— Ты же вожака Слепцов убил, — торопливо шептал мне Илья, то и дело оглядываясь. Непонятно, чего он боялся, собственных слов или возможного появления тварей Разломов прямо тут.

— Ну, на нем не было написано, что он вожак, просто чуть крупнее оказался, чем остальные. Да и со мной жандармы были.

— Да весь город уже гудит, как ты сначала одного, потом второго, третьего, — подхватил Протопопов, — а когда драгуна из летучего отряда убили, ты вскочил на его кьярда и давай всех подряд рубить.

— Чего? — полезли у меня глаза на лоб.

— Я им говорила, что надо довольно скептически относиться к этой «Юдоли», — прохладно вставила Елизавета Павловна.

— К чему? — не понял я.

— Ну, газета такая есть. Там всякую чепуху пишут большими буквами, а через пару недель на последней странице опровержение размещают. Рабочая схема.

— Но ведь про тебя все верно написали? — с надеждой спросил Макар.

— Да чушь все. Основную работу там сделали приставленные ко мне жандармы. Я лишь немного помог. Ну, и так получилось, что кьярда спас. Он теперь вроде мне принадлежит.

— Епатий коловрат! — восхитился Протопопов.

— Макар, — тут же заметила Лиза. — Можно хоть немного держать себя в руках?

— Это я еще держу, — признался Макар.

— Ты потом нам обязательно про кьярда все расскажешь, — сказал мне Илья, — а пока и мы похвастаемся. Пока ты там город спасал, здесь тоже никто не прохлаждался. Лиза, давай.

Девушка пробежала пальцами по воздуху, словно виртуоз-пианист, а после вложила в форму силу и направила заклинание на тетрадь Макара. Секунда, и все написанное на раскрытой странице исчезло. Неплохо. Чистый лист, заклинание седьмого ранга. Меня удивило, с какой легкостью Лиза его сотворила. Макара удивило другое.

— Какого черта?! Почему все заклинания надо отрабатывать на мне и моих вещах? — возмутился Протопопов. — Мне опять конспект переписывать. Елизавета Пална, ты же знаешь, как я писать не люблю.

— Как и читать, работать и вообще чем-нибудь заниматься. У тебя только кушать хорошо получается.

— Дементьева, Протопопов, встаньте, пожалуйста — громко произнес Степан Борисович.

Вообще, Изюмов, именно такая фамилия была у преподавателя, представлялся мне не таким уж и плохим учителем. Не старый, но и не молодой (хотя черт знает, сколько ему на самом деле лет) худой, немного сутулый, чуть занудный, ну, и разве что не сильно преуспевший в магическом деле.

Поговаривали, что он дальше шестого ранга не шагнул. Как было на самом деле, нам, конечно, никто не говорил, но большинство уроков, связанных именно с магией вел он. Как представил его сам Зейфарт на первом уроке, один из лучших преподавателей. Меня удивляло хотя бы то, что он находился в чине титулярного советника. Если говорить по-русски, то Изюмов был равен главному жандарму-ротмистру, который меня теперь охранял.

— О чем таком интересном вы там разговариваете? Может, и с нами поделитесь?

Я закатил глаза. Миры разные, а учителя одни и те же. Надеюсь, про голову, которую Протопопов дома забыл разговоров не будет.

— Мы с Елизаветой Павловной как раз обсуждали магические формы и эти… всякие заклинания, — не очень умело соврал Макар.

— Замечательно, тогда расскажите, пожалуйста, каким образом можно нарушить сотворение заклинания неприятеля?

— Э… — обвел взглядом класс Протопопов в качестве подсказки.

— Вы, Дементьева, думаю, тоже нам вряд ли что-то про это расскажите? — посмотрел он на Лизу.

Девушка покраснела, и опустила голову.

— Садитесь, и слушайте, пожалуйста, внимательно. Может быть когда-нибудь это спасет вам жизнь. Нарушить сотворение заклинания можно, если вложить в чужую форму достаточно своей силы. Однако способны на этой лишь опытные маги. Да и действовать придется очень быстро.

Я поднял руку.

— Да, Ирмер-Куликов.

— Скажите, Степан Борисович, какой в этом смысл, если большинство из сидящих здесь никогда магами не станет?

— Кроме вас, конечно, — усмехнулся Изюмов. — Вы ведь уже стали героем всех светских хроник.

