой. Я их остановлю.

– Давай руку, уйдем вместе.

– Не будь дураком, старшой. Вдвоем нам не уйти. Вот, – боец протянул ему листок бумаги. – Тут адрес. Расскажи жене, как все было. Или напиши хотя бы, если сможешь. А теперь беги. Беги, слышишь!

И Сергей побежал. Не от страха, а просто оттого, что раненый был прав. Уйти и вытащить его все равно не получится. А так… За спиной зарокотал пулемет – видать, боец до него дополз. Захлопали выстрелы немцев, все затихло… А потом громыхнуло!

Ящики в кузове грузовика – боезапас к орудию. Не то чтоб много, но и этого хватило. Теперь немцам хватит возни, им будет не до погони. А раз так, надо использовать добытое такой ценой время. И, закинув на плечо винтовку, Хромов побежал. Бежал и шептал как заклинание:

– Я дойду. Обязан дойти!

Снег шел всю ночь, и это было хорошо. Как минимум следы замело качественно. Да и немцы по нерасчищенным дорогам особо не ездят. Во всяком случае, в такую глушь, где даже телефонную линию протянуть никто не удосужился. Тем более район вошел с состав СССР буквально перед самой войной, и за два оставшихся года у новой власти попросту не дошли до него руки.

А вот люди преимущества новой жизни почувствовать успели. Вообще, белорусы, в отличие от украинцев, приняли новую власть в подавляющем большинстве лояльно. Те, кого выдернули из-под поляков, разумеется. Хлебнули они от панов изрядно и Красную армию, навешавшую тем ляхам, которые не успели разбежаться, хороших люлей, встречали с радостью. Единственно, обижались, что им не давали обрабатывать бывших хозяев дубьем до полусмерти. Или даже до смерти.

Но, увы и ах, русские хоть и были раздолбаями, кое в чем оказались даже куда правильнее, чем пунктуальные до безобразия немцы. А потому остатки разбитой фрицами и бежавшей на восток, аккурат навстречу русским танкам, польской армии были надлежащим образом оформлены и сданы под охрану частям НКВД. Местные белорусы обиделись, но не так чтобы очень. В отличие от тех же украинцев, прямо-таки жаждущих вывести гордых панов под корень.

Впрочем, Хромова все это волновало постольку-поскольку. Хотят местные бить кому-то морду? Ну, их дело. Сам он куда больше интересовался возможностью поесть и выспаться. И если с едой проблем не было – во время недавнего рейда они разгромили немецкий склад, и теперь продовольствия при некоторой экономии должно было на пару месяцев хватить и личному составу, и местным, буде даже таковые, в довесок к уже имеющимся, еще набегут, то сон…

О да! Вот чего не хватает на войне, так это времени на сон. Только оказавшись в этом мире, Хромов понял, как прав был человек, родивший данную истину. И сейчас он наконец-то мог позволить себе отдохнуть.

Да и вообще, за неполные полгода и он сам, и его товарищи кардинально изменились. В первую очередь, разучились удивляться. Эмоции у них качественно отбило. Реально Сергея, к примеру, сейчас удивляло разве что обилие снега. Все же за более чем полвека климат серьезно изменился, и то, что здесь, в Белоруссии, сугробы по пояс, его, привыкшего считать эти места едва ли не курортными, изрядно сбивало с толку. Стереотипы, чтоб их, а ведь по книгам знал о суровости местных зим и вымораживании немцев. Умом знал, но не воспринимал, как оказывается, всерьез. И вот, сподобился увидеть собственными глазами.

Впрочем, плевать. Выспался, отдохнул, пора в лес, где расположились наскоро вырытые капониры, скрытые деревьями от нескромного внимания немецких летчиков. Придя сюда, они первым делом, не тратя время на отдых, всю ночь и половину дня долбили уже подмерзшую землю, дабы замаскировать танки. Хорошо еще низкая облачность не давала вражеским самолетам подняться в небо. Отсыпались потом, загнав танки в укрытия и накрыв их брезентом. Снег быстро довершил начатое, и теперь с неба рассмотреть их базу стало практически нереально. Что-что, а маскироваться они за это время научились здорово.

Честно говоря, выбираться из теплой избы не хотелось совершенно. Увы, увы, надо – раз уж они остановились здесь, требовалось провести как минимум профилактику техники. А то встанут из-за того, что у какого-нибудь танка на ходу отвалится башня – вот смеху-то будет… Случались прецеденты.

Но хоть идти можно было, не особенно торопясь. Заодно проверив, как и что здесь творится. Как оказалось, все штатно. Часовые бродят по качественно вытоптанным тропинкам, в большом овраге, прикрытые засыпанными снегом маскировочными сетями, замерли бронетранспортеры, грузовики, зенитки… Позже надо будет их рассредоточить, но пока банально не хватило времени.

Из капонира, в котором располагалась его «тридцатьчетверка», доносились лязг металла и матерная ругань с сильным немецким акцентом. Опять Шульц развлекается – из всех пленных немецких механиков он, пожалуй, лучше всех освоил русский язык. Теперь на работе выражался почти исключительно на нем, вражина, причем цензурными были разве что предлоги. Ну да пес с ним, главное, работу свою хорошо знал.

Инспекция продолжалась практически до вечера, и к концу ее изрядно измазавшийся в масле и успевший покопаться в половине боевых машин Хромов чувствовал себя малость воодушевленным. Из восьми имеющихся у них танков – его персональной «тридцатьчетверки» с нестандартными двигателем и вооружением (кстати, на каком заводе собрали и кто испытывал это экспериментальное чудо, так и осталось тайной), трех немецких трофейных машин и четырех Т-26, которые достались им с месяц назад, после разгрома очередной немецкой колонны, – лишь два танка требовали серьезного ремонта. Все те же двадцать шестые – немцы использовали старые трофейные танки для охраны транспортных колонн. Соответственно, их подшаманили, но не более того. Неудивительно, что на них что-то вылезло – остальная-то техника обслуживалась регулярно и качественно. Разумеется, какие-то мелкие поломки случались постоянно, однако как раз в этом не было ничего удивительного. Техника этого времени вообще не отличалась надежностью, что русская, что хваленая немецкая. Водители в своих грузовиках постоянно что-то подкручивали, затягивали, проволочками крепили. В общем, банальная ситуация.

Когда Хромов, засыпанный снегом и пуская изо рта облачка пара, вошел в здание школы, занятое их частью под жилье, полковник Мартынов как раз закончил распекать Хинштейна. За что? Да пес его знает, косяки случаются у всех. Надо будет – скажут, но, судя по тому, с какой скоростью выскочил из кабинета директора их штатный еврей, потный и красный, и как быстро и молча он исчез, распространяться он не жаждал. Его право. Мартынов же, использующий сей кабинет под штаб, тем более промолчал.