– Так, это что здесь происходит? – рыкнул Хромов, решив, что затягивать молчание чрезмерно не стоит. Он не Станиславский, чтобы уметь до миллиметра выдерживать паузы. Умный и так поймет, что к чему, а на мнение дураков внимание обращать много чести. – Какой идиот расшумелся?

– Да вот эти вот//. - начал было один из разведчиков, сейчас с удобством устроившийся в броневике и держащий гостей на прицеле своего пулемета, но один из гостей его перебил:

– А ты, мил-человек, кто будешь?

Хромов на миг обалдел от такой наглости, однако сумел не показать эмоций. Вместо этого медленно перевел взгляд на нахала и негромко сказал:

– Ах да, совсем забыл. Оружие положите и руки поднимите, да повыше, чтоб я видел.

А вот они удивления таким подходом к решению вопроса скрыть не смогли. И это на душу Хромова пролилось самым настоящим бальзамом. Особенно учитывая, что он-то прекрасно видел с крыльца, какие телодвижения происходят за спиной непрошеных визитеров. И когда те, наконец, возмутились, их гонор сразу же был перекрыт одной-единственной фразой:

– Командир же сказал: оружие на землю и руки вверх. Живенько, а то всех положим.

Вот так, шутки кончились, зато лишний повод гордиться своими людьми, бесшумно зашедшими в тыл гостям, появился. Ильвес – а говорил именно он – стоял в картинной позе, направив на них пулемет, и раструб пламегасителя дегтяревской машинки глядел аккурат в лица оппонентов. Более чем внушительное зрелище, к слову. Рембо тихо плачет в уголке и завидует брутальному стволу и новенькому (и где только спер) ватнику. Ему бы в кино сниматься… Остальные делали то же самое, расположившись вполне грамотно, не перекрывая друг другу секторы стрельбы и всем своим видом показывая, что изрешетят любого, не задумываясь. И качать права в такой ситуации выглядело не самым лучшим решением.

Кавалеристы и не пытались, только щерились зло да ругались, когда у них отнимали шашки. Смешно, расстаться с винтовками им было проще, а вот с ножами-переростками… Комплексы у них взыграли, что ли? Однако Хромов был непреклонен, потому как, во-первых, разозлился на раннюю побудку, а во-вторых, не собирался иметь в тылу кучу вооруженных, непонятного происхождения людей. Кто они и что, пусть Мартынов сам разбирается, а вот подстраховаться, оградив себя от возможных проблем в будущем, однозначно следовало. Так что коней отогнали в наскоро сооруженную загородку, а их незадачливых хозяев ласковым словом и легким увещеванием прикладами загнали в подходящий сарай, под охрану.

А что, сами виноваты. Когда Хромов узнал подробности первого контакта, он даже удивился терпению и вежливости своих людей. Могли ведь и на месте положить – народ в группе полковника Мартынова подобрался резкий, причем едва ли не поголовно. А кто такими качествами изначально не обладал, те или срочно их выработали, или давно лежат в могилах, исключений минимум.

Так вот, кавалеристы выехали из леса и почти сразу были остановлены часовым. Боец из тех, что всю дорогу ехал в кузове грузовика и, соответственно, устал меньше, чем те же водители, разведчики и прочий шебутной и сильно занятой народ, соответственно, и был назначен тащить караульную службу. По сокращенной программе, впрочем, часовых выставляли на два часа, дабы все успели малость оклематься с дороги. Но конкретно этому не повезло – кавалеристы оказались по здешним меркам круты и моментально спеленали бойца. Вот только потом лопухнулись – им бы отволочь его в лес да расспросить, а они, решив, видимо, что встретили обычных партизан, двинулись вперед. Мол, они кадровые, что каких-то мужиков с винтовками бояться… Ну и нарвались.

Их, конечно, тоже можно понять – ну меньше всего здесь, в глубоком тылу у немцев, ожидаешь нарваться на хорошо вооруженное, подготовленное, связанное жесточайшей дисциплиной да вдобавок усиленное бронетехникой, подразделение. Понять можно, но совершенно не нужно. А потому Хромов распорядился выставить караул, отправил доклад Мартынову (тот наверняка и сам уже был в курсе, но – положено) и отправился досыпать. Начальство есть – пускай оно и думает, у него голова большая. А вот когда удастся в следующий раз поспать – вопрос открытый и для любого воюющего человека актуальный. Поэтому вот он, знакомый диванчик. И целых два часа сна, из которого Хромова вновь безжалостно вытряхнули.