— И все-таки, ответьте, Ваше Благородие.

— Проявление дара процесс сакральный, который нельзя пытаться контролировать, — ответил Изюмов. — Вы бы знали об этом, если бы являлись членом нашего славного общества с рождения. Дар должен проявить себя сам.

— И что же будет, если мага подтолкнуть к проявлению? Разве дар станет слабее?

— Я слышал эти слова уже однажды. Поверьте, ничем хорошим для мага они не закончились. Его дар истончился, а ученики…

Он хотел договорить еще что-то, но тут в дверь постучали и в класс заглянул наш любимый фельдфебель.

— Добрый день, Ваше Благородие, — кивнул он Изюмову. — Его Высокопревосходительство к себе Ирмера-Куликова требует.

— Хорошо, Николай, идите, — сказал мне Степан Борисович. — А на досуге почитайте о Тульском эксперименте. И все поймете сами.

Его Высокопревосходительство в нашем лицее был только один, по фамилии Зейфарт. И я даже примерно понимал, о чем директор хочет поговорить.

— Николай, — встретил меня Зейфарт с улыбкой, как старого доброго приятеля. — Проходите, присаживайтесь. Наслышен о ваших подвигах.

— Добрый день, Ваше Высокопревосходительство, надеюсь, не из газет?

— Нет, у меня есть свои источники информации, — улыбнулся директор. — Более надежные. Значит, обзавелись кьярдом?

— На свою беду, — признался я.

— Но меня интересует другой момент. Тот самый, где вы успешно применили Оглушение и Кистень. Весьма неплохо для лицеиста подготовительной группы. Значит, дар проявил себя?

Я понял, что вопрос риторический, поэтому отвечать на него не стал. Потому Зейфарту не оставалось ничего кроме как продолжить.

— Я подготовил приказ о вашем повышении до портупей-юнкера, — достал директор из ящика стола новенькие погоны, — также вы амнистированы по всем статьям.

Я встал, вытянувшись по струнке, вот только забыл, что именно надо говорить в таких случаях.

— Служу Царю и Отечеству, — негромко, будто разговаривая сам с собой, подсказал Зейфарт.

— Служу Царю и Отечеству! — гаркнул я так, что стекла зазвенели.

— Офицерскую портупею и темляк на кортик вам выдаст фельдфебель Казаков. Он, впрочем, был не в восторге от освобождения вас от административных работ.

Я едва заметно ухмыльнулся. Вот в этом вообще не приходилось сомневаться. Мне даже казалось, что это незначительное повышения вскоре выйдет боком на занятиях фельдфебеля. Ну, теперь уж ничего не поделаешь.

— Это еще не все. Я тут подумал, что негоже такому выдающемуся студенту пребывать среди нулевок. В моих силах перевести вас в группу учащихся седьмого ранга. Конечно, это небольшое отступление от правил, но мне кажется, возражать никто не будет. Нужна лишь сущая мелочь. Ваше согласие.

Я задумался, но только с той целью, чтобы не обидеть Федора Григорьевича сразу своим отказом. Признаться, мне среди нулевок было вполне себе комфортно.

— Не могу ответить согласием, Ваше Высокопревосходительство. Правила есть правила, если каждый начнет нарушать их в угоду себе, то никакого порядка не будет. К тому же, мне надо удостовериться, что проявление дара не было случайным. Думаю, времени до зимних экзаменов будет вполне достаточно.

К тому же меня тешила надежда, что все мои товарище по учебе смогут проявить дар и сдать как минимум на седьмой ранг. Лиза уже сделала большой шаг в этом направлении. С Протопоповым, думаю, тоже дело не за горами. Самым проблемным в этой компании оставался Горчаков. Но у меня настрой по этому поводу был боевой.

— Ваш отказ делает вам честь, — ответил Зейфарт. — Хоть он несколько и разочаровал меня. Хорошо, Николай, не смею вас больше отвлекать от занятий. Всего доброго.

Появлением меня на уроке с новыми погонами в руке мои товарищи встретили по-разному. Лиза расцвела в улыбке, Горчаков почему-то прикрыл рот рукой, то ли от восторга, то ли от страха, а Протопопов с завистью закусил губу.

— Макар, работай над своим даром, — негромко произнес я. — И скоро у тебя такие же будут.