Корбин улыбнулся, приветливо махнул рукой секундантам и вышел в зал, уже забывший об очередном скандале. Как всегда. Все как всегда…

Однако на этой дуэли набор встреч не окончился. Буквально минутой позже Корбин натолкнулся на герцога Санторского, идущего под ручку с очаровательной куколкой примерно Джурайиного возраста. Ну да, стареющий герцог был всегда падок на молоденьких. А ничего так куколка, судя по всему – родом из Поднебесной, личико фарфоровое… Корбин всмотрелся магическим зрением и чуть не присвистнул от изумления – высшая! Да им что здесь, медом намазано? Сначала Цень… Хотя какой он высший – так, самомнение да пара грязных фокусов в рукаве. Теперь эта. Интересно, не про нее ли рассказывал тогда Корнелиус? Надо узнать, как зовут…

Между тем, как будто услышав его желание, парочка направилась прямехонько к Корбину, причем инициатором был явно не герцог – они с де'Карри относились друг к другу примерно так же, как два паука в одной банке. Однако раз уж так, придется улыбаться. Все для пользы дела, если вдуматься.

– Герцог, как я рад вас видеть!

– Взаимно, граф, взаимно.

Оба вельможи буравили друг друга взглядами, однако требовалось соблюдать приличия и выглядеть со стороны едва ли не лучшими друзьями. Вот и приходилось играть в гляделки, и первым не выдержал герцог – отвел глаза, промокнул левый уголком платка, словно убирая попавшую соринку.

– Позвольте представить, граф, мою хорошую знакомую Фан…

– Для друзей – просто Фан, – улыбнулась уроженка Поднебесной. Корбин внимательно посмотрел на нее – и не скажешь ведь, что эта женщина старше Корнелиуса. Выглядит-то едва ли не ровесницей Джурайи, даже, может, чуть помладше. Хорошо сохранилась, ничего не скажешь, но он-то, Корбин, знает, кто она и что она…

– И я рад приветствовать вас, женщина старая и некрасивая…

Хамить надо с улыбкой, и так, чтобы не к чему было придраться. Сделает оскорбленное лицо, начнутся разбирательства – и сразу всплывет ее истинный возраст. Ну а красота – вообще понятие субъективное, тут к словам Корбина и придраться невозможно. Так что пришлось Фан проглотить обиду и лишь с ненавистью смотреть в спину удаляющемуся графу.

Вечером, после бала, с которого он сбежал, как только позволили приличия, получая нагоняй от Корнелиуса, Корбин лишь улыбался:

– Учитель, я ее просто спровоцировал. То, что она враг, мы с вами отлично знаем, но откусывать ей голову прямо на балу… Не поймут, в общем, проблем наживем кучу. Так зачем давать ей комфортные условия для того, чтобы делать гадости? Если я хоть чуть-чуть разбираюсь в женской психологии, то сейчас Фан просто взбешена. А раз она взбешена, то постарается отомстить, будет делать это излишне эмоционально и поневоле наделает ошибок. Ну а мы, соответственно, возьмем ее на этом за жабры.

Однако все это будет потом, а пока что Корбину оставалось спиной чувствовать ненавидящий взгляд Фан и изумленный – герцога. Ну а потом стало не до них – появился король, и пришлось весь остаток вечера разводить скучные, но необходимые политесы.

– Здравствуй, Цень.

– Здравствуй, Фан. Даненько не виделись.

– Да, ты все что-то не заходишь.

– Дела, дела… ты тоже.

– А что к тебе заходить? Живешь в какой-то халупе, даже чаю нормального предложить не можешь… Ладно, к делу. Тебе известно что-либо о некоем графе Корбине де'Карри?

– Разумеется.

– И что ты можешь о нем сказать?

– Это страшный человек, Фан, держись от него подальше.

– И это ТЫ говоришь МНЕ?

– Да. Я. Тебе. Что у тебя с ним?

– Он оскорбил меня. Мне нужна его голова…

– Ничем не могу помочь. Я схлестывался с ним… Как жив остался – не представляю до сих пор. Холодная, расчетливая сволочь, ему человека на куски разрезать – как тебе высморкаться. Силен невероятно, богат… Наверное, богаче его в этой стране только король, да и то вряд ли. По слухам, сделал карьеру на войне, и я этому вполне верю. Ученик Корнелиуса, а ты знаешь, кто это такой. В общем, в открытом бою ты обречена.