Мартынов ждал его, можно сказать, совсем рядом, руку протяни. В той же усадьбе, только крыло другое и комната поуютнее. Большая, неплохо меблированная, даже с камином, в котором сейчас, негромко треща, горели мелко наколотые поленья. Сухое тепло пропитывало всю комнату, моментально напоминая Хромову, что поспать он мог бы и больше.

Мартынов сидел за столом и прямо из банки уминал тушенку. Рядом исходил ароматным паром котелок с вареной картошкой. Стояла фляга… Если на столе присутствует фляга, значит, в ней имеется спиртсодержащая жидкость. Тут же закопченный чайник, стаканы… В общем, идиллия.

– Присоединяйся, – махнул рукой полковник в сторону кулинарных изысков. – И знакомься.

Хромов кивнул, сел, не чинясь, напротив, ловко вскрыл ножом еще одну банку с тушенкой, подумал, взял флягу и накапал себе в стакан на два пальца. Вопросительно посмотрел на отца-командира, получил благожелательный кивок и заправил топливом вторую стеклянную емкость. И лишь после того, как выпил огнем растекшуюся по пищеводу жидкость и заел ее куском лоснящейся от жира тушенки, повернулся к человеку, сидящему с другого края стола и чуть нервно крутящему в руках здоровенную алюминиевую кружку. Хотя, конечно, увидел его, оценил и составил свое мнение уже давно, едва через порог переступил. Не афишируя, правда, данного обстоятельства.

Как говорил ему когда-то дед, знатный охотник, если ты увидел в лесу медведя, значит, он тебя уже пять раз обнаружил, со всех сторон осмотрел и счел неопасным. Вот этому зверю Хромов сейчас и предпочел уподобиться. Тем более, узнал он гостя сразу же, как вошел. Профессиональная деформация разведчика – умение по одному вскользь брошенному взгляду запоминать мелочи вроде формы кустов или лиц. Конкретно этого человека он видел совсем недавно, среди бросающих оружие кавалеристов.

Сейчас, без бурки и полушубка, зато с капитанской «геометрией» на гимнастерке, этот человек выглядел совсем молодым. И уставшим – не так, как сам Хромов, но лицо с ввалившимися щеками и синими кругами вокруг глаз четко говорило: капитан вымотался и страдает от хронического недосыпа. Последнее обстоятельство вызвало даже некоторую симпатию – как-никак сам Хромов имел те же проблемы.

Впрочем, как минимум он успел подкрепиться, да и сто грамм, похоже, тяпнул. Взгляд хоть и внимательный, но чуточку осоловелый. Такой бывает, когда расслабишься после трудной дороги и вынужден бороться со сном. А вот оружия при нем нет, кобура пустая. Это уже интереснее.

Мартынов наблюдал за Хромовым из-под полуприкрытых век. Устал полковник, ох, устал. Конечно, в отличие от Сергея, ехал он в более комфортных условиях и мог подремать, но притом и груз ответственности на нем совсем иной, неизмеримо больший, чем над мальчишкой-разведчиком. Да и, чего уж там, возраст сказывается.

– Капитан Головань, командую разведкой дивизии.

– Хромов. Тоже разведка, тоже командир.

– Коллеги, значит…

Непонятно было, что за интонации. То ли одобрительные, то ли осуждающие, но однозначно задумчивые. Хромов пожал плечами:

– Ну, как-то так сложилось. Для дивизии не маловато звание?

– Майор Петренко, – капитан непроизвольно дернул щекой, – погиб неделю назад. Попали в засаду.

– Тогда понятно. А дивизией кто вашей командует?

– Генерал-лейтенант Доватор.

Вот тут Сергей и «присел». Оставалось надеяться, что хотя бы внешнюю невозмутимость сохранить получилось. Потому что про Доватора он слышал.

Так уж получилось, что хоть специально историей Хромов не слишком интересовался, но жил в информационном пространстве. В том числе и телевизор смотрел, который, надо отметить, не всегда показывал тупую чернуху. Было и немало хороших фильмов. Особенно исторических. Особенно снятых в советское время. Там, конечно, хватало неточностей вроде танков, физически не существовавших в момент описываемых событий, но основные моменты изображались верно.