Против этого порока поднял свой голос немецкий писатель, которому сионизм внушил мысль, что могут быть интеллигентные евреи и без немецкой национальной маски. Известный экономист В. Зомбарт наделал в то время много шуму своей книгой «Евреи и хозяйственная жизнь» (1910), где он ярко изобразил историческую роль евреев в развитии европейского капитализма начиная с XVII века. Это исследование с коррективами, внесенными в него научной критикой, могло бы иметь важное социальное значение, если бы ав­тор во второй части своей книги не сделал плачевной попытки объяс­нить экономическую роль евреев не социальным их положением в диаспоре, а какими-то расовыми и психическими особенностями еврейской нации. Но если тут Зомбарт сделал методологическую ошибку, то в оценке современного положения евреев в Германии он оказался проницательнее многих еврейских политиков. В ряде публичных лекций, прочитанных им в разных городах и напеча­танных потом в книге «Будущность евреев» («Die Zukunft der Juden», 1912), Зомбарт развивает следующие мысли: если все ста­рания евреев слиться с окружающими народами привели к обрат­ному результату, выразившемуся в антисемитизме, то еврею оста­ется испытанный исторический путь — оставаться самим собою, быть верным своей нации; Агасфер, ищущий смерти и не находящий ее, должен решиться жить как вечный еврей. Еврейство должно «упот­реблять всю силу своей воли, чтобы наперекор всему миру сохра­ниться как самостоятельный народный организм, как «Judenvolk». «Ведь еврейский народ, — говорит Зомбарт, — представляет собою один из ценнейших видов человеческого рода. Большой пробел об­разовался бы в человечестве с исчезновением этого вида. Со времен пророков еврейский народ внес высокую этическую ноту в хор чело­вечества и делает это поныне через лучших своих сынов». Зомбарт приветствует заметное на Востоке национальное возрождение еврей­ства и осуждает немецких евреев, которые все силы души напрягают, чтобы проникнуть в немецкое общество, считая для себя честью сде­латься чиновниками или офицерами. Как ни обидно поведение прус­ской бюрократии или юнкерства, не желающих иметь евреев в своей среде, но еще обиднее для достоинства еврея его домогательства про­браться в эту среду. «Пусть военная каста пополняется из потомков военных людей». Новейший антисемитизм есть продукт трений между евреями и окружающей средой, участившихся после взаимного сбли­жения, — следовательно, меньше будет трений, если евреи не будут врываться в христианское общество. Парадоксом звучали эти слова в ушах ассимилянтов. Они обвиняли Зомбарта в пособничестве ан­тисемитизму, как раньше трусливо обвиняли в этом сионистов. Боль­шие либеральные газеты, избегавшие говорить о еврейском вопросе, чтобы не напомнить миру о еврейском происхождении их издателей или редакторов, больше всего ругали Зомбарта, который отозвался о такой тактике с заслуженным презрением.

«Союз немецких евреев», ежегодно публиковавший резолюции протеста против лишения евреев чести быть офицерами прусской армии, не подумал о том печальном явлении, что 600 000 германских евреев не имели своих народных представителей ни в имперском рейхстаге, ни в ландтагах отдельных государств Германского союза. Те немногие депутаты-евреи, которые попадали в парламент в каче­стве членов немецких либеральных или социалистических партий, были связаны догмою отрицания еврейской нации и уже по своему мандату не могли считать себя ее представителями. Во время прений по еврейскому вопросу они очень редко выступали, предпочитая бо­лее авторитетные выступления лидеров своих партий, но национал-либералы молчали, а среди прогрессистов или свободомыслящих уже не было таких горячих защитников равноправия, как прежде Риккерт и Рихтер. Социал-демократический депутат рейхстага (в сессии 1902-1906 гг.), Эдуард Бернштейн, был в то время еще да­лек от интересов еврейства, но нечто от библейского этического со­циализма было в его учении «ревизионизма», в стремлении заменить в марксизме абсолютный принцип классовой борьбы идеей «со­трудничества классов» и водворить таким образом социальный мир.