– А кто тебе сказал, что я этим буду заниматься? Мне нужна твоя помощь.

– Моя? Ну уж нет. Я как его глаза вспомню – так ночью от кошмаров просыпаюсь.

– Да, напугать некроманта до потери сна – это очень серьезно… Но ты мне поможешь. Иначе… Как считаешь, что будет с тобой, если де'Карри узнает, где твое убежище?

– Со мной? Думаю, ничего. Я ему уже неинтересен и неопасен, а он ОЧЕНЬ рационален, бежать за мной на край света только ради мести не будет точно. В конце концов, за оттоптанную мозоль он со мной расплатился сполна.

– Да? А если узнает Корнелиус? И попросит де'Карри прибить тебя?

– Тогда да, тогда, думаю, придет… Он ценит дружбу. Видимо, от тебя не отвяжешься, Фан, но зачем опускаться до примитивного шантажа?

– А так быстрее всего заставить тебя сделать то, что я хочу. Итак, ты согласен?

– Да. Да, ПрОклятый тебя забери…

В эти дни дел было невпроворот: стажировка у Корбина свалилась, как снег на голову. Дел незавершённых было вагон и маленькая тележка, а вот времечко поджимало. Прим ещё тогда, давным-давно, свалил на Джурайю заботы о лаборатории, и теперь был в ней скорее гостем, а полновластной хозяйкой этого опасного помещения была она, Джурайя. Требовалось пополнить запас реактивов, чтобы потом не отвлекаться по мелочам. А ещё кобылка, из той четвёрки вороных, угнанных у графа Тенорского, наконец-то подпустила к себе жеребца, и случилось это четыре месяца назад.

Романтическая история, закономерным итогом которой стала долгожданная беременность лошадки, случилась почти год назад. На вязку привезли очередного мученика от осеменения, и уже никто не ждал чуда в виде взаимности от норовистой кобылы, которая и близко не подпускала копытных охальников, кусаясь, лягаясь и скаля страшную морду на всех, кто пытался приблизиться к ней с грязными намёками. Несколько конюхов, как пришлых, так и своих, пострадало, помогая посягнуть на честь этой недотроги. И вот наконец свершилось! Отменный жеребец, привезённый аж из Айнора, мощный, мускулистый, серый в яблоках, с умными глазами-вишнями, был допущен до тела, но возникла другая проблема – животинки образовали стабильную пару и не желали расставаться. Когда люди хозяина коня прибыли за ним, увести его не удалось. Коняга просто выломал задний борт телеги, к которому его так неосмотрительно привязали и так и вернулся в стойло к любимой, таща за собой три доски, скрепленных полосками жести. Конюхи обеих сторон чесали репу, гадая, как же вернуть коня законному владельцу, и не нашли ничего лучшего, чем просить магов усмирить коня. На беду первой под руку попалась Джурайя. Она долго смотрела, как нежно трутся шеями и щеками хвостатые Тристан и Изольда, а потом пообещала, что каждому, кто попытается разлучить парочку, она лично подпалит задницу. Вразумить упёртую девицу не смог даже Корнелиус, вот и пришлось тряхнуть мошной и втридорога купить серого в яблоках принца для вороной принцессы. За развитием романа с трепетом наблюдала вся дворня. Почти полугодичный конфетно-букетный период отношений животных горячо обсуждался во всех комнатах прислуги. Прим лично приезжал для осмотра кобылы на предмет беременности, и вот наконец-то смог сказать – да, она таки зачала!

А наблюдать за беременностью любимцы поручили ярой защитнице права животных на любовь – Джурайе. Хитрая животина прекрасно помнила, кто встал на защиту их отношений, и теперь слушалась только эту добрую девочку, заглядывая ей в глаза и беспрекословно подчиняясь её просьбам подставить бок, приподнять ногу, открыть рот… Джурайя вздохнула и взвалила на свои плечи ещё и заботы о кобыле. А то ей, помимо учёбы, тренировок и лаборатории, забот было мало. И вот теперь ей предстояло найти себе замену. А было это непросто, так как мужчин кобылка не подпускала, а с каждым днём беременности характер её делался всё противнее и противнее.