В еврейских общинах Германии все еще стояли друг против дру­га либералы и ортодоксы, окаменелые памятники былых реформа­ционных битв. В конце XIX века радикалы реформы в Берлине под­няли агитацию с целью ввести воскресное богослужение в синагогах для тех, которые по своей профессии не могут отдыхать и посещать синагогу по субботам. Против этого восстали не только ортодоксы, но и умеренные либералы. Возгорелась страстная полемика между сторонниками и противниками «второй субботы». Петиция радика­лов была отклонена раввинами и большинством членов «собрания представителей» берлинской общины (1898). Через десять лет была сделана новая попытка оживить религиозный либерализм. Создан­ное в 1908 г. «Объединение либерального еврейства» («Vereinigung fur das liberale Judentum in Deutschland») поручило комиссии из равви­нов и ученых мирян составить перечень основных принципов иуда­изма (Richtlinien), совместимых с современным миросозерцанием. Проект установил три обязательные догмы: единый чисто духовный Бог справедливости и любви, богоподобие человека в смысле стрем­ления к духовному совершенству, единое человечество, как совокуп­ность детей Божиих, и приближение его к мессианскому идеалу мира и справедливости на земле. Из практических законов иудаизма про­ект оставлял в силе обряды обрезания, субботы и праздников и сме­шанное богослужение на еврейском и немецком языках. Однако и этот проект сокращенного иудаизма не был одобрен на конферен­ции объединения в Познани в 1912 году: опасались усиления религи­озного раскола.

Более воинственною оказалась та «ортодоксия разрыва» (Trennungs-Orthodoxie), которая в общинах давно стремилась отде­литься от «совета нечестивых» реформистов. В том же 1912 г., когда либералы отказались от новой реформы во избежание раздоров, не­примиримые ортодоксы Германии, Австрии и России созвали в Ка­товице съезд раввинов и мирян, на котором была учреждена всемир­ная организация «Агудас Исроел» («Союз Израиля») для объедине­ния всех «верных закону» и «устройства жизни в духе Торы». Под Торою тут подразумевался весь исторический балласт, от казуистики Талмуда до конституции «Шулхан-аруха». Наступившая скоро вой­на помешала «Агуде» широко развернуть свою деятельность, но после войны эта «воинствующая синагога», имевшая свои центры во Фран­кфурте и Варшаве, Вене и Иерусалиме, повела систематическую борь­бу уже не против ослабевших либералов, а против нового националь­ного движения, в особенности сионизма, поскольку оно не шло под знаменем ортодоксальной Торы.

Влияние национального движения сказалось в том, что даже среди немецких ассимилянтов пустила корни еретическая для них раньше идея солидарности евреев всех стран. Близость Германии к гнездам еврейского горя побудила берлинцев создать организацию с целью оказания помощи евреям Восточной Европы и Ближнего Востока, в особенности Палестины. В 1901 г. был учрежден в Берли­не «Союз помощи немецких евреев» («Hilfsverein der deutschen Juden»), главным деятелем которого стал энергичный боец против антисеми­тизма, публицист Пауль Натан. С первых же шагов союз столк­нулся с такими катастрофами, как кишиневский погром 1903 г. и все­российские погромы 1905 г., и в борьбе с последствиями этих несча­стий обнаружил чрезвычайную энергию: через союз прошли милли­онные суммы, собранные в Германии и других странах в пользу раз­громленных. Натан ездил в Петербург для объяснений с министрами Витте и Столыпиным, но ничего не мог сделать для смягченна юдо­фобского курса. С тех пор «Союз помощи» сосредоточил свою дея­тельность на помощи эмигрантам из России и на учреждении еврейс­ких школ на Ближнем Востоке, особенно в Палестине. Здесь бер­линские культуртрегеры соперничали с парижскими: они стреми­лись онемечить еврейскую школу, как парижский «Альянс» стре­мился ее офранцузить. К этому берлинский союз был вынужден в силу взятых им на себя перед германским правительством обяза­тельств в деле распространения немецкой культуры в Азии, где Германия тогда стремилась усилить свое влияние постройкою Багдадской железной дороги. В 1912 г. Hilfsverein приступил к ус­тройству «техникума» в Палестине для поощрения промышлен­ности растущего там еврейского центра, но тут вышло столкнове­ние между руководителями союза и сионистами из-за языка пре­подавания (дальше, § 53).